Маргарет Уэйс - Братья по оружию
В своё время Магиус наложил сеть заклятий на посох, но, к сожалению, не оставил никаких записей о его использовании, что было нормальной привычкой обладателей сильных магических артефактов. Чем большей магической силой обладает предмет, тем больше был страх, что он попадёт в неверные руки. Обычно маг передавал подобную вещь любимому ученику, которому доверял как себе — целиком и полностью. Но Магиус умер, не успев сделать этого, и теперь любой, кто захотел бы использовать посох, должен был разгадать его магические головоломки.
После нескольких дней изучения книги Рейстлин уже знал, что посох дарует владельцу возможность парить в воздухе, как пушинка, а если использовать его в бою, то даже он, больной, измождённый юноша, сможет нанести противнику серьёзный урон — такое свойство у посоха тоже было. Всё это было полезно, но Рейстлин, уверенный, что посох Магиуса в сотни раз мощнее и таит в своих глубинах великую силу, продолжал искать обрывочные сведения.
Чтение летописи продвигалось слишком медленно, книга была написана на смеси соламнийского, которому Рейстлина обучил Стурм Светлый Меч, и всеобщего и вдобавок пересыпана крепкими словечками и сленгом солдат-наёмников. Бывало, у него уходил не один час, чтобы понять одно-единственное выражение на странице. Однако юноша не сдавался, раз за разом перечитывая непонятное место, стремясь добиться одного-единственного верного толкования.
«…Мы знали, чёрный дракон где-то рядом, хотя и не видели его. Но шипение скал, плавящихся от его ядовитого дыхания, выдавало присутствие врага. Мы слышали скрип его крыльев и скрежет когтей, приближающейся к стенам замка. Огромная тварь искала нас. Мы не видели его — дракон успел наложить заклятие тьмы, затушившее все огни и обрушившее на нас полный мрак, возможно, такой же, что живёт в сердце гигантского червя. Он хотел добраться до нас раньше, чем мы сможем приготовиться к битве.
Хума послал за факелами, но, когда их принесли, ни один не мог разгореться в липком воздухе, пресыщенном испарениями драконьего дыхания. Ужас охватил нас, мы поняли, что нам суждено умереть в этой проклятой темноте. Но тут Магиус шагнул вперёд, и свет охватил его! Я не знаю, как он сделал это, но верхушка его посоха ярко засияла, разгоняя колдовской мрак. Тьма отступила, и мы увидели ужасное создание, подбирающееся к нам. Теперь лучники смогли взять его на прицел, и Хума отдал приказ готовиться к атаке…»
Следующие несколько страниц были посвящены детальному описанию битвы с драконом, и Рейстлин нетерпеливо пролистнул их, считая, что они содержат ненужную для него информацию. Со времён Хумы на Кринне не было замечено ни одного дракона, а кое-кто всерьёз полагал, что даже в те годы они были скорее мифом, чем правдой. Просто Хума всегда умел ловко преувеличить собственные заслуги, мастерски пуская пыль в глаза простофилям. Впрочем, были и те, кто считал рыцаря обыкновенным бессовестным лгуном.
«…И тогда я спросил своего друга, который стоял рядом с Магиусом в тот момент, когда чародею удалось сотворить чудо и зажечь свет. Как он это сделал? Он ответил мне, что тот произнёс короткое заклинание и посох засиял светом. Даже не заклинание, а одно короткое слово. Я немедленно поинтересовался, что это за слово, подумав о том, что знать такое будет небесполезно. Мой друг ответил мне, что Магиус сказал слово „акула“ и это есть название морского монстра, что нападает на моряков, упавших в воду. Так, дескать, он сам слышал рассказы о ней в портовых тавернах. Думаю, что он мне соврал или ему померещилось. В одну из последующих ночей, когда Магиус уснул, неосторожно оставив посох в углу у кровати, я прокрался к нему и произнёс магическое слово. Ничего не случилось, мне так и не удалось заставить кристалл зажечься. Могу только предположить, что слово это надо говорить на другом языке, возможно древнеэльфийском, ведь всем известно, что Магиус в своих странствиях частенько общался с эльфами…»
«Акула! — Рейстлин зафыркал от возмущения — Эльфийский! Вот же идиот! Неужели непонятно, что это слово надо произносить на магическом языке, и только на нём!» Сколько бесполезных часов провёл юный маг в Башне, пытаясь произнести фразу на разный манер, подбирая любые слова, что хоть отдалённо напоминали бы слово «акула»! Он использовал все свои знания языков, включая тайный, составил длинный список выражений — и все безрезультатно. Шансов разгадать загадку у юноши было не намного больше, чем у того самого, давно умершего солдата-летописца.
Снизу, из общей залы гостиницы, донёсся громкий взрыв смеха. Рейстлин без труда различил громовой хохот Карамона среди пронзительных женских голосов. «Что ж, по крайней мере, брат сейчас приятно развлекается и ему не придёт в голову помешать мне в исследованиях», — решил Рейстлин, повернулся и вновь воззрился на свой посох.
— Элем шардиш! — негромко произнёс он. «Повинуйся приказу!» — слова, обычно использующиеся в начале стандартного заклинания для активации магического предмета. Но не в отношении посоха Магиуса. Кристалл в золотых драконьих когтях, венчающих его, остался тёмным.
Нахмурившись, Рейстлин нашёл в своём свитке следующую отмеченную фразу: «Шаркум пас эдиктус», не менее известную магическую команду, означавшую «делай, как я велю». Полное отсутствие результата. Кристалл вспыхнул, но это был всего лишь солнечный зайчик, преломлённый его гранями. Рейстлин продолжал методично изучать список, попробовав все отмеченные комбинации от «омус шэрпак дэрли», означавшее «я хочу, чтоб было так», до «ширкит муан» — известной формулы «повинуйся мне». Время летело, но никакого отклика от посоха так и не пришло.
Раздражённый бесполезными поисками, Рейстлин вскричал:
— Эух Лунитарис илдиш, ширак дамен ду!
Кристалл навершия взорвался бриллиантовым сиянием, разбрызгивая лучи света по комнате. Рейстлин замер, не веря собственным глазам, лихорадочно вспоминая, что конкретно он сейчас произнёс. Фраза! Нужна последняя фраза! Его руки предательски дрожали, пока глаза метались от горящего магического света к собственным записям и обратно. «Эух Лунитарис илдиш, ширак дамен ду» — предложение, записанное им в самом конце и означающее в переводе «Божественной силой света, проклинаю тебя»…
Ответ в ней.
Рейстлин ощущал, как горит кожа в предвкушении разгадки. Он был счастлив, что остался с ней один на один и никто посторонний не может вмешаться, особенно Антимодес с его умными советами. Ещё немного — и он поймёт…
«Какой же я глупец! — вдруг сказал он себе. — Столько времени искал сложное построение в простых словах! Как просто! „Акула“ на одном из самых известных наречий всеобщего языка звучит как „Шарк“. „Шарк“ — „Ширак“. Вот и вся команда. Значит, и всё остальное можно перевести по тому же закону. Теперь посох нужно погасить, призвав темноту. На всеобщем её называют „Дарк“, а значит…» Рейстлин усмехнулся и произнёс:
