Анна Дашевская - Принцы только такое всегда говорят... (СИ)
Не знаю уж, сколько мы разговаривали, во всяком случае, я успела промерзнуть до печенки, пока более или менее разобралась, в чем тут дело. Ну да, это и в самом деле был один из ледяных великанов, хримтурсов. Как я поняла, великан был, собственно говоря, единственный, и он, по мере необходимости, делил подвластные ему горы снега, выращивая из них одну, пять или сто пять отдельных особей, по-прежнему обладающих единым сознанием. Ну, вроде как муравьи в муравейнике - только те не могут собраться в одного гигантского муравьищу.
Питались они эмоциями. Человеческими, понятное дело, из белых медведей радостей или горестей много не вытянешь. Не знаю, какой из богов так зло подшутил над хримтурсами, и где они в ледяной пустыне между Северным полярным кругом и полюсом находили себе пропитание. Людей здесь было, мягко говоря, немного.
- То есть, когда вы нападали на пограничную заставу, это делалось, чтобы вызвать у солдат страх, гнев или ярость?
- Ты называешь страх, мы называем... - и опять прозвучало что-то мягко перекатывающееся, как горный обвал. - Песни. Вкусно. Еда.
- Скажи мне, Айвен, а кто научил тебя всеобщему языку? - вопрос показался мне важным.
- Приходили люди, другие, не как ты, - равнодушно ответил мой сугроб. - Принесли еду... песни... невкусные, горькие, но много. Научили языку. Сказали, будут приносить еще, каждую луну.
- И что-то попросили взамен?
- Попросили поймать одного человека с заставы и отдать им. Объяснили, что у вас нет единого сознания, и каждый человек - отдельный, сам по себе. Показали, кто им нужен, мы поймали и принесли сюда.
У меня потемнело в глазах. То есть, Джон, вмороженный в ледяную глыбу - это они "поймали и принесли"? Им его заказали? Стоп, Александра, притормози. У ледяных великанов нет понятия морали. А о смерти они тоже не наслышаны?
- Айвен, этот человек, внутри льда - он жив? - я затаила дыхание, ожидая ответа.
- Да, нас просили сохранить ему сознание.
Хорошо, отлично. Теперь остались сущие пустяки - найти что-то, чем я смогу заплатить Айвену за освобождение моего принца, добраться с ним до заставы и вызвать помощь. Ах, да, еще объяснить этой помощи, что с хримтурсами мы теперь будем дружить. В общем, сущие пустяки.
Не возьмусь повторить тот диалог абсурда, который мы вели. Я не дипломат, не ученый, не ксенобиолог - я просто артефактор, пока даже еще не мастер. Но так получилось, что здесь и сейчас оказалась я, и теперь от меня зависит, будут ли жить или погибнут три с небольшим десятка разумных, несущих службу на пограничной заставе за полярным кругом. Три десятка - и еще мой принц.
Многих слов Айвен не знал, не говоря уже о каких-то присущих нашей цивилизации понятиях, которых не могло быть у... Тьма, я даже не знаю, как его обозначить! Существо? Сознание? Снежная равнина?
Но если ему нужны человеческие эмоции, значит, что-то общее у нас есть.
Это потом, когда сюда приедут ученые, специалисты по контактам и прочие дипломаты, они найдут определения, выведут константы и даже, может быть, подпишут протоколы о намерениях. Это потом.
Постепенно мне удалось понять, что же снежный великан назвал "невкусными горькими песнями". Пожалуй, я его понимаю, меня плохо сделалось от картинки, которую он транслировал мне в мозг. Изображение было искажено, в глазах этой сущности мы выглядим довольно странно, но, как бы ни были изломаны человекообразные фигурки на фоне снега, я очень хорошо разглядела, каким именно способом те самые "другие люди" добывали для хримтурсов эмоции.
На нескольких нартах привезли длинные тюки, перевязанные веревками. Еще с одной повозки со всеми предосторожностями выгрузили довольно большой плоский черный камень. Дальше... дальше я во всех подробностях разглядела настоящее жертвоприношение - длинный тюк развязывали, вытаскивали оттуда голого человека, укладывали на черный камень и начинали пытать. Признаюсь, я на первом же сломалась и попросила Айвена остановить показ. Всего же этих тюков я насчитала двенадцать.
То есть, некие неизвестные, чтобы договориться с хримтурсами, привезли и убили дюжину живых разумных; не знаю, были там люди, эльфы или гномы, и сейчас знать не хочу.
Плоский камень, который они притащили с собой, по всем признакам алтарь. Темный алтарь, ни один другой бог не требует в жертву крови и жизни сапиенсов. И все это было проделано для того, чтобы поклонники темного получили в свои руки принца Хольгерда-Иоанна-Кнуда Эресунна, сына короля Ингвара IV. Моего Джона.
Что это, а?
Поймав себя на том, что я тщательно, как хирург перед операцией, мою руки снегом, я велела себе успокоиться. Потом, когда все кончится хорошо, я буду нервничать, и даже постараюсь упасть в обморок. А сейчас мне некогда.
Ну да, конечно, очень простой способ получения эмоциональной бури - боль и страх всегда сильнее "фонят", чем любые положительные эмоции. Даже по ауре это всегда заметно.
Что же я могу предложить хримтурсам такого, чтобы выиграть?
Сидя на куче снега, я вывалила на колени кучку амулетов из своих карманов и бездумно перебирала их пальцами. Вдруг в руки мне попалась прямоугольная металлическая пластина с тремя округлыми камнями-кабошонами. Я тряхнула головой и пригляделась: серебро с золотой насечкой в виде концентрических кругов, в центре кругов лунный камень, в двух углах аметисты. Зачем я это сунула в карман, интересно?
Не задумываясь, я нажала на лунный камень и произнесла заклинание активации, и над снежной равниной загремел орган. Прелюдия и фуга ре минор.
Через три часа записи кончились, контрабасы и скрипки пели и рассыпали ноты в моей голове, как в родном доме. На последнем звуке Allegro Assai гигантский сугроб рядом со мной вдруг дрогнул и рассыпался простой снежной кучей. Боги, что это? Неужели мы на пару с Вольфгангом Амадеем ухитрились разрушить целую снежную цивилизацию?
Ощущение чьего-то присутствия рядом исчезло, и на берегу Гроттафьорда осталась только я, и еще прозрачный ледяной куб, на глазах оплывающий и теряющий форму.
Погодите-ка, оплывающий? Теряющий форму?
Я вскочила и бросилась к этой ледяной клетке. Ладно, вру: вскочить и броситься я бы никак не смогла. Даже если бы сам лично Темный явился сейчас в громах и молниях. Три часа сидения в сугробе дали свои плоды, и я даже ковыляла с трудом. Добралась я до Джона ровно в тот момент, когда он вздрогнул, и в его глазах появилась жизнь.
- Сандра? - прохрипел он. - Где мы? Что-то случилось...
- Погоди минутку, - я помогла ему сойти с ледяной ступеньки и поспешно скинула шубу. - На вот, надень, у меня свитер теплый, а я пока найду амулет обогрева.
