Макс Фрай - Простые волшебные вещи
– А он уже уехал, как я понимаю? – спросил я.
– Еще бы! Анчифа никогда не задерживается дома больше чем на пару дюжин дней.
– Хорошо ему! – мечтательно сказал я. – Эх!.. Иногда мне хочется уйти в отставку и наняться к нему в матросы.
– Не советую. На шикке матросам приходится несладко: варварская укумбийская конструкция, никакой магии, а посему слишком много работы для всех, включая капитана. Да и пассажиры не сказать что блаженствуют: качает зверски. Но мой сын и слышать не хочет о новой посудине, хотя вполне мог бы позволить себе еще и не такую роскошь. Этот парень во всем подражает своим наставникам! В данном случае имеет место типичный укумбийский выпендреж: среди тамошних пиратов бытует мнение, что человек может считаться настоящим капитаном только в том случае, если он ходил на одной и той же шикке не меньше пяти дюжин лет.
– А «шикка» – это что, такая разновидность корабля? – вежливо спросил я.
– Ага. Самая быстроходная и маневренная. И не совсем то, что требуется для приятной поездки, можете мне поверить! В свое время меня занесло на укумбийскую шикку, и я проклял тот день, когда меня угораздило затеять эту дурацкую свистопляску с кругосветным путешествием. Если бы мне не удалось в ближайшем порту пересесть на нормальную трехмачтовую каруну, снабженную несколькими магическими кристаллами, этот Мир лишился бы четырех из восьми томов моей грешной энциклопедии и меня самого заодно…
– Ладно, тогда я, пожалуй, не стану наниматься в матросы к вашему Анчифе, – согласился я. – Спасибо, что предупредили. Лучше уж просто пойду спать: самый дешевый способ комфортно путешествовать, честное слово!
– Что касается спальни моего блудного отца Фило, тут вы совершенно правы. Насчет других спален я не так уверен… Вы помните, где она находится, или вас проводить?
– Неужели вы думаете, что моего убогого интеллекта хватит, чтобы найти хоть что-то в бесконечном лабиринте, который вы называете своим домом?! Сэр Манга, вы мне льстите!
– Льщу, есть такое дело, – зевнул величайший энциклопедист этого Мира. – Ладно уж, идемте, попробуем вместе разыскать эту грешную дверь!
Некоторое время мы слонялись по просторным коридорам усадьбы. Сэр Манга старательно изображал на лице растерянное выражение заблудившегося ребенка. Получалось не слишком достоверно, но я ему благородно подыгрывал, в меру своих скромных актерских способностей.
Наконец я остался в полном одиночестве в маленькой темной спальне, которую успел полюбить. Здесь мне начинает казаться, что Фило Мелифаро, знаменитый дед моего коллеги и один из могущественных Старших Магистров Ордена Потаенной Травы, думал обо мне, когда строил эту свою чудесную спальню. Знал откуда-то, что старается не только для своих потомков! А что, такой замечательный парень наверняка был способен унюхать мое будущее присутствие на его территории. Например, я вполне мог являться ему во сне. Почему бы и нет? Какие только кошмары время от времени не снятся людям!..
Впрочем, все это не имело никакого значения. Просто очередная сказка из тех, что приятно рассказывать самому себе перед тем, как заснуть, зачарованно уставившись на переплетение старых потолочных балок где-то в темноте, над головой…
На сей раз я пересек границу, отделяющую явь от сна так медленно, что вполне мог бы отмечать свой путь белыми камешками, на манер Гензеля и Гретель. Но в этом сне у меня не было никаких камешков.
Поначалу я блаженно шатался по каким-то сладчайшим сновидениям, не очень-то соображая, кто я, собственно, такой и зачем сюда приперся. Только оказавшись на пустынном песчаном пляже, который, собственно, и был целью моего нынешнего путешествия, я понемногу начал вспоминать о себе бодрствующем. Это не так просто, как кажется, но в некоторых фундаментальных, с детства повторяющихся снах это случается всегда, как бы само собой, без каких-то видимых усилий с моей стороны…
Но на сей раз я возвращался к себе медленно и мучительно, словно бы пытался вспомнить, что успел натворить, пока был смертельно пьян. Но все-таки вспомнил вечер, проведенный в обществе родителей Мелифаро, поездку по сумеречным пригородам, обещание Теххи привести в дом голых мужчин и, наконец, смутно встревоживший меня разговор с Шурфом Лонли-Локли. А потом опустил глаза и увидел следы на песке.
Человеческие следы, немного похожие на отпечатки спортивных тапочек, были оставлены мягкими угуландскими сапожками. Сосредоточившись, я с изумлением понял, что следы принадлежат самому сэру Шурфу. Не угадал, не по приметам каким-нибудь опознал, а просто сердцем почувствовал – понятно, каким из двух… Так, впрочем, и наяву уже не раз бывало. Между мною и моими коллегами в последнее время установилось некое подобие односторонней связи, пока непонятной мне самому. Незадолго до появления кого-нибудь из них я начинаю чувствовать нечто вроде слабого, ему одному присущего запаха; а если мне случается зайти в помещение, где недавно побывал кто-то из ребят, я могу безошибочно определить, кто именно тут крутился. Наверное, именно так предчувствуют появление хозяина верные собаки, – объяснял я себе. Впрочем, глупость: у собак в этом процессе задействовано обоняние, а у меня… А у меня – не пойми что.
Впрочем, сейчас мне было не до размышлений о верных мухтарах. Голова начинала опасно кружиться. Немудрено: только что мой разум неожиданно получил хорошего пинка. В моем сновидении обнаружились вполне материальные следы другого человека, который недавно тоже видел этот сон. Это выглядело так, словно мы оба по очереди гуляли по самому настоящему песку где-нибудь на берегу реального мокрого и соленого моря… Черт, а ведь по всему выходит, что так оно и есть!
Я решил, что было бы неплохо заорать дурным голосом и проснуться: чем скорее – тем лучше. Все это было как-то слишком!
«Заткнись! – прикрикнул я на себя. – В конце концов, ты пришел сюда по делу. А истерику будешь устраивать утром в уборной сэра Манги, если тебе так уж приспичило…»
Идиотская, на первый взгляд, привычка говорить вслух с самим собой нередко оказывается весьма полезной. Отругав себя, я понял, что вполне способен отложить истерику. Не до утра даже, утром я буду вести себя молодцом. А истерику следует закатывать только в присутствии Джуффина: шеф небось осчастливит меня парой-тройкой каких-нибудь успокоительных теоретических рассуждений. И я сделаю вид, будто все понял, и будет мне хорошо.
Так что я нашел в себе силы не просыпаться. Вместо этого еще долго бродил по пустынному пляжу, искал хоть какой-то намек на присутствие зловещего незнакомца, о котором говорил Шурф. Но ни черта я там не обнаружил, только устал смертельно: почему-то каждый шаг давался мне с невероятным трудом. Вряд ли мне прежде доводилось переживать во сне что-либо более безрадостное, чем эта прогулка.
