На Дороге (СИ) - Вель Софья

— Ну…то же, что и все остальные. Ал, она Клятву давала аж трижды!

— Замолчи! — прошипел сквозь зубы Алион, чувствуя, как кровь ударяет в лицо, а в глазах плывет.

— Да ладно тебе! Она явно падка на… — Последнюю фразу Лим договорить не успел. Алион сшиб рыжего огневку на пол, одним ударом разбивая нос в кровь.

— Ты спятил?! — Лим смотрел на друга огромными от изумления глазами. Алион и сам растерялся, он никак не ожидал от себя подобного поведения, но словно убеждаясь в правоте, произнес, срываясь на крик:

— Не смей так говорить о ней! Хотя бы потому, что для тебя она Госпожа Сильвия! Твоя Повелительница и Королева! А ко мне не лезь, ты ничего о ней не знаешь!

Алион повернул голову, в дверях стоял Драго, к нему жалась О'Силей. Алион разозлился, видя испуг в глазах сестры — как смотреть на казнь, это легко, а как…И осекся. Он вдруг понял, Оси никогда не видела его в ярости, а видел ли Лим? Он посмотрел на друга, Лим лежал на полу, то и дело сплевывая кровь. Потом огневка встал и, ничего не говоря вышел, Драго и прижавшаяся к нему О`Силей ушли вслед за Лимом.

Алион остался один.

Том Третий. Глава Вторая. Олейя. Ночь после похорон.

Олейя сидела, обхватив себя руками, напротив плакала свеча. Олейя не сводила глаз с пламени, боясь, что, если отвернется, оно погаснет. Воск тек и тек, образуя горячие лужи, фитиль прогорал. Олейя закусила край черной вуали, пряча в него всхлип.

Свеча плакала, Олейя смотрела, сгорая вместе с тонким фитилем.

Свеча скоро прогорит и Олейя останется совсем одна.

Одна.

Теперь никто не коснется плеча, не прижмет к груди темную растрепанную голову, не укачает в такт плачу.

Олейя плотнее зажмурилась и откинула голову назад, все равно ощущая, как щекочет до боли в носу, а горячие, словно расплавленный воск, капли оставляют на висках холодный след. Она несколько раз вдохнула, на место щекота пришёл спазм.

Олейя крепче прикусила вуаль, пытаясь не задохнуться, и зажмурилась до боли, стараясь не отпускать коварных теплых капель, оставлявших после себя холод. В глазах поплыло бесконечное звездное небо, слившееся с озером. И снова она плывет по нему одна. У озера нет берегов, и ей никогда не доплыть до суши.

Захотелось коснуться холодной воды. Оли протянула руку, не замечая, что держит ее над пламенем свечи. Да, вот так, чтобы холод обжигал. Чтобы чувствовать, наконец, чувствовать телом, а не душой.

Пламя свечи терзало руку. Ожег разрастался, острая боль, вестница опасности, сменялась пульсирующей, нудной и муторной. Олейя открыла глаза, на ладони проступили пузыри. Было по-настоящему больно. Она нехотя убрала руку от пламени свечи. Теперь плакать не придется, пульсирующая рука отвлечет от бегущих дорожек по вискам и щекам. Захотелось льда, но Олейя не позвала элию, она обхватила больное запястье второй рукой, качаясь в такт набегавшим волнам.

Так стало почти хорошо. Пусто. Физическая боль отупляла, даря освобождение от мук разума.

Олейя раскачивалась, погружаясь в пульсирующие волны. Воспоминания и мысли свободно скользили, не задевая и не причиняя вред, как будто страдать теперь можно только из-за руки.

Свеча растаяла. Олейя впала в полудрему, где образы мешались и путались. Где мягкое прикосновение её нежной Реи было все еще возможно.

Глава Третья

Олейя. Сны.

Сильвия была близка к Грани. Беглянка летела настолько уверенно, что не вызывало сомнений — она хорошо знает и дорогу, и способ преодолеть межмирье. Алеон уже два дня следил за ней. Он так и не решился приблизиться, оставаясь тенью.

Неожиданный толчок вышиб из седла. На счастье, крылан летел низко. Алеон рухнул в густой мох, поднимая целое облако из светлячков. От удара дыхание перехватило, и потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Мутным после падения взглядом он различил силуэт. Сознание прояснилось, а с ним и образ стал четче — очень высокий и статный эльдар в богатой одежде шел рядом с огромным светлым крыланом. Алеон никогда прежде не видел подобного зверя! Крылан ли? Или Легенда Небес?! В сумерках леса светлые волосы всадника и шерсть зверя светились единым золотистым пламенем. Ошибки быть не могло. Алеон с ужасом понял, Владыка Элладиэль пришел завершить начатое.

Нефрил заскользил искорками по телу. Пусть будет стрела, и пусть ударит навылет, в самое сердце! Зеленое пламя, собранное в луч, ударило в грудь — Владыку откинуло.

Искра надежды добавила жара следующему удару, намеченному уже в голову, но его отбили играючи. Ответ Светлого Владыки был сокрушительным — все едва затянувшиеся раны открылись. Алеон осел на землю, не в силах пошевелиться. Он подумал, что умирает. Поняв, что чар больше плести не может, бросился на Светлого Владыку в рукопашную. Элладиэль не стал отбивать магией, охотно ввязываясь в драку и разделяя звериную ярость.

— Ну, хватит! — Элладиэль отбросил противника, шипя от злости. — Тебе никогда со мной не совладать! Как же мне надоели эти игры! Вечно ты путаешься под ногами! Как ты смеешь перечить моей Воле?!

Алеон сплюнул кровь, даже не думая собрать ее магией:

— Путаюсь под ногами, Владыка?! — он хрипло посмеялся. — Я служил тебе пятнадцать лет! И был верен, даже когда служба потеряла всякий смысл. Пятнадцать лет я защищал твой мир! И как ты отплатил мне?!

Оплеуха магической волны отшвырнула Алеона на добрые десять метров.

— Жалкий полукровка, рожденный по недоразумению небес! Пятнадцать лет?! Ничтожные пятнадцать лет…Что они в моей Вечности?! — Элладиэль отвернулся, собираясь уходить. — Просто умри.

Ломая всякую защиту удушающие тиски сжали горло, Алеона шарахнуло о землю. Затухающим сознанием темный полукровка вспомнил белое пламя, выпущенное им на краю мира. Надо ударить… как тогда. Он сосредоточился, память подсказала: огонь, ярость, желания все сжечь, волны мироздания и… прикосновение. Он видел Ее глаза, полные решимости покарать, уничтожить зло, и… белый свет.

«Остановись!», — на него смотрела сероглазая девчушка. «Откуда здесь ребенок?», — изумился Алеон, встряхивая головой. Девочка растаяла. Момент был упущен, Алеона скрутило от нового удара Владыки. В голове промелькнула мысль, что теперь точно все.

Но он очнулся, хоть и едва смог пошевелиться. Ярость уступила место пустоте и внутренней тишине, почти покою. Он никак не мог понять, почему еще жив. Элладиэль сидел рядом, опершись спиной о дерево.

— Зачем ты пришел, Владыка? — спросил Алеон, не рассчитывал на ответ. Полукровка чувствовал себя побитым щенком рядом с сапогом, его побившим.

Неожиданно Элладиэль повернулся к нему лицом, Алеон изумленно выдохнул — не безумен ли Владыка?!

— Я здесь, чтобы исполнить Слово — драконы не должны жить! — отчеканил Элладиэль. Алеон с трудом приподнялся:

— Я не дам убить Сил! Жить или не жить — не тебе решать!

Элладиэль усмехнулся:

— Глупое человеческое дитя, что ты знаешь об ужасе драконов?

Алеон не ответил — он ничего не знал о драконах, полагая их вымыслом из сказок для малышей.

Владыка усмехнулся еще раз и снова уперся затылком в дерево, не отрывая глаз от закатного неба.

Что-то царапнуло Алеона… Стало жаль. Жаль Владыку… Как будто уходящий свет забирал у него, вечного как мироздание, нечто невероятно ценное. И он провожал это с чудовищной нечеловеческой тоской, тоской бессмертного. «Жаль?! Вот уж кто точно не заслуживал ни сочувствия, ни жалости!», — уверил себя Алеон и добавил уже в голос:

— Я знаю Сильвию. Едва ли ужас времен придет через нее!

— Глупый получеловечьишка… — Владыка перевел взгляд на Алеона, и теперь в глазах Светлейшего читались нескрываемая злоба и презрение. Оранжево-красные лучи сделали совершенное лицо отталкивающим, словно зарево пожара обагрило его. Алеону, видевшему сотни битв, стало не по себе. В голове родилась мысль: «Кто же ты… Владыка?!».

— Ты и правда такой преданный? Или такой глупый?! Она же обманула тебя! Обесчестила, бросила… Ты так плох, да? — Элладиэль ухмылялся все страшнее. — Служил, говоришь…Послужишь и теперь… Так будет даже интересней! Пойдешь со мной… Ты увидишь, наглый полукровка, увидишь, как я убью последнего дракона… А после и тебе подарю отпущение грехов!