Коваленко Эдуардович - Камбрия — навсегда!
Но что там, впереди? Сквозь сетку голых ветвей белеют паруса шатров! Вот и яичный, шкуренных брёвен, сруб блокгауза. На крыше, на шесте, ловит ветер раззявленной пастью узкий красный дракончик. Общекамбрийский символ. Посты на мосту, пытающиеся регулировать движение толпы. Одна из девочек Нион машет руками и радостно что-то орёт — такой гвалт вокруг, что слов и сиде не разобрать. Эмилий руки сложил на груди, мрачен, как туча. Уже знает о пополнении, поэтому озабочен — продажные запасы многих кланов вычерпаны до донышка, пришлось выбирать: или упирать на патриотизм, а заодно платить втридорога. Или организовывать волок. Это деньги, которые пока есть, и люди, которых взять попросту неоткуда. Ничего, вывернулся! Теперь Эйлет верх Дэффид налаживает волоки между Туи и Нитом.
— Она потребовала треть для клана и четверть для себя лично, — сообщил Эмилий, — остальное моё и короля. Если ты выбьешь из Гулидиена привилегию. Зимний путь нужен. Даже в мирное время.
— Лучше корабли нормальные строить, — буркнула Немайн, — которые не тонут зимой. Но — пусть будут и волоки… Постараюсь. Как сестра-то, справляется?
— Лучше, чем я ожидал, — тень забот и усталости на мгновение покинула лицо римлянина. — Местами — лучше, чем я…
Долг сильней сна, злей голода. Немайн вдвойне привычно, как по стройке, пробежалась по лагерю: так поступал некогда Клирик, так и сама по новому городу носилась. Короткие вопросы: как устроены, хороша ли пища, есть ли больные, и напоминания: времени мало, отдыхайте, не отвлекайтесь на мелкие дела, всё должны сделать римлянин и Эйлет. Вы же её знаете! Не подведёт. Машинально цапнутый из котла кусок. Проверки сида в мыслях не держала. Но удержаться не было сил. Ложка-другая — и всё, людей объедать нельзя, а желудку чуть полегчало, ведь он невелик. Когда ноги принесли в свой шатёр, оказалось — сыта. Закрыла глаза — почувствовала, трясут. Перед распахнувшимися глазами — знакомый носик. Чуточку островатый для японки. Тёмные косы вдоль щёк. Тьма глаз, весёлых и серьёзных сразу. Нион. Луковка.
— Вставай!
— Уже выступаем?
Глаза разлепились, а уши не совсем. Словно ватой набиты. Вот и рожков к выступлению не слышно.
— Нет, но стража минула. Четыре часа. Тебе же больше нельзя… Гейс!
Как хорошо было на дромоне, без умных пророчиц! Но — Луковка права. В войске достаточно ирландцев, чтобы уважать их обычаи. Да и камбрийцы воспримут нарушение ограничения Хранительницей как дурное предзнаменование. Значит, всем дрыхнуть ещё пару часов, а Немайн нельзя? А не надо было быть дурой, когда договаривалась с подданными…
Зато есть повод — и время — проверить посты. Спящих нет? И на том спасибо. Теперь найти местечко, укромное, но заметное остальным, и рассчитать давешнюю придумку хотя бы приблизительно. Достаточно ли сил? Хватит ли времени? Люди, лопаты, кубометры. И — часы. Часы, которые кто-то, совсем недалеко, покупает кровью, скупо стараясь подсунуть судьбе вражескую…
Но только перо потянулось к пергаменту, с дороги донёсся детский крик. «Голодный», — шепнуло что-то внутри. Сразу вспомнился маленький. Может, её сокровище тоже плачет. Пусть и на родные руки оставлено, но и родные — не свои. И та же Нарин. Раз отдала ребёнка, что с неё станется на другой?
— Не плачь, мой маленький, — прошептала Немайн. — Мама только отгонит злых вражин от порога. И сразу вернётся…
* * *Эмилия во сне никто не ограничивал, а дремать в седле — невелика наука. На этот раз он ехал — слава Господу! — по настоящей римской дороге. Для того, чтобы проинспектировать — вот именно! — настоящий римский магазин. Впереди — свои, позади — свои, на дороге людно — но не так густо, как днём. Опять же, рядом все, кто должен опередить армию и помочь ей быстро и удобно отобедать. Можно бы и поклевать носом. Никакого ущерба чести — потому как опального чиновника Эмилия на деле-то и нет, а есть личина, которая со временем исчезнет в тартарары. Пусть её и зовут так же, как и самого разведчика.
Иное дело — мысли. Голова пухнет! Вовсе не от проблем снабжения — эти-то, по сути, уже решены, и наёмному интенданту остаётся только контроль за исполнением — да оперативные поправки, вносимые разрастанием ополчения. За сутки перехода к армии Глентуи пристало больше полутора сотен человек. Отстало — сорок два. Непонятная девица, крутящаяся при базилиссе, Луковка, всех переписывает на каждой остановке. Толковая. Благодаря записям можно представить, что произойдёт на следующем переходе. А значит, наскоро прикинуть, сколько и чего понадобится, да какой запас взять сверху. Мелькали даже идеи о том, как потом переправить вдогон армии излишки. Римлянин улыбнулся. Да, всю эту рутину он может переделать, не просыпаясь.
Покоя не даёт оружие, виденное на поясе базилиссы. Одно к одному — славянское имя приёмыша, камнемёт, рассуждения о Дунае. Теперь вот и кривой меч, получивший прозвище, схожее со славянским словом, обозначающим кровь. Изо всех соседей Рима таким оружием пользовался только один народ. Авары. Те самые, которые возглавляли славянские орды, затопившие балканскую часть империи. Те самые, отвратить которых от стен Константинополя смогло только чудо. Потому что стены они уже разнесли в щебёнку! Те, что во время очередной осады на Пасху пропустили в голодающую Солунь обозы — вроде как поздравили. Это язычники! Солунцы ждали подвоха. Не оказалось! Ни спрятанных воинов, ни яда, ни заразы. Авары, что сидят на дунайской торговле и получают от неё гораздо больше, чем платит откупающаяся от набегов империя. Мир же с таким соседом недёшев, особенно когда другие границы не просто пылают — несутся к столице, как пожар в поле. То-то Немайн, как она себя зовёт, всё твердит, что платить дань нельзя никому и никогда. Начиналось-то с сущих медяков… Те самые, чей каган Баян стал регентом империи при малолетнем сыне Ираклия — как раз тогда, когда тот отправился в свой персидский поход. И чей данник, болгарский хан, был назначен наблюдать за передачей власти после смерти императора. С ханом император и породниться был не против, старшую дочь в жёны наследнику предлагал. Сговорились, багрянородная выехала — да тут у болгар случилась усобица… Тут вам и свадьба, и гарантии, и вспомогательные силы против славян! Только свист кривых мечей да арканов у низовий Дуная — теперь болгарам своих невест пристроить некуда.
А багрянородная была слаба здоровьем, да вскоре после неудачного путешествия своего умерла. Эмилий хмыкнул. Слухи и эту смерть приписывали Мартине. Вот уж не в её стиле деяние. О, как рвал на себе волосы начальник разведки, когда зачитали завещание, назначавшее вдовствующую императрицу регентшей! Боялся, что та пойдёт по стопам Юстиниана и отменит разведку в принципе.
