Вадим Панов - Дикие персы
Администратор не обманул: после Церемонии Валентин Борисович погрузился в real FoolFeel, невозможный ни в одном онлайн проекте, и не собирался уходить на ранних уровнях.
…Шестьдесят девять лет — возраст?
Для кого-то — старость, дрёма на лавочке в ожидании неизбежного конца. Кто-то полон сил, энергичен, работает, или руководит, или и то, и другое, хотя редко. Или учит, или даже научные труды пишет — в шестьдесят девять многие ещё ого-го какие живчики, и Валентин Борисович Снегирёв относился именно к ним: сил хватает, о существовании врачей напоминает лишь ежегодный медосмотр, жить интересно… Вот только от дел Валентин Борисович отошёл ещё в шестьдесят пять. Решил, что пришло время им с Екатериной пожить для себя, и отошёл. И первые два года «свободной жизни» стали похожи на сказку. Их с женой пенсии, плюс накопления, плюс сданная в аренду пятикомнатная квартира в центре Питера — доходы позволили старикам не вылезать из санаториев, минеральных вод и просто много путешествовать, набирая мили за всю предыдущую жизнь. Они объездили Европу, Северную Африку, добрались до Америки и Китая, накопили два жёстких диска фотографий и почему-то не сомневались в том, что сказка для них закончится одновременно. Как и бывает во всех сказках.
И ошиблись.
Потому что Екатерина Семёновна ушла первой.
Странно, однако те ужасные месяцы Валентин Борисович помнил в мельчайших подробностях: как ездил в больницу, как распоряжался на похоронах, а потом устраивал поминальную службу и поминки для небольшой компании таких же стариков. И как планировал самоубийство, Валентин Борисович тоже помнил отчётливо. Но не сложилось. И не потому, что духу не хватило: хватило бы, просто закрутился. Сначала дела скорбные, потом дочь с внуками приехала на два месяца, ежедневные прогулки, рассказы о старинном городе, бывшем некогда гордой столицей гордой империи. Рассказы об истории великой страны, походы по музеям, выставкам… Отвлёкся.
Жизнь не стала прежней, но стала похожей на жизнь.
Квартира в центре продолжала приносить доход, который во много раз превосходил потребности Валентина Борисовича. Пищу готовила домработница, и она же содержала в чистоте идеально отремонтированную «трёшку» на Седова, в которой старики планировали дожить свой век. И она же, всё та же домработница, напоминала Борисычу о необходимости оплаты счетов и покупке необходимых вещей. Во всём остальном старик был предоставлен самому себе. Дочь звала в Москву, Борисыч в ответ шутил: «Погоди, разобьёт инсульт, тогда приеду», но в действительности попросту боялся покидать родной город, каменные стены которого придавали старику сил.
Борисыч верил, что умрёт, если осмелится предать город, в котором прошла вся его жизнь.
А оставшееся время убивал с помощью онлайн-игр, отдаваясь им с той же основательной серьёзностью, с которой некогда занимался проектированием подводных лодок. И которая создала Валентину Борисовичу репутацию крепкого и умного игрока. Три года в Сети, тысячи побед, уважение виртуальных друзей и как венец — предложение от администратора со странным псевдонимом Ваятель войти в засекреченный проект и принять участие в разработке нового поколения игр, ещё более приближённых к реальности.
«Ради такой возможности можно потерпеть Кега…»
Старик запустил ноутбук, сделал очередной заказ, перевёл деньги, бросил взгляд на письменный стол, в середине которого лежали тёмные очки и брелок — крупный зелёный камень в золотой оправе, — широко улыбнулся и отправился в ванную.
Утром курьер привезёт ещё десять крыс: пообщавшись с Альфредом, Валентин Борисович принял решение тренироваться чаще.
* * *Вилла «Паллада»
Санкт-Петербург, Курортный район,
12 марта, суббота, 14.03
— Кладёшь крысу с одного удара? — изумился старик.
— Стабильно, — самодовольно подтвердил Кег.
— Кинжалом? — недоверчиво прищурился Пётр.
— Каким ещё кинжалом? — пренебрежительно отмахнулся Альфред. — Кинжал для неудачников и маменькиных сынков! Я предпочитаю гранатомёт!
— Гранатомёт? — изумлённо выдохнул парень. — Тебе уже выдали тяжёлое оружие?
И тут же покраснел, услышав взрыв презрительного хохота.
— Ну ты и олух! — всхлипнул Кег, театрально утирая слезу. — На гранатомёт повёлся… на гранатомёт…
— Заткнись! — Петя сделал большой глоток виски и отвернулся, мрачно глядя на залив. С его щёк постепенно сходила стыдливая краснота. — Урод.
Не урод, а калека, но если говорить о моральном облике Кега, то весьма близко.
Жизнь Альфреда Кега проходила в инвалидном кресле, что сильно ограничивало возможности для ответных шагов: ну не станет же плечистый, дышащий силой Пётр драться с калекой, правда? И никто не станет. Даже по зубам не треснут в качестве демонстрации неудовольствия, подзатыльник не отвесят. Выругаются да отвернутся. И желчный Кег активно пользовался своим положением, постоянно поддевая и провоцируя товарищей. И не только их, а всех, кто встречался на пути.
— У меня с одного удара только копьём получается, — робко вставила Саша. — И то не всегда… Несколько раз в пасть крысе засадила, а ещё один — в глаз.
— Я пробиваю ей сердце, — не глядя на женщину, сообщил Валентин Борисович.
— Две пары очков небось надевать приходится? — ехидно осведомился Кег.
Пётр молча добавил в свой бокал виски и сделал большой глоток. За Сашу он бы ещё вступился, но Снегирёв пусть сам с калекой собачится, не маленький.
— Ты, кстати, крыс по возрасту подбираешь? Не младше шестидесяти?
— Я в питомник твою фотографию отправил и велел присылать похожих.
— Ау! Кто-нибудь знает, сколько живут крысы? Дедушка ищет ровесника для задушевных разговоров!
— Они сказали, что таких страшных не держат, но привезут из-за границы.
— Красиво живёшь, Урано, импортных крыс препарируешь…
— Я просил не называть меня Урано!
— Альфред! — не выдержала Саша.
— Потом тобой займусь, — пообещал калека.
— Урод, — повторил Петя и сделал большой глоток виски.
Встречу в «Палладе», которую Ваятель обозначил своей штаб-квартирой, начали с недурного обеда: еду доставили из ближайшего ресторана, прислуживали нанятые там же официанты. Затем игроки переместились на большую веранду, с которой открывался превосходный вид на залив, расположились в креслах и на диване и расслабились, умиротворённо созерцая свинцовое весеннее небо да потягивая то, что пришлось по душе: бар «Паллады» не уступал лучшим заведениям Питера. Казалось бы: наслаждайся, расслабляйся, отдыхай, но перебранка, спасибо Альфреду, не заставила себя ждать.
