Война с демонами. Мертвые демоны (сборник) - Бретт Питер

Арлен печально взглянул на Аббана. Он знал, что потеря лица ранит друга гораздо сильнее, чем плетка дама. Арлена восхищало в красийцах многое, но только не их обращение с женщинами и хаффитами. Никто не заслуживает такого позора.

Он отвернулся, уставился на тележку с барахлом, которой ни капли не интересовался, и смотрел на нее, пока Аббан не встал, помогая себе костылем. Когда тот выпрямился и отряхнулся, Арлен подвел Утреннего Ветра, как будто только что прибыл.

– Пар’чин! – воскликнул Аббан, словно и сам лишь сейчас заметил Арлена. – Рад тебя видеть, сын Джефа! Судя по навьюченному коню, путешествие прошло успешно?

Арлен вручил ему для осмотра вазу работы Дравази. На лице Аббана написалось обычное отвращение, которое возникало еще до того, как он изучал предмет. Он напомнил Арлену старого Хряка, лавочника из родного Тиббетс-Брука. Тот тоже никогда не выказывал заинтересованности, пока не завершится торг.

– Жаль, я надеялся на лучшее, – сказал Аббан, хотя ваза была красивее всего, что доводилось видеть Арлену в его шатре. – Вряд ли за нее дадут много.

– Избавь меня хоть раз от демонова дерьма, – ощерился Арлен. – Меня чуть не разорвали за эти поделки, и, если не заплатишь за них сполна, я отвезу их другому.

– Ты ранишь меня, сын Джефа! – возопил Аббан. – Ведь я же и дал тебе карты да объяснил, как добраться до сокровищ!

– Там полно странных демонов, – ответил Арлен. – Поэтому цена возросла.

– Странных демонов?

– Они похожи на чурки и оранжевые, как скалы. Не больше собаки, но их сотни.

– Глиняные демоны, – кивнул Аббан. – Баха кад’Эверам кишит ими.

– Ночь, ты знал? – вскричал Арлен. – Знал и не предупредил?

– Неужели я не сказал тебе о глиняных демонах?

– Нет, побери тебя Недра! – заорал тот. – У меня даже не нашлось от них подходящих меток!

Аббан побледнел.

– Что значит – не нашлось меток, Пар’чин? О глиняных демонах знают даже несмышленые дети!

– Возможно, если родились в проклятущей пустыне! – прорычал Арлен. – Я слышал то же самое в Герцогских Копях, когда меня чуть не растерзали снежные демоны! Назло тебе возьму и отвезу груз в Форт Райзон!

– О, это не понадобится, Пар’чин! – послышался голос.

Через улицу к ним заковылял даль’шарум. Незнакомый Арлену, но знакомый для него, оно и неудивительно. Большинство даль’шарумов как минимум слышали о Пар’чине, если не встречались с ним лично.

Само по себе слово «чин» означало «чужак», а в расхожем смысле считалось оскорблением, синонимом «трусу» и «слабаку». Хуже «хаффита». Однако слово «Пар’чин» переводилось как «храбрый чужак», и этого титула удостоился только Арлен – единственный землепашец, усвоивший обычаи Копья Пустыни и сражавшийся с даль’шарумами на алагай’шараке.

– Позвольте представиться, – сказал незнакомец по-красийски, сжимая предплечья Арлена в воинском приветствии.

Он не владел языком северян, как Аббан, но Арлен, в отличие от большинства вестников, бегло говорил на красийском.

– Я Амит асу Самере ам’Раджит ам’Маджах. Скажи, как обманул тебя ничтожный хаффит, и я дам тебе всяко больше, чем он.

Аббан схватил Арлена за руку.

– Только пикни ему, Пар’чин, о том, как украл из освященной земли посуду, – предупредил он на северном языке, – и с наступлением ночи нас обоих привяжут к столбам за городскими воротами.

– Хаффит! – пролаял Амит. – Верх неучтивости болтать на варварском наречии в присутствии мужчин!

– Тысяча извинений, о благородный даль’шарум. – Аббан низко поклонился и попятился во избежание очередной подсечки.

– Тебе незачем иметь дело с такими, как этот полумуж, пожиратель свинины, – объявил Амит Арлену. – Ты выходил в ночь! Общение с хаффитом унижает тебя. Но на моих руках, как у тебя, ихор демонов – я показал солнце двенадцати, прежде чем лишился ноги!

– Ага, – пробормотал Аббан на языке Арлена, – в прошлый раз их было всего полдюжины. Не иначе прикончил новых.

– Что ты такое плетешь, хаффит? – осведомился Амит, который не понял ни слова, но заподозрил оскорбление.

– Ничего, достопочтенный даль’шарум, – ответил Аббан, самодовольно кланяясь.

Амит ударил его по лицу.

– Сказано же тебе, что ты грубишь своим языческим лопотанием! – гаркнул он. – Извинись перед Пар’чином.

Арлен был сыт по горло. Он ударил в землю копьем и набросился на купца.

– Ты требуешь извинений за то, что человек говорит со мной на моем родном языке? – взревел он и так толкнул Амита, что тот грянулся оземь.

Купец на миг ожесточился взором и схватился за копье, готовый напасть, но глянул сперва на крепкие ноги Арлена, потом на свою культю и передумал. Склонил голову.

– Приношу извинения, Пар’чин, – произнес он, выплевывая слова, как будто мерзкие на вкус. – Я не хотел оскорбить.

Кастовая система – палка о двух концах. Амит приветствовал Арлена как собрата-воина, а у воинов существовала своя неофициальная иерархия сильных и слабых. Увечье перевело Амита на самое дно. Для сильного воина он сам был немногим выше хаффита. Неудивительно, что Амит избрал своим домом базар.

Арлен наставил на Амита копье.

– Дважды подумай, прежде чем снова оскорбить мою родину, – пригрозил он негромко, – иначе уличная пыль увлажнится кровью.

Он, разумеется, не собирался делать ничего подобного, но Амиту незачем это знать. Даль’шарумы уважают только силу – ее и пришлось показать.

Взяв Арлена за плечо, Аббан поспешно увлек его в шатер, пока инцидент не получил продолжения.

– Ха! – воскликнул он внутри, когда за ними пал тяжелый полог. – Амит еще месяц не даст мне прохода за то, что я это видел, но зрелище окупило все оскорбления и зуботычины.

– Напрасно ты их терпишь, – заметил Арлен уже, наверно, в тысячный раз. – Это никуда не годится.

Но Аббан отмахнулся:

– Годится или нет, а так уж заведено, Пар’чин. Возможно, в твоих краях с такими, как я, обходятся иначе, но в Копье Пустыни ты можешь с тем же успехом просить солнце палить поменьше.

В шатре Аббана было прохладно, его женщины немедленно забрали у Арлена грязную верхнюю одежду и сапоги, выдав чистое платье. Они разложили для мужчин подушки, принесли кувшины с водой, чаши с фруктами и мясом, дымящийся чай. Когда оба подкрепились, Аббан извлек бутылочку и две крохотные чашки.

– Давай-ка выпей со мной, Пар’чин, – предложил он. – Мы успокоимся и заново начнем разговор.

Арлен с сомнением взглянул на чашечку, пожал плечами и отхлебнул.

Через секунду выплюнул и судорожно схватился за кувшин с водой. Аббан со смехом толкнул его ногой.

– Отравить меня хочешь? – прохрипел Арлен, но гнев его улетучился, когда Аббан осушил свою чашку. – Что это, Недра, за гнусное варево?

– Кузи, – ответил Аббан. – Его делают из дистиллированного сброженного зерна и корицы. Во имя Эверама, Пар’чин, сколько бочек ты переправил через пустыню, так и не попробовав?

– Я не пью контрабанду, – возмутился Арлен. – А в книгах можно отметить, что пойло больше смахивает на слюну огненного демона, чем на корицу.

– Можно написать, что это осветительное масло, – с улыбкой согласился Аббан, вновь наполнил чашечку Арлена и подал ему. – Первую лучше пить залпом, – посоветовал он, наливая себе, – но к третьей ты распробуешь вкус корицы.

Арлен опрокинул чашку и чуть не задохнулся. Горло как кипятком ошпарило.

– Ну и горлодерное же питье, – прохрипел он сдавленно, но разрешил Аббану налить еще. – Будто из Недр!

– Дамаджи согласны с тобой, Пар’чин, – сказал Аббан. – Закон Эведжана запрещает кузи, но хаффитам позволено продавать его чинам.

– И оставлять чуток себе, – подхватил Арлен.

Аббан фыркнул:

– Кузи расходится здесь лучше, чем в Зеленых землях, Пар’чин. Одной бутылочки хватает, чтобы захмелел даже здоровяк, а потому этот товар легко пронести под носом у дама. Хаффиты хлещут его бочонками, а даль’шарумы берут в Лабиринт, чтобы придать себе храбрости в ночи. Даже некоторые дама пристрастились.