Два шага назад (СИ) - Булаев Вадим

… Теоретически, у лейтенанта не имелось полномочий интересоваться шкафчиками подчинённых, но стоит ли закусываться? Если он настоит — наш главный однозначно даст «добро» и в моих пожитках покопаются. Возможно, без меня.

Зачем обострять?

— Как скажете, — согласился я. — Без проблем.

Болт поднялся, вышел из-за стола. Следом встали копы.

— А вам я ничего показывать не буду, — шкурой почуял — пришла пора показать зубы. — Или предъявляйте документы на обыск, или справляйтесь о результатах осмотра у господина лейтенанта.

Мне показалось, что тот одобрительно подмигнул.

— Подождите. Мы быстро, — бросил им Дью, подходя к двери и игнорируя рассерженные рожи полицейских. — Маяк, на выход.

В коридоре нас по-прежнему ждал Хлюпа. Затравленно посмотрев на ответственного по батальону, он совсем поник головой.

— К шкафчику!

Сослуживец вздрогнул, съёжился, как-то весь обмяк. Недолго думая, начальник выдал ему мощнейший тычок в загривок.

— Топай!

***

В комнате с личными хранилищами я отогнал болтливого ушлёпка в угол, набрал код. Дверца открылась, демонстрируя вешалку с гражданской одеждой, ниже которой стояли кроссовки, прикрытые пустым рюкзаком. Почти всё моё имущество. Однако Болта заинтересовала только коробка, лежащая на верхней полочке.

— Открой.

Слегка посомневавшись, всё же выполнил указание. Достал, снял крышку, продемонстрировал содержимое: сорок тысяч триста семьдесят кредитов Федерации. Моя доля от двух ограблений из недавнего прошлого.

Лейтенант внимательно посмотрел, кивнул.

— Убирай.

Когда дверца шкафчика захлопнулась, он обратился к Хлюпе:

— Показывай.

Я предусмотрительно отошёл. Нехорошо подглядывать, свои же осудят.

— Господин лей… — начал было сослуживец, но осёкся. Слишком нехорошо взглянул на него Болт.

Щёлкнула замком дверца, лейтенант заглянул внутрь и… ударил Хлюпу в челюсть.

Наотмашь.

Глава 2

Бить Болт умел.

Сослуживца отбросило на стену, отчего та глухо отозвалась коротким стуком, образовавшимся при соприкосновении двух твёрдых поверхностей: непосредственно стены и безмозглой башки Хлюпы. Выхвативший помордасину хекнул, дёрнулся, нелепо взмахнул руками и осел, царапая бронежилетом штукатурку. Глаза у него пугающе закатились, явив из-под полуопущенных век красноватые, в прожилках, белки.

Нокаут.

— Маяк. Подойди, — лейтенант не смотрел на поверженного подчинённого, вернувшись к изучению содержимого шкафчика. — Поможешь.

Стараясь не удивляться, я приблизился к начальству.

— Держи раскрытой, — последовал новый приказ. — Барахло на пол вываливай.

Из недр личного пенала моего сегодняшнего напарника появилась сумка. Обычная, дорожная, средних размеров, с потасканными краями. Приняв её, я раскрыл застёжку, перевернул и без сожаления принялся усердно вытряхивать содержимое.

Какие-то пожитки, скомканные, несвежие носки, кожаная сумочка, в каких обычно носят мелкие личные вещи, гражданские шмотки. Закончив, вернул сумку в нормальное положение. Растянул ручки, так, чтобы получше виднелось пустое нутро, доложил:

— Готово.

Тяжело вздохнув, лейтенант принялся извлекать из шкафчика-пенала ручные гранаты. Одну за другой.

Он мрачно складывал их в сумку, а я, по намертво въевшейся экспедиторской привычке, принялся их считать: семь… одиннадцать… двенадцать. Все новенькие, все единого образца. Отдельно шли взрыватели, перекочевавшие в боковой карман служебной куртки начальства.

Вот и подтверждение подозрений. И меня коснётся… Накатила ярость от того, что из-за этого мудилы все мои прятки, ухищрения, старания затеряться и исчезнуть могут пойти прахом. Ох, сука…

Чтобы не сорваться, закусил до боли губу.

— Успокойся, — произнёс Болт, не поворачиваясь. — Нам важнее правда, чем назначение виноватых. Я в курсе, что ты ни при чём. Этот деятель сам нарвался.

Закончив с изъятием, он захлопнул дверцу личного хранилища, окинул гадливым взглядом валяющегося в отключке «бизнесмена», и забрал у меня сумку, распорядившись:

— Его в камеру. Доложишь дежурному о происшествии. Выполняй.

Армейские «так точно» и «слушаюсь» в батальоне были не в особой чести. Руководство предпочитало более человечный язык общения, однако никогда не скатывалось в панибратство, чётко давая понять, кто есть кто в иерархии «Титана».

— Потом что? — всем видом выражая понятливость, поинтересовался я у лейтенанта. Очень хотелось выпить чего-нибудь горячего, вкусного, и завалиться на койку. Устал. В ушах до сих пор шум дороги стоит.

На Хлюпу — плевать. В настоящий момент он лишь раздражитель, своей придурью отделяющий меня от отдыха. А с его болтовнёй о причастности к торговле запрещёнкой завтра разберусь. Болт вроде против меня ничего не имеет, да и вряд ли камень за пазухой держит. Он проще. Заподозрит — без всяких объяснений в камеру закроет, до окончания разбирательства.

— Отдыхай, — обрадовал лейтенант. — С утра — ко мне. В сопровождение не едешь.

Определив моё предназначение на ближайшие восемь часов, ответственный по батальону покинул комнату, оставив меня в одиночестве разбираться с этим валяющимся недоумком.

Первоначальную мысль — пойти и попросить помощи у свободных от несения службы бойцов — я отмёл как несостоятельную. Пока буду шляться — сослуживец вполне может прийти в себя и попытаться задать стрекача. Изъятые гранаты — это не банка ананасов, за них жёстко спросят. Бежать Хлюпе из расположения некуда, но он может и рискнуть…

Прошёлся пятернёй по короткой полоске волос, пытаясь придумать, как привести в чувство нетранспортабельную тушу. Он же в полтора раза тяжелее меня, ещё и обвешан всем, чем можно — от подсумков до прикреплённой на груди каски.

Раздосадовано цыкнув, пнул Хлюпу в затянутую ботиночным голенищем щиколотку.

Ого! Зашевелился!

Пнул снова.

Веки поползли вверх, задёргался кадык, в движениях появилась осмысленность.

— Ты чё, Маяк? — пробубнил будущий арестант, пялясь на меня и осторожно прикладывая ладони к подбородку.

Хорошо его Болт приложил. За челюсть переживает.

— Поднимайся. Тебе в дежурку. Амуницию там сдашь.

Несмотря на пришибленное состояние, Хлюпа всё понял.

— В камеру идти?

— Ага.

— Ты это… — бормотал неудавшийся оружейный барон. — Ты не подумай… Я про тебя ничего не говорил…

А вот в глаза посмотреть стесняется.

Мне жутко хотелось повторно приложиться носком крепкого, армейского ботинка к организму Хлюпы. Только не в голень, а по почкам, для начала. Но драки в расположении строжайше запрещены. Категорически. Допускаются только учебные спарринги под присмотром инструктора.

Потому, сжав от злости зубы, спросил:

— Зассал?

Он правильно прочёл подтекст коротенького слова, в котором смешались и моё искреннее недоверие к его лепету, и накопленная агрессия, и усталость, и презрение.

— Да я… Ты не…

Вот же тупорез. До него ещё не дошло, что всё, вляпался, конечная станция! Стоит на своём, пытается мне что-то доказать, наплести такого, чтобы самому поверить. Неужели не хватает мозгов просто заткнуться, а не сотрясать воздух пустыми отмазками?

Сам не заметил, как снова пнул. В то же самое место. Зло, под косточку. Из горла сослуживца, с которым я так долго делил тесные кабины грузовиков, жрал с одного стола, вырвался скулёж.

— Шевелись, падла!

Пинок его задел. Не столько физически, сколько морально. Хлюпа поднялся, расправил плечи, сощурился, всерьёз намереваясь дать сдачи. Окончательно чердак поехал, или решил, что ему терять нечего? Тогда может и броситься. В рукопашке он наравне со мной, даже малость поопытнее будет. Мои навыки, надо признать, имели определённые пробелы в разделе «подлых ударов, используемых в уличной драке», а его — нет.

Или гранату подорвёт? У него их на разгрузке три пришпилено, как и у меня. С дурака станется… Забыл их изъять лейтенант, выкручивайся теперь…