Андрей Дашков - Звезда Ада
Лицо незнакомца оказалось грубым и злобным, как звериная морда. Жуткие водянистые глаза хищника оценивающе рассматривали жертв, висевших на столбах. Люгер ощутил неприятный холодок в груди, когда взгляд этих глаз остановился на нем, и понял, что жив еще только потому, что кто-то хочет более полно насладиться его муками…
На бароне Ховеле был плотно облегавший его массивную фигуру костюм из гладкой ткани — одеяние почти неприличное с точки зрения обычаев западных королевств. Барон не носил никаких украшений, считая это уделом изнеженной и вырождающейся аристократии. Широкий рот с узкими губами придавал ему сходство с подводными чудовищами, обитавшими в ядовитом море Уртаб. Старые шрамы на бритой голове свидетельствовали о бурно проведенной молодости, но тело пятидесятилетнего мужчины оставалось мощным, тяжелым и сильным.
Ховел подошел к беспомощно висящему Кравиусу. Люгер хорошо понимал, почему жирный аббат вызывает у барона особое раздражение.
— Ты убил Эрмиона, — глухо прорычал Ховел. Он говорил на языке западных королевств почти без акцента. — Он был нужен мне живым… Поэтому ты умрешь первым. Но не сразу — вначале с тебя сдерут кожу. Из такой толстой свиньи должен получиться приличный кусок…
На лице Кравиуса, который (как, впрочем, и Люгер) принял незнакомца за самого Сферга, появилось умоляющее выражение.
— Господин! Я спешил в Скел-Моргос, чтобы оказать тебе одну услугу…
Барон разразился хриплым карканьем, означавшим смех.
— Всего лишь одну?!. Урод! Чем ты можешь мне помочь?!
— Я принес тебе голову Эрмиона — это верно, — заторопился аббат. — Но ведь он призывал белых магов из Тегины и был близок к тому, чтобы их магия начала действовать…
Кравиус отчаянно блефовал. Люгер ожидал встретить в лице узурпатора человека более изощренного, но снова убедился в том, насколько сильно порой отличаются ожидания от действительности.
— У ордена нет силы с тех пор, как я унес из Тегины Звезду
Ада! — загремел Ховел, наслаждаясь жалкими попытками аббата сохранить свою жизнь.
Стервятник ухватился за эту фразу — наивность незнакомца поразила его, и он впервые заподозрил, что имеет дело всего лишь с исполнителем, за которым находится более весомая фигура и более глубокий ум.
— Я был рядом с Алфиосом, когда ты пришел за Звездой, — сказал он в спину барону.
Тот медленно повернулся к нему.
— Так это ты? — недоверчиво спросил Диниц. Казалось, в его хитром, но примитивном уме в первый раз появилась мысль о том, что пленники могут быть полезными, а игра — гораздо более сложной, чем простое истребление врагов.
— Я, — подтвердил Люгер, пытаясь воспользоваться ситуацией, и заметил, что Кравиус судорожно задергался на столбе. — Я заставил Алфиоса снять защиту с северных ворот. Я вывел его из башни на карниз. Я позволил твоему слуге забрать талисман и летел вслед за твоим кораблем на юг, пока ветер не снес меня в сторону континента. Как видишь, этого не может знать тот, кого в ту ночь не было в башне монастыря, не так ли?..
— Зачем ты сделал все это?! — заорал барон, приближая свое лицо к лицу Люгера и обдавая пленника смрадным дыханием.
— Я скажу это только Сфергу, — тихо и отчетливо проговорил Слот, понимая, что следующее мгновение может стать мгновением его смерти.
— Ты скажешь это мне, когда я начну медленно поджаривать тебя, — произнес Ховел таким тоном, каким любящая мать обещает накормить свое дитя.
— Вряд ли, — спокойно заметил Люгер. — Молчание — мой единственный шанс. Кроме того, Сферг едва ли одобрит твое решение, если узнает, что на самом деле много потерял…
— Плевать на Сферга, — проворчал барон, сдерживая гнев. — Он ничего не услышит о тебе.
— Посмотрим, что ты скажешь, когда корабль вернется в
Скел-Моргос, — заявил Стервятник, нагло улыбаясь и глядя прямо в беспощадные тусклые глаза. — Сферг давно знает обо мне, разве ты еще не понял этого?..
Оказалось, что его наглость всего лишь позабавила барона. Тот настолько любил игры на грани жизни и смерти, что решил еще немного оттянуть момент расправы над пленником.
— С тобой мы поговорим после, — бросил он и несколько раз с наслаждением ударил Люгера в живот и в лицо. Сквозь вспышки боли тот видел, как липкий туман заволакивает все вокруг. Потом Слот ощутил соленый привкус во рту и проглотил сгусток собственной крови. Удары Ховела были весьма жестокими, однако Люгер не потерял сознания.
Он благоразумно изобразил беспамятство и несмотря на шум в голове услышал слова Диница, обращенные к аббату. Они падали, словно тяжелые камни в глубокий колодец, и звуки их падения разносились в гулкой тишине.
— Ну а ты, жирная собака? У тебя тоже есть сообщение для Сферга?
— Я знаю об ордене больше, чем Эрмион, — прохрипел Кравиус, чувствуя, как кожаный ошейник все туже затягивается вокруг его шеи. — Разве я сделал недостаточно, чтобы убедить тебя в том, что я не враг?!
— Ты сделал подозрительно много, — насмешливо сказал Ховел, медленно поднося руку к левой глазнице аббата. Потом он спокойно погрузил палец в свежую рану. Кравиус завизжал и судорожно задергался на столбе, однако мешок, запечатанный колдовством, крепко держал его.
— Тебе будет во много раз больнее и пытка будет продолжаться гораздо дольше, если ты попытаешься обмануть меня, — сказал барон с расстановкой и ткнул Кравиуса кулаком пониже живота. Тот задохнулся от боли, а его колени взлетели вверх. Потом он, рыдая, повис на столбе. Из его левой глазницы темными густыми каплями вытекала кровь.
Глава тридцатая
В чреве «Бройндзага»
Несмотря на прямолинейный ум воина, барон Ховел все же сообразил, что с уничтожением трех захваченных пленников не стоит торопиться. В отношении наместника Аркиса, раненного в живот, все было предельно ясно — он был врагом и ожидал пытки в одной из камер летающего корабля. К этой процедуре Ховел испытывал патологический интерес, имевший и свою практическую сторону — барону могли оказаться полезными некоторые сведения о береговых укреплениях, военных флотах и армиях западных королевств.
С остальными дело обстояло сложнее. Один из них, по-видимому, действительно находился рядом с Алфиосом, когда загадочным образом была снята защита с северного направления. То, что это сделал сам генерал ордена, просто не укладывалось у барона в голове.
Диниц пощадил Люгера только потому, что не хотел вызвать гнев Сферга. Узурпатор внушал ему мистический страх. Против этого барон, не боявшийся прежде никого и ничего в подлунном мире, был бессилен. Страх гнездился где-то в самой потаенной части его существа, неподвластной воле и разуму…