Руслан Мельников - Рудная черта
– Чтобы испить свою жертву на любовном ложе целиком, до конца, лидерке требуется не одна ночь, – продолжал тевтонский магистр. – И чем больше пожираемая ею сила – тем больше нужно ночей. Днем, правда, ее чары не страшны человеку. Днем лидерка не способна забирать чужую силу и жизнь. Волшба темной твари рассеивается под солнцем так же быстро, как испаряется кровь мертвых нахтцереров. Но уже после первой ночи, проведенной с ней, в сердце человека остается саднящая заноза. Или… – Берн-гард опять скривился. – Или, скорее уж, не в сердце. А кое-где пониже. Осознанные и – еще в большей степени – неосознанные воспоминания о пережитом наслаждении снова и снова влекут несчастную жертву на губительное ложе страсти. Этому трудно, почти невозможно противостоять. К тому же не следует забывать, что Эржебетт – тварь особого рода. Вместе с лидеркой и вервольфом в ней уживается еще и ведьмина дочь – пусть не прошедшая полноценное посвящение, но, наверняка, успевшая по верхам нахвататься от матери нехитрых приемчиков примитивной женской магии. Даже самые простенькие из них эффективно воздействуют на мужа-воина, неискушенного в любовных играх и изощренном флирте. Так что Эржебетт нетрудно было поддерживать твой интерес к своей персоне не только ночью, но и при свете дня.
Магистр говорил. Всеволод слушал. Эржебетт молчала. Они были заперты втроем в мрачном подземном склепе. И склеп этот сейчас был их тесным мирком, в котором решалось что-то важное, что-то судьбоносное для всего остального людского обиталища – того, которое осталось снаружи, за толстой каменной кладкой и еще более толстым слоем земли.
Магистр говорил…
– Рано или поздно лидерка вытянула бы из тебя всю силу Изначальных и всю жизненную силу, обратив твою кровь в никчемную подкрашенную водицу, а тебя самого – в хладный труп. Уж не знаю, на сколько бы ночей тебя хватило, но к счастью, в этом замке ночь – пора войны, а не любви.
– К счастью?! – у Всеволода нервно дернулись уголки рта.
– Именно так, – строго сказал Бернгард. – Для тебя – в первую очередь. Я, как мог, заботился о том, чтобы от заката до рассвета вы с Эржебетт не оставались наедине ни на минуту. Чтобы у тебя не возникало ни единой мысли о любовных утехах. Ни до штурма, ни после. Ну, а уж во время ночных битв тебе самому было не до того. Однако Эржебетт чуяла твою силу. И жаждала ее. И сдаваться не собиралась. Она лишь дожидалась удобного момента. И вполне могла дождаться.
– А чтобы этого не случилось, ты послал к ней своего человека с раствором адского камня в латной перчатке? – не отводил глаз от магистра Всеволод. – Воспользоваться потаенным ходом он не смог, поскольку сундук, закрывавший лаз, в ту ночь был подперт столом. Проникнуть в нашу с Эржебетт комнату можно было только через дверь, возле которой я и застал твоего посланца. Скажи, что должен был сделать этот рыцарь? Облить Эржебетт жидким серебром? Напоить ее?
Вяло усмехнувшись, Бернгард ушел от прямого ответа:
– Сейчас ты все понял неверно, русич. А тогда – появился не вовремя. Ты слишком беспокоился за Эржебетт и после того случая уже не пожелал расставаться с ней. Ни днем, ни – что гораздо хуже – ночью. Даже во время штурмов ты держал ее подле себя. В общем, ситуация осложнилась, и вас следовало разлучить любой ценой.
– И по твоему приказу в Эржебетт пустили стрелу с зазубренным наконечником и надколотым осиновым древком?
– По-моему, – не стал спорить магистр. – Пришлось пролить немного ее крови, чтобы сохранить силу твоей. Впрочем, у меня были основания предполагать, что ты не дашь Эржебетт истечь кровью. Я не ошибся.
– Почему ее только ранили? – спросил Всеволод. – Почему не убили? Стрелок оказался никудышным? Или ты опасался, что я оставлю стены и поведу своих людей против тебя?
– Такое тоже могло случиться, – серьезно ответил Бернгард. – Ты находился под чарами лидерки и ведьминой волшбой. Но главная причина все же в другом. Эржебетт нужна мне живой. Мне нужна ее кровь… та часть ее крови, которая прежде принадлежала ведьминой дочери и которая по сию пору несет в себе силу Изначальных.
Всеволод нахмурился:
– Зачем тебе ее кровь?
– Чем-то надо закрывать брешь между мирами, русич, – ответил Бернгард. – Кровь на кровь, слова на слова – и порушенная граница восстановится. И Набега – настоящего Набега – уже не случится. И вообще не будет никакого Набега. Надеюсь, крови Эржебетт хватит, чтобы запереть Проклятый проход.
Ах вот оно что!
– Вот почему ты с самого начала убеждал меня отдать тебе Эржебетт?
– Потому. – Утвердительный кивок.
– Вот почему охотился за ней?
– Потому. – Еще кивок.
– И вот почему сейчас держишь ее здесь? В осиновых тисках, в серебре и стали?
– Поэтому.
Третий кивок. И – разъяснение:
– Это не убьет Эржебетт, но будет помехой ее волшбе. Осина, впечатывающаяся в плоть, вытягивает колдовскую силу, осина не дает лидерке прельщать и соблазнять, как прежде. Шипы серебряной решетки сдержат вервольфа, если Эржебетт попытается перекинуться в зверя, а сталь не выпустит наружу человека. Эти колодки и эту клетку изготовили по моему приказу вскоре после вашего появления в замке. Как видишь, и то и другое пригодилось. Лидерка все же попала ко мне в руки, чему ты, русич, по своему неразумению, так долго и упорно препятствовал.
Всеволод вздохнул. Да, по неразумению. Да, препятствовал. Препятствовал…
– Погоди-ка! – Всеволод вспомнил то, о чем позабыл в череде внезапно навалившихся откровений и потрясений. Но о чем забывать никак не следовало. Ради чего он здесь, в этом склепе – вспомнил.
А вспомнив, – выпалил:
– Кто убил моих дружинников, Бернгард? Тех, кто охранял Эржебетт?
– Не я, – спокойно ответил тевтон. – В этом ты можешь не сомневаться. Я участвовал в дневной вылазке – ты знаешь…
– Но и не лидерка. Это я знаю тоже. Теперь – знаю. Выходит, твои люди, оставшиеся в замке?
– Тебе известно, сколько их было, русич. – Бернгард неодобрительно качал головой. – Думаешь, они смогли бы так просто совладать с охраной Эржебетт? И потом… Подумай о том, как погибли твои дружинники.
– Они обескровлены! – вздохнул Всеволод. – Их испили.
– А братья ордена Святой Марии, бьющиеся против нечисти бок о бок с твоими воинами, не пьют человеческой крови.
– Тогда кто?! – вспылил Всеволод. – Я не спрашиваю, Бернгард, кто выкрал для тебя Эржебетт. Я спрашиваю – кто испил моих дружинников? Кто, прах вас всех побери, это сделал?! Ваш пресловутый замковый упырь, о котором столько говорят? Он все-таки существует?
– Ты узнаешь об этом позже, не сейчас. Сейчас у нас с тобой разговор о ней.
