Галина Гончарова - Средневековая история - 4. Изнанка королевского дворца
Лилиан Элизабетта Мариэла, графиня Иртон.
Уйти так просто вирманам не удалось. Они были всячески обласканы, чуть ли не силком накормлены, напоены и едва не расцелованы, пока барон писал ответное письмо.
Ваше сиятельство...
Я могу только еще раз упасть ниц у ваших ног, умоляя о прощении. И отметить, что Ваше великодушие не уступает Вашей красоте.
Я благодарен Вам и надеюсь увидеться еще раз - завтра на службе.
Вы всегда можете на меня рассчитывать.
Искренне ваш, Торий, барон Авермаль.
Немного зеркал, немного кружева, стеклянный разноцветный бисер, стеклянные кубки разных цветов... бешеная прибыль.
Дария отец не выпорол. Но посадил на хлеб и воду на три десятинки. С молитвами. Для пущего вразумления. Впрочем, Дарий был и так счастлив без памяти, что легко отделался. И даже слегка был благодарен графине Иртон. Если бы она разорвала партнерство...
А вот Томми пришлось намного хуже. Сидеть он не мог больше десятинки. А потом еще месяц сидел на хлебе и воде под домашним арестом.
***
Какой козел придумал, что служба должна начинаться на рассвете?
Какой козел изобрел такие ранние рассветы?
Все - козлы. Спать хочу.
Лиля откровенно не хотела идти на службу. А никуда не денешься. Надо...
Вирмане и ханганы остались на кораблях. Лилю сопровождали пастер Воплер, Лонс Авельс, Миранда, еще несколько людей Лейса, мастера, кружевницы...
В этот раз Лиля шла пешком. Благочестие-с...
У храма она встретилась с Торием Авермалем. Тот прибыл со всей семьей, кроме Дария. Раскланялся с Лилей, рассыпался в комплиментах, но Лиля приняла их сдержано и холодно. Вы еще не заслужили полное прощение. Договор есть договор, но не дружба.
Служба шла.
Патер Лейдер пел. Красиво, никуда не денешься. Но в шесть утра Лиля предпочитала спать. И подольше.
Но наконец все закончилось. Лиля решила подождать, пока все не побеседуют с патером, но куда там. Симон Лейдер почти сразу после службы подошел к ней, раскланялся - и пригласил в гости.
Лиля вздохнула. Оставила Миранду на попечение Марсии - и вместе с пастером Воплером прошествовала за Лейдером.
В "гостиной" было тепло и уютно. Горел камин, стояли кресла... патер лично сопроводил графиню к одному из кресел, поцеловал ручку и улыбнулся так, что Лиля ощутила желание заехать ему в зубы.
А нечего на грудь глядеть такими сальными глазами...
- Ваше сиятельство, вы так похорошели с момента нашей последней встречи...
- Благочестивая жизнь в глуши пошла мне на пользу, - парировала Лиля. Откровенно нагло.
Из Иртона она уезжает. А в столице... а там мы попробуем наладить отношения с альдоном. Хотя и тут рушить их не надо. Но!
Она - графиня, а это - захолустный патер.
Прогибаться под него не будем. И точка.
- О да. Эввиры, вирмане, ханганы... ваша свита не оставляет сомнений в вашем благочестии, - патер принял вызов.
Лиля послала ему улыбку.
- Святая Лиара жила среди вирман, пытаясь обратить их в истинную веру.
- Вы равняете себя со святой?
- Вовсе нет. Именно поэтому не я живу среди вирман, а они в моем доме. Но пастер может подтвердить, что мы пытались обратить их в истинную веру.
Кенет моргнул.
- О да, патер. Я не могу сказать, что многие из них пожелали святиться, но дети вирман знают Святое слово, а они сами ходили к службе.
Ага. Иногда.
И после большого разговора Лили и Лейфа.
Лиля вовсе не собиралась посягать на чью-то веру. Но и мир в Иртоне был необходим. Поэтому примерно раз в месяц Лейф и команда таки скучали на службе. Отнеслись к этому, как к дополнительным караулам, составили график - и честно приходили послушать. Или поспать под звуки песнопений. Как настоящие воины, они отлично спали и стоя, и даже с приоткрытыми глазами.
В итоге - в Иртоне мир и покой, пастер счастлив - язычники его слушают. А вирмане спокойны - их даже задирать перестали. Хоть и безбожники, но на службу ж ходят... может, тоже поумнеют да людьми станут?
- Вот как? И многие из них пожелали святиться?
- Мы работаем над этим, патер.
Вот так. Работаем мы. И докажи обратное.
- А ханганы?
- Полагаю, если вас не устраивает присутствие в Иртоне или Альтвере наследного принца Ханганата Амира Гулима, я могу отписать об этом его отцу. Он наверняка снизойдет и проявит понимание.
Лиля улыбалась так, что патер едва не выругался. Издеваешься, зараза?
Ну я тебе...
- А эввиров вы тоже...
- Пытаюсь обратить в истинную веру.
- А праведные люди в вашем окружении есть?
- А тех, что пришли сегодня, было мало? Патер, что вас не устраивает? Я отстроила в Иртоне две храма, не считая того, что расположен в замке. Я со вниманием отношусь к словам своего духовного наставника. - Лиля уже откровенно наезжала. - Иноверцы? Так и при дворе Его Величества послы есть. Что ж теперь - выслать всех или святиться заставить?
Патер сверкнул глазами.
- А ваш супруг об этом знает, ваше сиятельство?
- А почему вы у него не спросите?
Лиля попала не в бровь, а в глаз. Джерисон даже не подумал ответить патеру. Всякая шушера тут еще писать будет!
Патер поморщился, словно ему перец в нос попал.
- Я вообще не понимаю, патер, на каком основании вы мне тут устраиваете допрос, - перешла в наступление Лиля - Что я такого сделала, чем заслужила подобное отношение? Вы словно пытаетесь найти во мне какой-то изъян...
- Как вы могли такое подумать, ваше сиятельство. Просто забота о душах...
- Это тоже ваш долг, я понимаю. Но пастер может подтвердить, что я практически никогда не пропускала службу и со вниманием относилась к его словам.
Разговор длился еще минут пятнадцать. Патер изворачивался и так, и этак, пытался подловить Лилю хоть на чем-то, но куда уж бедняге было равняться с девчонкой из гарнизонного городка.
Вот представьте себе.
Все у всех на виду, на одном конце чихаешь, на другом - будь здоров говорят, любую новость обсуждают по месяцу... поневоле изворачиваться и сплетничать научишься. А где одно, там и другое. Оправдываться Лиля умела виртуозно. И вообще.
Все согласно старому анекдоту.
Дорогой, я и моя подруга видели тебя в гостинице с любовницей.
Дорогая, я не был в гостинице, у меня нет любовницы, твоя подруга ошиблась, ты ошиблась, это был не я... ну и так далее.
Главное - не признаваться. Ни в чем, никогда, ни за что. Чистосердечное признание хоть и уменьшает вину, но увеличивает наказание. Однозначно.
Так что патер побился с Лилей - и плюнул. И сосредоточился на пастере Воплере.
- Сын мой, вы не хотите принести мне свою исповедь?
Пастер кивнул.
- да, патер. Я хотел бы раскрыть душу и возможно получить совет. Мне нелегко...
