Тамара Воронина - Игры богов
Лумис позеленел. А Март дал императору в морду. Просто так – кулаком, разве что в перчатке. Защитной перчатке. Наверное, ему никогда морду не били. Император опрокинулся вместе с лавкой, издав невнятный вопль. Марта тут же скрутили солдаты, наподдавав основательно по разным частям тела.
– Отпустите, – скомандовал Харт. В нос. Кровь капала на мундир, а в глазах было большое удивление. Айрон этого не прописывал. Он у них лекарства прописывает, что ли? – Доказываешь мне, что живой? А я тебе докажу, что ты никто. Вот, получи.
Запястье под браслетом сломалось со звонким хрустом, кости, прорвав кожу, вылезли наружу. Март подавил крик, хотя охнул. Было жутко больно.
– Никто, – согласился он сдавленно. – Для Игрока – никто. Пустое место. Нарисованная картинка. И что мне с того, что ты думаешь, будто меня нет? Думай. Я вот долго думал, что богов тоже нет. И что от этого изменилось?
– И что ты думаешь сейчас? – нежно спросил император и сломал ему руку еще в одном месте. Все, продышавшись, понял Март, даже если каким-то чудом выберусь живой, останусь калекой.
– Я думаю, что боги как люди. Есть нормальные и порядочные, а есть тупые убийцы, с трудом проговорил он. – Как Лумис и ты.
– Я – тупой убийца?
– Ну, может, умный. Только подлый. Жаль, что убить Игрока не получится ни у одного смертного. А ты не просто смерти заслуживаешь, а самой поганой. В выгребной яме утонуть, например. Если меня нет для тебя, не значит, что меня вовсе нет.
– Если это нарисовано, – произнес в пространство Ли, – то почему тебе больно? Почему у тебя из носа кровь хлещет?
– Потому что я его сломал, – выдавил Март и после третьего перелома потерял сознание. Император выплеснул ему в лицо стакан вина, чтобы привести в чувство. Лучше б выпить дал. Отрежут руку, определенно. Никакому лекарю не соединить вывернутые кости.
– Остановись, Серый, – тихо произнес Лумис. – Разве не видишь, что ему больно? Тебе нравится, когда кому-то больно? Разве в игре не проявляются наши инстинкты?
– Признал, что это игра? – усмехнулся Харт. – И то хорошо. Навешать мне лапши на уши хотел, геймер?
– Я как раз не геймер, – покачал головой Лумис. – Айрон тебе не говорил? Мой предел – это шарики погонять или пасьянс раскинуть. Я раза три начинал ролевки, но никогда до конца не доходил, надоедало, что меня убивают. И самому убивать надоело, пусть даже и монстров. Айрон хотел меня увлечь, вот и все. Месяц уговаривал. Считал, что у меня глаз незамыленный. Посоветовал выбрать случайных персонажей и вести их через запретные места, чтоб мастерства набирали. Игрового времени полгода прошло. Ты успел завоевать несколько стран.
– Даже так? Ну и ладно, теперь хоть понятно, зачем тебе были нужны эти. А раз игра окончена, то и они не нужны.
– Тебе разве не больно? – спросил Лумис. – Или кровь не идет? Или психоз начинается? Этот мир существует сам по себе. Пусть мы его создали, пусть мы в него приходим поиграть, а он все равно существует. У нас помногу жизней, мы воскресаем у колодцев, а они – нет. Ты знаешь, что у Ли мать есть? А у Марта старшая сестра с купцом сбежала?
– Надоело, – прервал его Харт. – Выйдешь из игры, запишись к доктору.
Лумис устало покачал головой.
– А нос все-таки болит, – заметил Ли. Берт вдруг поднял к потолку правую руку и отчетливо проговорил:
– Да обрушится на тебя гнев богов, Харт!
Март последовал его примеру:
– Да отсохнет у тебя мужское достоинство, Харт!
Наверное, это звучало смешно, да только читал Март когда-то, что это страшное проклятие, означающее гибель в веках – ведь если оно и впрямь отсохнет, детей никогда не будет, и имя твое исчезнет, а если дети есть, то их это проклятие тоже коснется и все кончится полным забвением. Все понявший Ли тоже поднял правую руку и медленно проговорил, не сводя с императора заледеневшего взгляда:
– Айто танмаи Дарси!
Ох, что было! На императора, и только на него обрушились четыре стихии! Сразу четыре! Его душили потоки воздуха, вода наливалась ему в рот, едва он его открывал, кровь хлестала из разбитого носа, словно из распоротой вены, загорались волосы и одежда, земля засыпала ноги, не давая сдвинуться. Он взмахнул рукой, и у Марта захрустели все кости, и Ли закричал, не в силах справиться с болью. Ох как понимал его Март… у него даже кричать сил не было… Наверное, смерть. Самая настоящая. Без всяких женщин любого возраста. Вот это она и есть. Чернота. Искры. Брызги крови.
И вдруг все кончилось. Разом. Даже боль стихла. Седая женщина села за стол рядом с Лумисом.
– Привет… император. Манией величия страдаем? Наполеон Македонский недоделанный. Ну Бьянка я, Бьянка. Купился, Серый? Кто тебе вообще сказал, что Бьянка блондинка? Что она молодая, хрупкая и нежная? Типа принцесса, да еще Бьянка, именно такой быть должна? Приметы-то были другие: белые волосы и сорок четвертый размер. На этот раз твое подсознание сыграло дурную шутку. Стереотипы, солнышко ты мое. Не дергайся. Ты развивал стратегию, Лумис развивал боевое мастерство, и только я развивала магию. Я единственный здесь маг. Ты не сдвинешься с места.
– Ты не должна вмешиваться.
– Кто сказал? – удивилась принцесса. – Айрон? Не мог он такого сказать. Я такой же Игрок, как и ты. Я не вмешивалась в твои военные действия и в поиски Лумиса. Берт, пожалуйста, поверь мне. Я не позволила ему убить твою семью. Рот закрой, Харт. Знаешь, сколько тут попрятано заклинаний? И каких? Ты, может, и нашел бы парочку, как Лумис, но чтобы найти серьезные заклинания, надо иметь высокий уровень магии. А развивать ее долго и сложно, у вас терпения не хватило бы. Ты играл стратегию, Лумис – ролевку, я – квест. Я шла куда хотела, оставляла запутанные подсказки, чтоб Лумис кругами ходил, и в это время наращивала магию. И если бы ты знал, сколько здесь можно найти по-настоящему магического оружия! Да только оно не каждому дается в руки. Только магам высокого уровня. – Она повернулась к Берту. – Бертин, поверь, твои дети и жена живы. У меня было ровно семь заклинаний иллюзии, и Харт видел то, что хотел видеть. Вот в постели его твоя жена действительно была, увы. Но если хочешь, оторви ему за это яйца. Или отрежь.
– Он Игрок, – напряженно сказал Берт, – и вряд ли…
– Глупый ты, хоть и король, – вздохнула принцесса. – Он Игрок. Он не умрет по-настоящему. Но, во-первых, ему будет очень-очень больно. Во-вторых, его подсознание запомнит эту боль, когда он там, в своем мире, решит забраться на какую-нибудь красотку, его орган может и не сработать. Конфузия эта опять же запомнится… И наш славный император Серега станет действующим импотентом.
На лице Берта появился живой интерес. Бьянка передвинулась к Марту и улыбнулась ему тепло-тепло. Вот за такой пойдешь куда угодно, потому что такая мягкая улыбка бывает только у мамы. Ой. Она же мужчина.
