Выбор девы войны - Вебер Дэвид Марк
Хитрость заключалась в том, чтобы сохранять контроль, формировать лавину, приспосабливать этот момент полной пластичности к видению сартнейска, а управлять лавиной всегда было... непростым делом.
Он улыбнулся при этой мысли, а затем его глаза сузились, а лисьи уши слегка откинулись назад, когда Чанхарса глубоко-глубоко вздохнула. Ее плечи поднялись, когда она наполнила легкие, а затем камень изменился.
Базел видел, как она делала это уже более дюжины раз, но все еще не мог заставить то, что он видел, обрести смысл. Не то чтобы это произошло слишком быстро, чтобы глаз мог заметить, хотя именно так он и подумал, когда впервые наблюдал за этим. Нет, проблема заключалась в том, что глаз не был предназначен для того, чтобы видеть это. Или, возможно, что разум не был создан для того, чтобы понимать это... или принимать это. Гладкая, плоская каменная стена струилась, как дым, под ладонями Чанхарсы, но это был сплошной дым, поверхность, которая продолжала поддерживать ее массу, когда она еще сильнее прижалась к ней. Свечение струилось из ее рук, распространяясь по всей поверхности камня яркой паутиной света, пульсирующей в такт биению ее сердца, и это свечение, эта паутина, уходила от нее, погружаясь все глубже и глубже в дымчатую скалу. Каким-то образом, который Базел никогда не смог бы объяснить, он мог видеть, как от нее расходится свечение, проникающее сквозь сотни кубических ярдов камня и земли. Он не мог оценить, как далеко вглубь скалы он мог "видеть", но свечение становилось все тусклее по мере того, как оно удалялось все дальше и дальше от него.
Прошла минута. Потом еще одна. Их стало три. А затем Чанхарсадакнарти зойхан'Харканат слегка пошатнулась, когда камень под ее руками исчез, и резкий, прохладный порыв ветра обдал их сзади, когда воздух устремился вверх по туннелю, чтобы заполнить внезапно образовавшуюся полость перед ней. Ее плечи поникли, и один из ее оруженосцев быстро шагнул вперед, взяв ее за локоть и поддерживая, пока она не смогла восстановить равновесие. Она прислонилась к нему на мгновение, затем снова вдохнула и покачала головой, выпрямляясь, и Базел услышал благоговейный шепот зрителей... большинство из которых видели, как она делала то же самое, по крайней мере, так же часто, как и он.
С другой стороны, это было не то, что человек привык видеть.
Туннель внезапно стал по меньшей мере на шестьдесят ярдов длиннее. Крыша туннеля возвышалась над полом на тридцать футов, а стены туннеля находились на расстоянии шестидесяти пяти футов друг от друга, достаточно широко, чтобы рядом могли проехать три тяжелых грузовых фургона. Его наклонный пол был ровным, как в бальном зале, но текстурированным, чтобы придать ногам или копытам надежное сцепление, а два прямоугольных канала глубиной шесть футов и шириной два фута тянулись по всей длине туннеля, в пятнадцати футах от каждой стены. Каждый угол и поверхность были идеально, точно вырезаны и сформированы... и глянцево-гладкие, блестящие, как будто их отполировали вручную, нигде ни единого следа инструмента. Новый участок туннеля высвободил крупный источник на его южной стене, и вода пенилась и била из него фонтаном, но Чанхарса предусмотрела это. Поперек пола туннеля был прорезан другой, более короткий канал, пересекая первые два под прямым углом, этот канал был достаточно глубоким, чтобы ни одна вода новорожденного потока не попала в первые два, когда он хлынул в свое новое русло и послал фронт волны, проходящий через туннель, чтобы погрузиться, булькая и устремляясь в отверстие в северной стене. Два широких, плавно изогнутых моста пересекали внезапное музыкальное журчание воды, не построенные, а просто сформированные, такие же прочные и незыблемо твердые, как скала вокруг них, и солнечный свет проникал сверху через вентиляционную шахту, пронизывающую крышу туннеля. Эта шахта была двух футов в диаметре и более восьмидесяти футов глубиной, и узоры отраженного солнечного света от потока танцевали на гладких каменных стенах.
- Ну, вижу, мне удалось сделать это в основном правильно, несмотря на всю эту отвлекающую болтовню, происходящую позади меня, - заметила Чанхарса, поворачиваясь, чтобы одарить градани своим лучшим взглядом.
Базел признал, что это был довольно хороший взгляд, учитывая, что он исходил от кого-то, кто был меньше половины его собственного роста. Это было даже отдаленно не так сильно, как то, что мог произвести Килтан, но она была на двадцать пять лет моложе Сермана, что делало ее более чем вдвое моложе Килтана. Он был уверен, что еще через пятьдесят лет или около того, возможно, даже всего через тридцать или сорок, она сможет сравниться с тем щегольством, которое Килтан мог вложить в то же выражение.
- И это совсем не удивляет меня, - заверил он ее с широкой улыбкой. - Для такого маленького существа ты неплохо разбираешься в камнях.
- Что означает, что я должна "неплохо разбираться" в мозгах градани, не так ли? - приветливо заметила она, и его улыбка превратилась в смех.
- Тебе еще предстоит пройти долгий путь, прежде чем ты сравняешься со старым Килтаном, но вижу, что у тебя есть к этому талант, - сказал он. - Я думаю, что нужно немного больше изгибать верхнюю губу, а глаза немного сузить, не так ли, Брандарк?
- Нет, я бы определенно не сказал, - быстро ответил ему Кровавый Меч. - У меня и так с ней достаточно неприятностей.
Несколько человек засмеялись, хотя, по крайней мере, один из оруженосцев Чанхарсы выглядел не слишком довольным легкомыслием градани. Чанхарса только ухмыльнулась. Несмотря на множество различий между ними, градани и гномы были очень похожи, по крайней мере, в одном отношении. Их женщины пользовались гораздо большей степенью свободы и равноправия, как могли бы выразиться некоторые, чем представители других человеческих рас. Кроме того, Базел и Брандарк были друзьями семьи.
- Дядя Килтан всегда говорил, что ты умнее, чем кажешься, Брандарк, - сказала она сейчас. - Конечно, быть умнее, чем кажешься, не такое уж большое достижение, не так ли? - Она мило улыбнулась.
- Почему это он оскорбил твою способность правильно смотреть, а я тот, кого бьют? - тон Кровавого Меча был обиженным, и он изо всех сил старался выглядеть именно таким.
- Потому что мир полон несправедливости, - сказала она ему.
Сартнейск похлопала своего оруженосца по плечу, затем подошла к краю канала, перекрытого мостом, и посмотрела вниз, на стремительную воду. Несмотря на резкость ее разговора с двумя градани, воздух вокруг нее, казалось, был наполнен удивительно безмятежным чувством радости, и Базел подошел к ней. Он понимал эту безмятежность; он чувствовал нечто очень похожее каждый раз, когда ему выпадала честь исцелять, и он позволил своей огромной руке очень нежно лечь ей на плечо, вдыхая влажное, свежее дыхание влаги, поднимающейся от бурного потока.
- Ты проделала прекрасную работу, - сказал он ей. - И я благодарен тебе за помощь. И Килтану, конечно.
- Полагаю, с моей стороны немного неучтиво указывать на то, что дядя Килтан и остальная часть Серебряной пещеры будут просто чеканить деньги, когда этот маленький проект завершится, - сухо ответила она, но ее рука поднялась, чтобы нежно коснуться его, когда она говорила.
- Да, - признал он. - Как и мой народ и народ Теллиана. Что не означает, что я менее благодарен за это.
- Ну, я полагаю, ты выполнил одну или две непростые маленькие работы, чтобы заслужить это. Во всяком случае, так сказал дядя Килтан, когда предложил всю эту идею старейшинам клана. Наряду с указанием на тот факт, что клан собирался получать довольно неприличные суммы прибыли, даже по нашим стандартам, конечно, в долгосрочной перспективе. - Она покачала головой. - Удивительно, насколько этот второй аргумент обычно действует на наших людей.
Она посмотрела на него, и топазовые глаза, которые она разделяла со своим дядей, плутовски блеснули в солнечном свете, льющемся через вентиляционную шахту. Конечно, Килтан на самом деле не был ее дядей, напомнил себе Базел. Только гном, возможно, мог бы разобраться во всех хитросплетениях их семейных структур и клановых отношений. Серман действительно был племянником Килтана, сыном его младшей сестры, но точная природа отношений Чанхарсы с главой клана Харканат была гораздо сложнее, чем это. На самом деле Базел понятия не имел, что это было на самом деле, хотя тот факт, что она была "да кнарти", а не "ал кнарти", указывал на то, что это было кровное родство, а не только по браку, как и эти глаза. И гномы понимали, что правильные объяснения кровного родства, сопутствующих семейных линий и связей через брак быстро заставляли глаза других человеческих рас затуманиваться, что делало "дядю" или "тетю" или еще более великолепно двусмысленное "родственник" совершенно приемлемыми (хотя и возмутительно неточными) заменителями.
