Выпускник (СИ) - Ульянов Дмитрий

Так что нет. Любые публичные и очень богатые личности идут лесом. Только мало кому известные местечковые богатеи.

Вот только с чего бы мне кому-то переводить, допустим, даже десять тысяч фунтов? Какую правдоподобную причину придумать, чтобы ни у кого не возникло никаких вопросов, в том числе и у налоговой?

Благодарность за спасение жизни? А от чего? Автомобиля? Не, бред какой-то. От пули? Ещё лучше.

Нет, спасение жизни не катит. О, а как насчёт...

Хахаха, да я гений!

***

— Ну и как там картина, о которой я просил?

— Хм... — нахмурилась мама. — Даже не знаю. Вроде бы в этом что-то есть, но... Думаешь, это действительно посчитают искусством?

— Это называется авангардизм. И по мне, эта картина очень неплоха в своём жанре, — сказал я, заворачивая испачканный холст в упаковку. — Ты, главное, подпись сзади поставила?

— Да да, поставила. Ещё раз, ты реально хочешь попробовать её кому-то продать?

— Ну, я же тебе говорил, что один богатый человек захотел приобрести картину как раз в этом жанре, и начал приглашать разных художников в своё поместье. Думаю, ему очень понравится.

— Ну, как знаешь.

***

Кроме моей картины этот самый миллионер приобрёл ещё несколько. Сделал я это, чтобы опять же не слишком привлекать внимание к себе.

Что интересно, картины на вид почти ничем не отличались. Какие-то квадратики, линии и кружочки, разбросанные на белом фоне. Но моя картина, естественно, а точнее моей матери, была оценена как самая дорогая, так что на её счету вскоре появилось 15000 фунтов стерлингов. Это примерно полторы годовой средней зарплаты в теперешней Британии, или две моей матери.

После поступления такой солидной суммы на её счёт я уговорил её уволиться, ведь негоже начинающей, но уже состоявшейся художнице-авангардистке работать кассиром в магазине.

***

Много лет спустя.

— Лот номер 32. Вам представляется первая картина одной из самых известных британских художниц в жанре авангард – Кэтрин Браун! Начальная ставка: пятьдесят тысяч долларов. Пятьдесят тысяч долларов раз, пятьдесят... Номер четырнадцать поднимает ставку до шестидесяти тысяч долларов! Шестьдесят тысяч долларов раз, шестьдесяттыся...

Глава 5

— Но... Но это же рабство! — возмущённо воскликнула Гермиона.

— Ну, по сути так оно и есть.

Та лишь уставилась на меня в недоумении. Видимо, она ожидала, что я буду сей факт яростно отрицать.

— Просто им нравится такое существование.

Она ещё больше удивилась.

— Как может кому-то нравиться находиться в рабстве?!

— Ты переносишь человеческое мышление на существ совершенно иного происхождения. Их вывели искусственно какие-то уже давно забытые волшебники древности для ведения домашних дел. Весь смысл их жизни – это найти своего хозяина, чтобы привязаться к нему при помощи ритуала и служить ему до своей смерти. Если дать эльфу свободу, то он начнёт стремительно чахнуть, пока не найдёт нового хозяина, или не прибьётся к общине в Хогвартсе.

— Но разве это правильно? Даже если их создали искусственно, они ведь такие же мыслящие существа, как и мы. Я думаю, что они просто не знали другой жизни.

— Я с тобой согласен.

Она уставилась на меня ещё пуще прежнего.

— Я тоже не считаю это правильным, и думаю, что эльфы должны иметь выбор, если не такие же права, как и любой другой волшебник.

Её глаза засияли.

— Но не всё так просто. Даже если законом приравнять их к волшебникам, ничего не поменяется. Когда я говорил, что это их суть, я имел в виду далеко не то, что они так воспитаны. Судя по моим исследованием, при их создании на весь их вид было наложено проклятие. Оно же делает их невероятно трудолюбивыми и послушными, а также заставляет их себя наказывать даже за мысль о предательстве.

— Разве такое возможно? — с ужасом пробормотала Гермиона.

— Как мы видим на практике – вполне. Моя теория состоит в том, что рано или поздно это проклятие ослабнет или даже исчезнет полностью само по себе. К сожалению, далеко не в этом веке.

— А разве нельзя его снять?

— К сожалению, мне такой способ неизвестен, — грустно ответил я. — Здесь замешана очень древняя и могущественная магия, знания о которой были уничтожены как умышленно, так и с течением времени. Мне даже сложно представить, с чего начать. Точнее, у меня есть имеи, которые могут быть даже рабочими, но... Здесь нужен ритуал такой же, если не большей силы. На него потребуется чудовищное количество магии. Такое, которое можно добыть разве что с...

Та очень сильно подобралась.

— Кхм, ладно, думаю, нам следует просто оставить это.

— Н-но профессор Браун!

— Сколько уже можно повторять, чтобы ты звала меня просто Оливером.

— Это крайне неуважительно! К тому же, почему вы не хотите рассказать про то, как можно добыть магию на снятия проклятия?!

— Понимаешь ли, Гермиона, я не думаю, что ты захочешь такое знать.

— И почему же?! Это ведь сможет освободить от рабства целый народ!

— Ладно, я вижу, что ты всё равно не успокоишься, если я тебе не скажу. Получение такого количества магии можно добиться только с массовыми ритуальными человеческими жертвоприношениями.

Гермиона побледнела.

— И для такого сильного проклятия потребуется действительно большое количество жертв. Истории известен только один случай массового ертвоприношения такого размера. Оно было задокументировано ещё в четырнадцатом веке. Неизвестная группа тёмных волшебников принесла в жертву целый город во Франции с населением в сто тысяч человек. Ритуал, для которого потребовалось такое количество жертв, был для того, чтобы наслать на континент проклятие, которое в итоге выкосило 60% населения Европы.

Гермиона позеленела.

— Эт-это же было из-за чумы, разве нет? — сразу же догадалась она.

Я грустно вздохнул:

— После введения Статута о Секретности пришлось замаскировать эту трагедию под очередную эпидемию чумы, пусть и такую массовую. Сейчас об этом факте неизвестно даже подавляющему большинству волшебников, так как этот эпизод является действительно ужасающим.

Было видно, что она находилась в ужасе.

— Да, всё-таки не стоило мне тебе об этом рассказывать... С твоим интеллектом постоянно забываешь, что тебе пока только одиннадцать лет.