С. Алесько - О людях и нелюдях
— У меня нет дома. Я его ищу.
— С такими спутниками ты не дом, а домовину найдешь, глупая.
— Дяденька, вы потаенный, давайте советы оборотням. Если мне понадобится судьбу узнать, я к ворожее пойду.
— Тьфу ты, мелочь языкатая! Навроде Малинки моей…
— Хвощ, не шуми, — на лестнице показалась Соечка, личико ее было не по возрасту серьезно. — Садитесь-ка с Дроздом да поговорите. Мы с Винкой обедом займемся, а рыжик мышей пойдет в подпол ловить, — ослепительно улыбнувшись, взглянула на Вьюна и вновь стала задорной девчонкой.
— Щас, побежал, в хвосте запутамшись, — насупился кошак. — Две глупые людинки будут слушать важный разговор, а я в подполе — паутину на усы собирать, — и уселся на лавку рядом с другом.
— Ох, молодежь… — вздохнул потаенный. — Сиди, только не влезай, пока не спросят, болтун. Так ты и впрямь княжич? — обратился к Дрозду.
— Нет.
— Парень, если хочешь помощи, рассказывай все как есть. Что-то мне не верится, будто кому-то из наших понадобилось неизвестно кого в нелюдя обращать. Или, может, на тебе обряд проверяли?..
— Сначала ответь, есть ли способ превратить оборотня в человека?
— А ты сам-то как мыслишь? — усмехнулся Хвощ, поглаживая бороду. — Кабы такой способ имелся, думаешь, им не пользовались бы?
— Пользовались бы, но держали в тайне.
— Верно. Только дружок твой, пройдоха, уж верно знал бы.
— Пожалуй, — улыбнулся Дрозд, Вьюн закатил глаза. — Значит, нет.
— Если и есть, мне он неведом. А я, поверь, не последний среди потаенных.
Винка, чистившая репу, взглянула на Дрозда. Тот выглядел не слишком огорченным, видно, изначально не верил в счастливый исход. Вьюн, напротив, заметно погрустнел, нахмурил рыжие брови, поднес пальцы к губам и даже закусил выпущенный коготь. Девушка видела его за этим занятием лишь однажды, когда пес сражался с вожаком людоедов. Получается, кошак искренне надеялся вызволить друга, раз теперь так переживает…
— Что ж, я другого и не ждал, — вздохнул Дрозд. — Меня Вьюн сюда притащил. Э, да ты, никак, больше меня огорчился? — легонько толкнул рыжего локтем в бок. — Зато теперь тебе не придется бродить одному.
— Надолго ли твоя компания? — буркнул кошак. — За тобой охотятся.
— Значит, ты все-таки княжич? — уточнил настырный Хвощ.
— Чего теперь запираться? — махнул рукой Дрозд, с ухмылкой покосившись на прикусившего язык Вьюна. — Ты совершенно прав: абы кого не стали б в оборотня превращать. Доложишь Хвату?
— Нет, ни к чему это. Хват — парень неглупый, ты мог бы найти с ним общий язык, но у него отряд, а там хватает бешеных.
— Знаю, — кивнул пес. — Кое-с-кем знаком. А Луня не стало… Верно, от него отец все и узнал.
— Выходит, лекарь тебя тогда отпустил… — после паузы промолвил Хвощ. — Зря ты домой не вернулся. Мог бы остановить эту войну.
— Я? Остановить отца? — Дрозд горько усмехнулся. — Не дорос я еще до таких подвигов. Да князь и за сына-то меня теперь не посчитает.
— А ты подружку с собой возьми, — медведь лукаво взглянул на Винку. — Она, я смотрю, не из пугливых, живо все Соколиному растолкует.
— Нет, — замотал головой парень, — Ее тем более нельзя князю показывать. Он решит…
— Ну да, конечно, — вздохнул потаенный. — Оборотни вскакивают на все, что движется. А Соколиному не нужны потомки-нелюди. — Дрозд нехотя кивнул, девушка невольно покраснела.
Повисло молчание. Все вопросы были заданы, ответы получены, а выход впереди так и не забрезжил. Наоборот, тьма сгустилась еще сильнее.
— Я мышей ловить пойду. И зачем одевался? — пробурчал Вьюн, ни на кого не глядя, встал, и, на ходу стягивая рубаху, вышел в сени.
— Погоди, я с тобой, — Дрозд тоже поднялся с лавки. — Спасибо, Хвощ.
— За что? — удивился потаенный. — Не в моих силах помочь тебе.
— За понимание.
Соечка резала капусту и морковку для супа, и, казалось, меньше всех интересовалась разговором, хотя Винка почему-то была уверена, что девчонка не пропустила ни слова. Но раз потаенный не отослал ученицу в начале беседы, значит, действительно доверяет ей, и, надо надеяться, тайна Дрозда и дальше пребудет таковой.
Бульон на плите уже закипел, девушка сняла серую пенку и опустила в бурлящее варево нарезанную крупными кусками репу. Остальное сложила в горшок, плеснула немного воды, добавила кусочек масла и поставила поглубже в печь — парить.
Медведь, задумавшись, сидел на лавке и рассеянно смотрел в окно. Соечка закончила заправлять суп, дел больше не осталось, и Винка, набравшись храбрости, решила спросить кое-что у потаенного.
— Дяденька Хвощ, кто придумал из людей нелюдей делать?
— Ох, вопрос задала… — потаенный очнулся от размышлений и запустил пальцы в бороду. — Везет мне сегодня на умных собеседников… Не мнись у печи, садись, да слушай. — Винка присела рядом с хозяином на лавку, Соечка потихоньку поднялась наверх. Видно, ответ на вопрос был ей известен. — Точно этого никто не знает, но, говорят, сам Клыкастый. Не понравилось, что Крылатая ему только хищных тварей сотворить доверила, да еще и выделила на них слишком мало изначального замеса. Вот и решил он ей напакостить. Заманил как-то обманом парочку, что в лесу гуляла, парня и девушку, взял волка и волчицу, да ночью, в полнолуние, соединил каждого из людей со зверем посредством обряда мерзостного. Так появились оборотни-волки. А из их потомков Клыкастый волшбой произвел остальных: псов, медведей да кошек. Хищных тварей, ибо над прочими он не властен… — Хвощ вздохнул, будто сожалея о столь неприглядной истории происхождения своего племени. — Видишь, мы признаем, что Клыкастый — наш отец. Только создал он нас не из грязи да плесени, как утверждают служители Крылатой, а хотя бы наполовину из ее собственных творений.
— Из грязи и плесени? — переспросила девушка. — Служители Всеблагой действительно так говорят?
От старичка Падуба, служителя храма в их селении, она никогда такого не слышала. Тот вообще редко вещал в своих проповедях о нелюдях. Разве только, наставляя молодежь против распутства, поминал кроликов и оборотней, причем первых гораздо чаще, ибо пример был нагляднее.
— Да. Говорят много чего и похуже.
— Зачем?!
