Андрей Сухин - превратности судьбы - превратности любви
Но оказалось, что я зря усомнился в Екатерине Андреевне и этот день не стал пропащим, то есть не обошелся без нашей с ней встречи, только встреча оказалась перенесена на вечер по ее инициативе.
Когда я нес два подноса плотно уставленные тарелками с салатами для компании магов и магесс из такого же, как у нее, младшего рода Курбатовых отмечавших что-то в своем узком кругу за двумя сдвинутыми столами, я вдруг обнаружил улыбающуюся мне Екатерину Андреевну. Она сидела за соседним столиком в компании трех мужчин довольно сурового вида. Хотя они и сидели за моим столиком, я их не обслуживал по вечерам. Екатерина Андреевна это знала, поэтому никаких вопросов не последовало. Их обслуживала круглолицая толстенькая и живая, как ртуть Настя.
"Видимо деловой ужин", - решил я, поглядывая краем глаза за тем, как что-то сосредоточенно обсуждает компания Екатерины Андреевны.
Тут одна из Курбатовских магесс, своей фигурой и шириной плеч `приятно` напомнившая мне Лику, только бывшая постарше моей обидчицы лет на десять и личиком посимпатичнее, улыбаясь, обратилась ко мне.
- Тут на столе только Божоле на всех заказано...
- К мясу, да и не только оно великолепно подходит...
- Мне больше нравится бордо...
- Имеется отличное шестилетнее Шато Фонрок! - из служебного рвения я всегда был готов предложить все самое дорогое и улыбнулся, глядя прямо в глаза поднявшей ко мне лицо женщины.
Тут надо сказать вот что. Буквально, несколько дней спустя после начала моей работы официантом я, тренируя свои улыбки на посетителях (раз уж это было вменено мне в служебные обязанности) заметил одну интересную вещь. В тех случаях, когда меня спрашивали совета по поводу выбора тех или иных блюд или вин, как сейчас, я само собой смотрел прямо в глаза, давая ответ, улыбался мягкой, ненавязчивой улыбкой. При этом, пытаясь транслировать во взгляде свои ощущения: любовь и радость от встречи с ними. Нечто похожее проделывают актеры, вживаясь в роль. Вот и я всякий раз, на краткое время вживался в роль любящего человека, любящего именно ту женщину, на которую смотрел. Так вот, я обратил внимание на то, что при таком комплексном воздействии, дамы как-то сразу теряли свой напор. Голоса их становились тише, на щеках появлялся легкий румянец, а самое главное они без споров соглашались на всё, что я им предлагал, и уже не обращали внимания на цену блюд. Хотя незадолго до этого могли громко удивляться тем, как всё дорого.
Вот и сейчас я, глядя в ее красивые серые глаза, транслировал ей: люблю, люблю, люблю.
Это ожидаемо подействовало. Неожиданной, для меня оказалась сила этого воздействия. Женщина нервно сглотнула, у нее на щеках неожиданно выступили красные пятна, ее резко голос изменился.
- Да... бокал принеси...те, - протянула она томным, с легкой хрипотцой голосом и провела по своим полным накрашенным губам розовым язычком. Я был в шоке от буквально отдавшейся мне взглядом женщины. Ни она, ни я не отводили глаз. Наступило молчание, и вдруг женщина нервно дернулась. Наш визуальный контакт разорвался. Я поспешил за заказанным бокалом Бордо и краем глаза, уже уходя, увидел, как к ее уху склонился сидевший рядом тощий горбоносый мужчина в черном костюме и я даже услышал его яростный шепот.
- Ты что себе позволяешь...дорогая!?
"Так это муж там, рядом с ней сидел! Наверно врезал ей локтем в бок, когда услышал такое воркованье от своей жены! То-то она так дернулась! - думал я, торопливо идя на кухню. - Пожалуй, не стоит больше так глядеть в глаза женщине, когда она не одна! Чёрт с ними, с чаевыми! Могут быть проблемы! И сейчас ведь еще не все закончилось! Муж-то у нее маг и если этот тип ревнивый..."
В общем, когда я принес заказанный бокал с темно-красным Бордо, на женщину я не смотрел. Вообще! И я уже для нее и не существовал. Она даже не кивнула мне, когда перед ней возник бокал с вином. Муж мрачно ковырялся в своей тарелке и по сторонам тоже не смотрел.
"Может и обойдется еще? Всё-таки повод-то невеликий: подумаешь, на его жену посмотрели, как на женщину! Тут гордиться надо, а не козни строить..." - думал я, торопливо удаляясь от стола.
Но весь мой недолгий опыт общения магами говорил мне о другом. О том, что маги самолюбивы, мстительны и реакция даже на шутку, со стороны простолюдина, у них совершенно неадекватная, Поэтому всякий раз подходя к столу, за которым я был на весь вечер закреплен вместе с Линой, я ощутимо напрягался, пытаясь предугадать предложенную моему вниманию пакость. И всё равно это мне не помогло.
Я нес здоровенный поднос, на котором мирно стояли две тарелки с филе косули с фуа-гра в трюфельном соусе и две с рибаем с картошкой и спаржей. Поднос закрывал мне весь обзор и пола я не видел, но даже если бы и видел, то сомневаюсь, что это помогло бы мне. На ровном до того полу вдруг возникло некое твердое препятствие. Невысокое, где-то мне по колено, но этого оказалась вполне достаточно, чтобы мои ноги, встретившись с неожиданной преградой, резко затормозили, а тело с подносом неуклонно продолжило движение вперед. Скорость продвижения вследствие отсутствия у меня опыта переноса такого количества тарелок за один раз была не высока, и я начал медленно-медленно, но вполне уверенно клониться вперед. Сделать я ничего не мог. От падения меня отделяли секунды. Когда эти четыре огромные тарелки спланируют на пол или на сидящих за столом магов, зальют их недешевую одежду жирным соусом, украсят сверху жареным мясом и зеленью, мою дальнейшую судьбу предсказать будет несложно: вылечу с работы примерно с такой же скоростью!
Неудивительно, что при таких мыслях у меня в груди похолодело. И в этот момент, произошло нечто удивительное. Время, казалось, резко замедлилось, а потом и вообще остановилось. Я отчетливо видел, как с уже наклонившегося сторону движения подноса собрались соскользнуть тарелки... и застыли! Я решил перехватить поднос руками, и поэтому разжал ладони и о, чудо: поднос, казалось, завис в воздухе. Времени, чтобы восхищаться и размышлять над таким феноменом, у меня не было. Я торопливо скользнул на пол, поворачиваясь в воздухе спиной вперед. Примерно в таком стиле берут высоту прыгуны в высоту. Только я не в высоту прыгал, а метнулся вниз спиной вперед, переворачиваясь в полете и выставляя одновременно руки вверх, чтобы упереться ими во все еще плавающий в воздухе поднос. Когда так внезапно замедлившееся время, снова возобновило свой ход, я уже удобно лежал на полу, на спине, выставив руки вверх, удерживая поднос, и даже ухитрился выровнять его строго горизонтально. Кстати никакого препятствия на полу конечно уже не оказалось. Вставать из положения `лёжа` с подносом на вытянутых руках было тоже не просто, но после удачно проделанного акробатического трюка ко мне словно пришло некое вдохновение. Я плавно поднялся с подносом в руках, остановился, чтобы привести в норму мое бешеное дыхание, успокоить пульс, резко рванувший вверх, и увидел удивительную картину. Глаза! Казалось, вокруг меня были одни только глаза, с изумлением смотрящие на меня. Молчали все и клиенты за столами, и мои коллеги. Тишина стояла ошеломляющая. Я выдержал небольшую паузу, а затем, чтобы разрядить ситуацию подмигнул Екатерине Андреевне. Она всё видела от начала и до конца, поскольку каждый раз, когда я еще только приближался к соседнему столику, я всякий раз легонько улыбался ей, как своей постоянной клиентке. И ее прекрасные изумрудные глаза и без того не маленькие тоже увеличились до своих естественных пределов.
