Джон Робертс - Дикая орда
– Конан! Киммериец! Откуда твои люди знают о нем? – воскликнула Лакшми негромко, но страстно.
Хондемира как молнией ударило.
– Конан из Киммерии? Почему это имя тебя так взволновало?
– Скажи мне! – взмолилась женщина.
– Ну… это просто последняя кровавая байка… Прошлой ночью этот парень забрался в наш лагерь. Что-то разнюхивал здесь. С ним был еще второй, но тот назвать себя не удосужился. Их попытались схватить, но Конан расшвырял наших воинов, как лев – гиен, Он уложил десятерых, а потом исчез невесть куда. Вот из него и сделали пугало, наполовину для шутки конечно.
– Как он выглядел и откуда пришел? – Лакшми решила, что рассказанное Хондемиром правдой быть не может.
– Те, кто уцелел, говорят, что он огромного роста, с черными волосами до плеч, а глаза – серые, по крайней мере так им показалось при свете факелов. Он был измазан черной краской, чтобы не опознали в темноте. Я думаю, он из согарийского лагеря. Хотя их командир утверждает, что у них такого нет. Ну врет, конечно. Откуда ему еще взяться? Не из голой же степи! А ты откуда его знаешь?
– Это мой враг, – медленно проговорил женщина. – Выскочка, который втерся в доверие к кагану. Он совал нос, куда не надо, и я подстроила ему ловушку, чтобы спасти себя и укрепить мои отношения с шаманами. Его привязали голым к столбу и уже занесли над ним нож для жертвоприношений… Но дружки освободили наглеца, и они все вместе ушли от погони. – Лакшми поежилась, хотя ночь была теплая. – Это он. Все приметы совпадают. Рост, глаза, волосы… Я припомнила, что он мазался черной краской, когда ходил на разведку по приказу кагана. Кроме того, он несравненный боец на мечах. Ничего странного, что твои бродяги не справились с ним.
Хондемир пожал плечами:
– Ну и что. Он мог примкнуть к согарийскому отряду. Предложить службу капитану Джеку, в том числе в качестве шпиона. Не бойся, сейчас он не опасен. Если после битвы он уцелеет, я отдам его тебе на забаву. Не стоит огорчаться по таким пустякам!
– Хорошо, если так, – вздохнула Лакшми. – Может, это просто совпадение. – Чувство тревоги, однако, не отпускало ее. – Идем в шатер! Мне надо успеть в гирканийский лагерь до рассвета.
– Зачем? – спросил Хондемир. – Оставайся со мной. Ты сделала все, что необходимо, и теперь я наверняка смогу получить власть над разумом и душой Бартатуи.
– Нет, я должна вернуться. Кто знает, вдруг что-то изменится в их планах? – На самом деле Лакшми не до конца верила в успех туранского мага.
Он опять пожал плечами:
– Твое дело. Может, это и лучше, если ты отсидишься во время боя в безопасном месте и присоединишься к нам потом. – Он посмотрел на полную луну, висевшую в небе подобно огромному черепу. – Ну а завтра после заката все будет кончено.
ГЛАВА 16
– Самое главное, – наставлял Конан, – не открывай рта, какие бы мучения ни раздирали тебя. Что бы ни болтали гирканийцы, что бы ни грозило твоему городу или твоей стране – делай, что я сказал, или умрешь.
– Я запомню, – ответствовал Мансур. В его душе царили одновременно страх и радостное возбуждение. Они – в самом сердце вражеского лагеря! Дело опасное – но героическое! Какие стихи можно будет написать, когда все кончится…
– Хорошо, – кивнул Конан, похлопав юношу по плечу. – Подумай, какую потерю понесет поэзия, если с тобою что-то случится!
Пробираясь в лагерь мимо гирканийских постов, они заметили две человеческие фигуры; одна из них была закутана в черный плащ. Мансур не обратил на нее внимания, но Конан хмуро усмехнулся, когда существо в черном плаще исчезло из виду.
Среди кочевников, одетых и вооруженных весьма пестро – всякий клан и род на свой обычай и манер, – Конан и Мансур не привлекали к себе особого внимания. Они избегали освещенных мест, а при лунном свете лиц было не разглядеть. Конан искал самый большой костер и вскоре нашел его. Подобравшись поближе, киммериец узнал в сидевших у костра самого Бартатую и его военачальников.
– Приветствую тебя, каган, – произнес Конан, вступая в освещенный круг.
Человек, сидевший у ног Конана, обернулся и фыркнул:
– Это Учи-Каган, ты, невежа… – Тут сидевший разглядел лицо Конана, и у него отвисла челюсть. – Во имя Предвечного… – Он вскочил на ноги, сжимая рукоять меча.
Десятки жадных рук разом вцепились в гиганта-варвара. Киммериец не сопротивлялся: это значило бы верную смерть.
– Стойте! Не убивайте его! – рявкнул Учи-Каган. Конана держали все той же мертвой хваткой. Бартатуя подошел к варвару вплотную. – Не думал я снова увидеть тебя, киммериец. – Он повернулся к Мансуру: – А это кто? Одет по-согарийски.
– Он немой, Ба… Учи-Каган. Прибился ко мне в степи. Скорей всего караванный погонщик. Последний раз останавливался в Согарии, отсюда и платье.
Степняки удивленно таращились на Конана и его спутника. Они рады были бы перерезать им глотки, но сам правитель, казалось, имел другое мнение по поводу непрошеных гостей.
– Что ж, Конан, – процедил Бартатуя. – Поговорим наедине. Отпустите его.
Тут же загремел хор протестующих голосов.
– Нет, господин мой! – выскочил вперед каган герулов. – Это ловушка. Чужеземец хочет убить тебя.
Бартатуя коротко рассмеялся:
– Он прошел незамеченным в трех шагах от места, где я сидел. Неужели он не мог вогнать в меня нож прежде, чем кто-нибудь из вас дернулся?
– Если хотите, возьмите мое оружие, – подал голос Конан. – Я не причиню кагану вреда.
– Не дурачь нас, шакал, – огрызнулся вождь будини. – Каган – мужчина крепкий, но твою силу мы все знаем. Тебе ничего не стоит свернуть шею любому.
– Ну так свяжите мне руки, – невозмутимо отозвался киммериец.
~ Нет, – отмахнулся Бартатуя. – Думаю, он хочет сказать что-то важное. – Каган повернулся к своим людям: – Возьмите у него оружие и следуйте за нами на небольшом расстоянии. – Он обратился к Конану: – Я любознателен, но не глуп. Идем со мной. Твоему товарищу дадут еды и вина.
Они отошли от костра на несколько шагов; отсюда были хорошо видны огни на Курганах. За повелителем последовало несколько степняков – ладони их по-прежнему покоились на рукоятях мечей.
– Признаю, – начал разговор Бартатуя, – я поторопился приговорить тебя к смерти. Особенно, – тут он улыбнулся, – когда узнал, сколько поганых шаманов ты отправил на тот свет. – Он вновь принял серьезный вид, – Но что за глупость ты натворил! Зачем ты напал на мою женщину? Я и сейчас мог бы тебя прикончить за это!
– Вот как раз о твоей женщине я и хотел бы сейчас поговорить.
– Вот как? – голос кагана был устрашающе тихим и мягким.
– Она тебе изменила.
Учи-Каган повернулся к Конану. Сейчас он походил на взбесившегося быка.
