Колесо Фортуны (СИ) - Каримова Лука "ЛуКа"

Морскими их называли из-за уходящей под воду горы и всевозможных ущелий. Горнорабочим мог стать исключительно образованный человек, разбирающийся в камнях и сильный физически, умеющий орудовать не только киркой, но и ювелирными инструментами. Из таких получались самоцветных дел мастера, которые налаживали производство украшений, принося в казну Фейта немалый доход. То же касалось и лесничих с краснодеревщиками: первые выращивали леса, а вторые создавали мебель и всевозможные предметы, облегчающие жизнь не только знати, но и простолюдинов.

Когда им со слугой больше не на что было жить, тот оставил Виолента ради службы у одного аристократа, а шестнадцатилетний мальчишка остался один. Квартирная хозяйка выгнала его в тот же вечер, и всю ночь он искал место для ночлега, пока не забрался в чужой хлев, устроившись на чердаке в стоге душистого сена. Крестьянин той фермы сжалился над несчастным сиротой, позволив остаться и помогать по хозяйству за крышу над головой и горячую похлебку. Не привыкший к тяжелой работе, изнеженный сын лорда превратился в простолюдина с сильно кровоточащими мозолями на руках и ногах, его кожа загорела и обветрилась, жена крестьянина шила ему одежду и стригла. Так она отблагодарила Виолента за то, что он научил ее читать и писать втайне от мужа. Кому нужна умная жена? Крестьянки даже гордились своей необразованностью. «Главное что? Уметь готовить, за скотиной присматривать да детей нянчить, чтоб супруг был доволен, одет и обут, накормлен и в постели ублажен, а остальное — блажь», — говорили они.

Труд закалил Виолента, научив смирению и терпению, а голод, холод и побои за непослушание окончательно выбили остатки непомерного эгоизма.

Только повзрослев, Кнайт понял негодование крестьянина его поведением: вместо того, чтобы выгнать противного мальчишку, он дал ему возможность честно работать, не умереть с голоду, околев в канаве среди помоев, или же быть изнасилованным в замке вельможи, любившего привлекательных мальчиков и их нежные попки. И хотя с приходом лорда Урсуса многих насильников и детоубийц казнили четвертованием или насаживанием на кол, Виолент успел увидеть найденный деревенским мясником труп шестилетнего мальчика, разрезанного пополам от промежности до груди. Привыкшего к крови и мясу несчастного, как и стоящих рядом, стошнило от вида разбросанных детских кишок.

Солнце погасло, скрывшись за высокими деревьями. Виолент разжег костер и, устроив на земле подобие ложа из еловых веток, лег, укрывшись одеялом. Как только последний язычок пламени угас, оставив тлеющие угольки, Виолент устремил взгляд вверх.

Чернильное полотно неба усыпали звезды, горящие ярче, чем любая свеча. Их свет казался рыцарю смертельно холодным, как и могила, в которую, по рассказам слуги, вместе с телами других предателей сбросили и его обезглавленного отца.

В старинных писаниях, хранящихся в библиотеке ордена Солнца и Луны, говорилось, что тех, кто пойдет против природы человека, ждет расплата. Поэтому в Фейте мертвых предавали огню, чтобы в будущем Фортуна соткала из частиц их пепла новую судьбу, пустив по ней жемчужину человеческой души. В морских же деревушках и селениях тела, наоборот, свозили к воде, скармливая русалкам. Те хрустели костями мертвых, насыщались и не нападали на жителей. Преступников закапывали в землю и тем самым отдавали в руки Смерти. Та прибирала их кости и выкладывала из них дорогу для колесницы Фортуны.

Перед сном рыцарь очертил кругом место ночлега зажатым в левой руке кинжалом. Этой и другим премудростям его обучил маг, плывший с ним на одном корабле в Форт за Костяным морем. Виолент не питал к ордену Солнца и Луны ненависти, но и особо не жаловал, относясь к магам с настороженностью.

«Если Фортуна благосклонна, то одаривает человека благодатью. Тебя она наградила не только сильным духом, но и крупицей магии. Ты не сможешь стать учеником ордена, но этого хватит для защиты», —вещал маг, сидя в каюте с Виолентом и другими воинами и слушая завывание ветра.

Это был не первый корабль с добровольцами, отправленными на неизведанные земли. Предыдущие воины сумели отстроить там Форт, но каждый раз его осаждали кочевники, и воины погибали, защищая новый дом.

Кочевникам не нравилось, что чужеземцы захватили их берег, отобрали плодородную землю, лучшее место для ловли рыбы и жаждут завоевать все, орудуя острыми палками и круглыми тарелками, которыми защищались от их копий, топоров и стрел.

Виолент не собирался сложить голову ради короля, но знал, что самый быстрый, хоть и не простой способ добиться желаемого — это отправиться в качестве телохранителя мага с другими добровольцами. Маг хотел донести до кочевников истину о Фортуне и о короле Ульрихе, который возьмет новых жителей под свое покровительство и защиту. Все, что от них потребуется, — присягнуть ему на верность и принять законы Фейта.

Ко всеобщему удивлению, оказавшись на берегу, маг в одиночку ушел к племени и не возвращался три ночи. Виолент нервничал, но помнил его приказ: ни один воин не должен покидать стен форта.

Когда маг вернулся, то походил на ходячий скелет, и встретивший его на разводном мосту Виолент успел подхватить обессилевшего старика. Тот сжал загорелое мужское запястье костлявыми полупрозрачными пальцами. Спустя миг бледность сошла с его лица, а тусклые глаза сверкнули серебром. Он смог подняться, но до своих покоев добрел только благодаря поддержке Виолента.

Уложив мага на кровать, рыцарь хотел было уйти, но маг его удержал:

— Позволь, мне нужно еще немного, — прохрипел он, словно жаждущий в пустыне, и Виолент опустился на стул.

— Я слышал, что так вы, маги, восполняете энергетические запасы.

Маг слабо кивнул:

— Верно, но не будь в тебе крупицы моей госпожи, я валялся бы на мосту бездыханным трупом, и мои кости уже облизывали бы ненасытные языки пламени.

Рыцарь потянулся свободной рукой к кувшину, плеснул в глиняную чашу воды и поднес к пересохшим губам мага. Тот напился и благодарно улыбнулся, откинувшись на подушку и вздохнув:

— Какая благодать — просто лежать и пить.

Виолент усмехнулся. Он, как никто другой, научился ценить простые вещи.

За Костяным морем, в Форте, ему пришлось выстраивать собственный путь к новому титулу, возвысив до сих пор никому не известное имя. Но даже там он не переставал следить за судьбой лорда Урсуса и получал донесения от своего старого слуги, которому повезло устроиться туда на работу.

Виолент планировал жениться на одной из дочерей Урсуса, но, пока помогал магу в делах Форта, налаживал жизнь других воинов и кочевников, почти все девушки вышли замуж, и у лорда осталась лишь Амальтея. В отличие от отца, Виолент был очень терпелив и умел ждать. Он не планировал избавляться от Урсуса, пока не вернётся в свой замок, благодаря браку с Амальтеей. Со временем она родила бы ему наследника, и только тогда Кнайт избавился бы от Урсуса: заточил бы лорда в подвале или замковом склепе, возможно, пытал бы, мучил голодом. Но для начала следовало позаботиться об Амальтее. Даже если новоиспеченная жена, как и ее сестры, родит девочку, никто не посмеет второй раз отобрать у Виолента его замок

Когда история с предателем Вальто позабылась, рыцарь вернулся в Фейт и прибыл ко дворцу короля Ульриха с донесением.

Читая послание мага из Форта, его величество бросил на рыцаря пристальный взгляд. Коротко остриженные, выгоревшие на солнце волосы, загорелая и местами покрасневшая кожа… И хотя гость оказался не из улыбчивых, слушая его ровный чистый голос, король заметил белоснежные зубы, какие бывают только у аристократов. На изможденном лице горели сапфировые глаза, и даже темные круги не портили облик рыцаря. Он обладал той красотой, которую придворные дамы называли мужественной, но не слащавой.

— Я вижу, маг ордена описывает вас как достойного человека, умелого командира и стратега, ходатайствует о вашем продвижении по службе. Но чего же вы хотите… Кнайт? — от ответа рыцаря зависело его будущее, и Ульрих задал вопрос не из праздного любопытства.