Александр Прозоров - Креститель
— Месяц, — пробормотал себе под нос Олег, перекидывая поводья чалого через луку седла и посылая лошадь в галоп. — А если придется задерживаться?
Как он и предполагал, селяне не очень поверили гордым уверениям боярина в победе над ватагой душегубов. Поди поверь, коли добычи никакой не привезли, да и сами без единой царапинки! Правда, вслух своих сомнений великокняжескому богатырю никто не высказал. Путников, платы никакой не спросив, еще раз накормили, спать уложили в светлой горнице одного из домов, коням овса задали. Однако же припаса с собой никакого не дали — проводили по утру до ворот и «спасибо» не сказали.
Снова потянулись бесконечные версты наезженного тракта. Дорога, истоптанная десятками ног, сотнями колес, тысячами копыт, уже давным-давно вывела подчистую не то что траву — прочные, как сталь, узловатые сосновые корни и те не выглядывали на желтую пыльную ленту метров в пять шириной. Правда, путников навстречу попадалось мало, да и то не купеческие повозки, а телеги местных крестьян, неспешно везущих кто кривые осиновые и кленовые чурбаки на дрова, кто репу прошлогоднюю, кто высокие стога пахнущего полынью сена пополам с одуванчиками. Олег уже успел усвоить, что этой, первого покоса, травой скотину не кормят — горькая. По в хозяйстве сену и без того применения хватает. Его и перед порогом стелят ноги вытирать, и в хлев скотине бросают для тепла и чистоты, и в выгребные ямы пихают против запаха и чтобы перегной потом лучше получился, и для тепла под пол да под кровлю… В общем, не пропадет добро, только косой махать успевай.
Небо, с которого почти две недели непрерывно сеялся мелкий дождик, наконец совсем распогодилось — на нем не осталось ни одного, даже самого крохотного облачка. Со всех сторон радостно пели, чирикали, заливались птицы — вместо того чтобы истреблять полевых и садовых вредителей, как того требует справочник по агротехнике. Впрочем, до появления первого такого справочника на Руси оставалось еще не меньше тысячи лет с солидным гаком, а потому птицы пока что могли петь невозбранно, поля — обходиться без нитратов, а хлеб — не пугать людей опасностями генной инженерии.
— Эх, картошечки бы сейчас, — вздохнул Олег о грядущих достижениях цивилизации и пнул пятками гнедую, заставляя ее нагнать богатыря. — Скажи, боярин, а какова она, служба княжеская?
— Служба как служба, — пожал плечами воин, звякнув кольцами кольчуги. — Ныне времена покойные, бед особых в землях русских нет. Хазар еще отец князя Владимира разгромил, так теперь токмо шайки малые и то редко когда на рубежи наши наскакивают. Так их дружины поместные обычно побить успевают. На вятичей раз ходили, что великому князю в дани отказать хотели, Булгарию Волжскую побили изрядно. Однако же дань с них князь Владимир брать не стал. Сказывал, соседи они добрые, в родстве с нами многие. Так чего забижать?
— Постой-постой, — непонимающе тряхнул головой Олег. — Какие еще добрые соседи? А вятичи тогда кто?
— Вятичи не соседи, то люди русские, — возразил богатырь. — Мы с ними единокровные родичи, нам надлежит вместе до века жить.
— Так булгары тоже родичи, сам говорил.
— Булгары соседи. Соседи добрые, обижать не хочется.
— А коли «не хочется», зачем в поход ходили?
— Старшинство свое показать, удаль молодецкую.
— Показали?
— А то! — гордо ответил Радул. — Разгромили начисто!
— А коли разгромили — чего под руку свою не взяли, чего данью не обложили?
— Дык, — терпеливо повторил боярин, — князь сказывал, соседи добрые, обижать данью грешно.
— Коли обижать грешно, зачем поход затевали?
— Старшинство показать.
— Показали? Если показали, так чего дань не спросили? Хотя бы для приличия — расходы на поход оправдать?
— Обидеть булгар князь не захотел…
Олег поморщился и отвернулся. У ведуна возникло ощущение, что либо он дурак, либо его таковым пытаются сделать. Весьма странно для любого правителя: разгромить соседа, пусть и самого «доброго», а потом уйти, ничего в результате победы не урвав. Или с «полным разгромом» Булгарии что-то нечисто. Хотя, с другой стороны, — если бы булгары русскую рать разгромили, Радул не был бы столь уверен в своей победе. В общем — темный лес какой-то. Политика…
Дорога тем временем, описав многокилометровую дугу через полный пчелиного жужжания березняк, пересекла влажное урочище, поросшее кочками темно-зеленой осоки, и погрузилась в вековую дубраву. Олег ощутил, как освященный крестик пригрел запястье, и почти сразу увидел полянку, посреди которой стоял метровый пенек с глубоко врезанными глазами и выпуклым носом, похожим на подвешенного вниз головой леща. Чур, хранитель границ.
— От и княжество Полоцкое, — неторопливо спустился на землю боярин, достал из сумки пряженец, отломил край, положил его к уходящей в землю деревянной бороде. — Почитай, верст двести уж миновали, да пребудет с нами милость богов…
Он вытянул из-за пазухи висящий на тонкой золотой цепочке амулет Коло: серебряное кольцо, в которое было вписано золотое солнышко с загнутыми по часовой стрелке лучами, поцеловал, спрятал обратно, бормоча под нос просьбы к своим родуницам — духам-покровителям рода. Затем поднялся обратно в седло и прежним путем двинулся вверх по холму.
Олег тронулся следом, старательно вспоминая, кому именно посвящен амулет. Колядка, вроде бы, обращается к Даждьбогу, сыну Сварога, прародителю славян. К Перуну относится колесо с шестью спицами, крест в кольце — уже амулет Ярила, «Солнечный крест», а крест с лучами, идущими от круга наружу, — это для покровительства предков, к родовым богам мольбы направляет. Прочая символика на Руси почти не встречалась. Разве только «морской якорь» у северных варягов иногда на шее или одежде поблескивал. Но, хотя внешне этот оберег и походил на якорь, на самом деле означал он молот Тора, покровителя воинов. Похоже, ратник киевского князя считал, что в бою он в покровительстве не нуждается, а по прочей надобности обращался прямо к создателю всего мира. Уверен, стало быть, что даже на небесах про него знают и помнят.
Тем временем они перевалили гребень холма и невольно зажмурились от яркого света: дорога безупречной прямой линией прорезала хлебное поле. Ростки поднялись еще от силы до колена, а потому простор казался пока не золотым, а бледно-зеленым.
— Не проголодался еще, боярин? — поинтересовался Олег. — Где пашня, там и селение неподалеку. А на большой дороге деревень без постоялого двора не бывает.
— Далековато еще до полудня, — поднял глаза к небу воин. — Коли ты, ведун, но каше горячей соскучал, так вечера подожди. Авось, встретим чего к той поре.
