Роман Суржиков - Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра
Колемон почесал бороду, поглядел с пригорка на болотный простор. Быстрая тень пронеслась по Мягкому Полю - возможно, тот самый бегунец, что гнездится на топи.
- Боги сделали сеточницу крепкой, чтобы она могла выдерживать снег. Вся штука в том, что зимою вода в топи не замерзает. Это ведь не чистая вода, а гнилая жижа. От гниения она греется. Коли хотите, приложите руку к сети - услышите тепло. И вот зимою, когда снег, сеточнице нужно суметь удержаться на поверхности, не уйти на дно под тяжестью. Потому ее черенки-усики хоть и высыхают осенью, но сохраняют крепость. А весною трава испускает новые черенки, но старые тоже остаются. Где трава растет уже лет десять, там черенки во много слоев переплелись, и сеть очень прочна - корову удержит.
Старый охотник зловеще понизил голос:
- Но только не больно уповайте на это. На глаз не различишь, сколько траве лет. Бывает, вот растет отличная крепкая многолетка, идешь себе по ней, а тут полынья, что всего-то прошлым летом сетью покрылась. По цвету - ровно такая же! Но ступишь на нее - и прощай. Вот так-то, родимые. Есть у сети еще одно опасное свойство. Она прочна, пока цела. Но если появляется разрыв, то около него трава тут же становится ненадежной. На краю полыньи сеть даже зайца не удержит! Подогнется и уронит в воду. Поэтому дело такое: пока идешь по целой траве, то живешь. Если хотя бы одной ногой прорвешь сеть, то, считай, ты этой самой ногой уже стоишь на Звезде. В тот же миг падай на брюхо и ползи. Ни коленями, ни локтями в порванную сеть не упирайся - она не выдержит. Плашмя ползи, как змеюка. Когда на двадцать шагов от дыры уползешь, можешь дух перевести.
- Это в том случае, если провалишься одной ногой, верно? - спросил Ориджин. - А если всем телом нырнешь - что тогда?
Колемон как-то странно усмехнулся.
- А ничего не делать, ваша светлость. Можно воды хлебнуть, чтобы быстрей уйти и поменьше мучаться.
- Неужели нет спасения?!
- Ну, ваша светлость... - белобородый охотник пожал плечами, - всякое, конечно, бывает... Если человек богам уж очень приглянется, то могут и из полыньи вытащить. Попытаешься лечь на край травы животом, руками подальше от дыры уцепишься, потянешь себя - авось выползешь... Да только по шансам это - все равно как медведя поленом убить.
Молчание сделалось мрачным - или Эрвину это только почудилось?.. Колемон поднял узловатый палец и сказал:
- Главное вот что. Запомните накрепко, родные мои. Если кто провалился - не подходите к нему. Есть веревка - можно тянуть, хотя и это опасно: веревкой можно распороть сеть. Но не подходить. Будь он тебе сват, кум, брат, хоть отец родной. Хоть плакать навзрыд будет, хоть заклинать именами всех Праматерей с Праотцами вкупе - стой в двадцати шагах и смотри, как тонет. Нет сил смотреть - отвернись. Но помни: подойдешь к нему - умрешь. В десяти шагах от дыры сеть уже не выдержит стоячего, а в паре шагов и лежачего не удержит. Приблизишься к полынье - провалишься. Вот так-то.
Эрвин зябко поежился от этих слов. Механик Луис тихо охнул, Филипп Лоуферт издал смешок, похожий на хрюканье. Воины ничем не выказали беспокойства.
Юный охотник сказал старшему:
- Про черную воду еще скажи, а.
- Да, это малыш верно напомнил. Сеточница не растет на чистой воде - только на болотной жиже. Гниль - она и плотнее, и питательнее. А на чистоводье сеточнице голодно, да и удержаться трудно. Вот она и не живет там. Потому есть в Мягких Полях участки, где видно воду. Бывают большие: сотни шагов в ширину, а то и полмили. Это значит, там очень глубоко, гнилая жижа осела ко дну, а наверху чисто. Такие места зовутся черной водой. Их нужно бояться сильнее, чем смерти. Кто-то подумает: чистая водичка, отчего бы не напиться? А если совсем дурак, то скажет: можно напрямик переплыть, а не обходить два дня. Да, плыть в черной воде можно - она ведь чистая у поверхности. Не затягивает, как жижа. Но беда в том, что ты из нее вылезти не сможешь. Никогда. По краю чистоводья травяная сеть совсем хилая, ни за что ты на нее не выберешься. Полезешь - прорвется. Поплывешь в другое место, полезешь - и там прорвется. В третье, в четвертое, всю заводь оплывешь - нигде не спасешься. Потому такая смерть - самая худшая. В жиже утонешь за минуты, а в черной воде... Сказывают, был такой охотник - Джон Барсук. Он упал в черную воду и плавал трое суток. Лишь на четвертые совсем выбился из сил и ушел.
Эрвин не нашел слов. А вот капитан Теобарт - тот лишь спросил:
- Когда выступаем?
Выступили на рассвете. План заключался в том, чтобы к вечеру добраться до сухого островка и там заночевать. Островок виднелся издали: на нем росли деревья. Крохотная рощица среди бескрайнего простора Полей. На взгляд до нее было миль пять - совсем немного, если брать по меркам суши.
Шли по отмели.
- Отмель - это не твердая земля под ногами, не надейтесь, - предупредил Колемон. - Где суша выступает над жижей, там растут деревья, и таких мест разве что дюжина наберется на всех Мягких Полях. А на отмели такая же жижа, как всюду, и травяная сеть поверх нее. Разница лишь в том, что на отмели не глубоко, и сеточница достает корнями до твердого дна. Глубина в таком месте может быть по колено, может - по пояс или по грудь, на большее длины корней не хватит. Идти по отмели не проще, чем над глубиной. Одна радость: если провалишься, то не утонешь. А различить отмель можно по цвету. Сеточница любит, когда корни плавают в жиже - это для нее самое лакомство. На отмели же она вкапывается корешками в дно и голодает, потому листья меняют цвет: становятся чуть желтее. Гляньте вон туда - видите?
Эрвину пришлось долго присматриваться, чтобы разглядеть среди сочно изумрудной травяной сети полосу желтоватого оттенка. Она имела в ширину от силы десять шагов и уходила вглубь болота. Вела примерно в сторону рощицы, но не прямиком, а зигзагом.
На эту полосу и вступил отряд.
* * *
Никогда не думай, что ты привык к походной жизни! Не обманывай себя. Невозможно привыкнуть к этому, как нельзя до конца смириться с неизбежностью смерти.
Не воображай, что сделался бывалым путешественником. Даже если ты научился питаться полусырым мясом и полувареными бобами, если овладел умением не расчесывать до крови укусы москитов, если ты мужественно терпишь хвойные иголки в сапогах, за шиворотом и под исподним, и даже если тебе послан богами талант засыпать мертвецким сном в любом положении и при любой температуре воздуха - не воображай о себе. Сколь велики бы ни были твои успехи, не думай, что научился путешествовать. Мастерство путника - сродни воинскому. Оно приходит с годами изнурительных тренировок, с потом и кровью, с горькими слезами, и многим несчастным суждено погибнуть, так и не достигнув совершенства.
