Джеффри Конвиц - Страж
Майкл настиг отца Галлирана на первых ступеньках лестницы. Схватил его за руки и направил луч фонаря в лицо, тщетно пытаясь развернуть его. Но старый священник сопротивлялся с неожиданной силой. И продолжал медленно, ступенька за ступенькой, подниматься, держа крест, устремив перед собой взгляд остекленевших глаз.
— Хорошо, приятель, — сказал Майкл, — пора тебе и меня принять в свою игру.
Старый священник слегка повернулся в его сторону, вырвал руку, словно отгоняя назойливое насекомое, и отвернулся, полностью игнорируя присутствие Майкла. Он начал что-то тихо напевать на латыни.
— Я хочу знать, что здесь происходит! Кто за этим стоит? Кто является объектом всей этой вашей игры? Что вам надо? И, клянусь, если я не выясню этого, я сломаю крест о твою башку!
Священник добрался уже до третьего этажа. Он не обращал внимания на крики, на цепляющиеся за него и колотящие по нему руки, на искаженное лицо у своего правого плеча. Он неуклонно продвигался к цели.
Майкл орал:
— Говори же, ублюдок! Говори, или я проломлю тебе череп! — Ярость почти ослепила его. — Почему те люди играли в прятки? Чейзен! Миссис Кларк! Все остальные! Откуда вы все знаете об Элисон? О ее отце? Обо мне? Из отчетов психиатров? Вы видели их?
Он снова тряхнул священника за плечи. Старик остановился и медленно повернул голову. Широко раскрытые глаза его сверкали, их невидящий взгляд пронизывал до мозга костей. Если они действительно выражали его чувства, он был сумасшедшим.
Майкл отступил, не выдержав этого взгляда.
Священник кивнул, снова с жалостью, и стал подниматься на четвертый этаж. Майкл наблюдал за ним, пока тот не скрылся во тьме, потоптался на месте, затем, освещая путь фонарем, бросился вверх по лестнице и схватил уже сворачивающего к своей квартире старика за шиворот.
— Хочешь поиграть со мной? — грозно выкрикнул он. — Тогда позволь мне кое-что сказать! Я только что прочитал, что это местечко является входом в преисподнюю. А ты, значит, местное привидение. Поздравляю. Надеюсь, в вашей лавочке неплохая пенсия. Если нет, я обговорю условия. — Майкл сознавал, что несет ахинею, но он исчерпал запас разумных слов. В любом случае, что бы он ни говорил, это было бесполезно.
Галлиран продолжал петь.
— Скажи же что-нибудь, ради Бога! — прокричал Майкл во всю силу своей глотки.
***Гатц выскочил из подъезда участка и поспешил вниз по ступеням. Лицо его было серьезно. Движения — решительны. Следовавший за ним полицейский раскрыл заднюю дверцу автомобиля и сел. Гатц расположился на переднем сиденье рядом с Риццо.
— Куда еще они могли пойти, кроме как к Лирсон, как ты думаешь? — спросил Гатц.
— Не знаю…
— Телефон прослушивается?
— Да.
Гатц сосредоточенно кивнул. Машина заурчала, взревела и сорвалась с места.
— Где она живет?
— В районе пятидесятых улиц.
— Езжай через парк, — велел Гатц.
— Хорошо, сэр.
— Риццо, — проговорил Гатц со значением, — у меня такое ощущение, что сегодня ночью что-то произойдет.
***Не переставая петь, отец Галлиран растворил дверь, которая все это время была столь надежно закрыта.
И пошел по направлению к окну, у которого обычно сидел. Перед окном стояло старинное деревянное кресло. Выглядело оно крайне неудобным: острые углы, жесткое сиденье. Должно быть, для страдающего артритом старика было пыткой сидеть час за часом на твердом дереве, не меняя положения. Но, посветив вокруг фонарем, Майкл понял, что священнику не приходилось выбирать: другой мебели в комнате не было.
Стоя посреди гостиной, он направил луч фонаря в сторону спальни. Сквозь открытую дверь тоже не было видно никакой мебели. Значит, здесь он сидел, здесь спал, здесь ел. Майкл поежился. Ничего похожего на кухонную утварь или пищу он тоже не заметил.
Старик, держа в руках крест, сел и уставился в окно.
— Ублюдок! — заорал Майкл. — Ублюдок! Я сверну тебе шею голыми руками. Я вытрясу из тебя все, что хочу знать.
Он обошел вокруг кресла и обхватил шею священника холодными бескровными пальцами. И начал сжимать их. Старик продолжал что-то напевать на непонятной латыни.
— Ублюдок! Говори же, ублюдок! — выходил из себя Майкл.
Галлиран, задыхаясь, продолжал петь, лишь немного сбившись с ритма. Как бы сильно Майкл не сжимал его горло, он не защищался. В своих трясущихся, руках он сжимал крест.
Кресло упало. Майкл и священник распластались на полу.
— Я убью тебя! — кричал Майкл, не выпуская старика. — Ублюдок! Ублюдок!
В сочившемся сквозь сероватое окно мягком свете показался вылетевший из темноты какой-то тяжелый предмет. Снова и снова он с силой опускался на череп. Кровь заливала голый пол. Послышался звук: чье-то тело волокли по деревянной поверхности. Стоны. Кровь. Тишина.
***Элисон открыла глаза.
Она тряхнула головой. Ее била дрожь. Где она была? Где сейчас она? И как она сюда попала? Дул ледяной порывистый ветер, а она была без пальто. Она замерзала.
Элисон огляделась и вздрогнула, увидев стоявший на той стороне улицы особняк. Темный, тихий, враждебный.
Мозг ее пронзила мысль: там же Майкл. Она ступила на мостовую и остановилась, почувствовав слабость в дрожащем от холода и ветра теле. Губы ее безудержно стучали, она терла друг о друга руки. Затем, собрав все силы, перебежала через улицу и вошла в дом.
Наверху по-прежнему горел свет, наполняя воздух туманной мглой.
Эдисон подошла к зеркалу, взяла со столика пару перчаток и внимательно их рассмотрела. Это были перчатки Майкла. Значит, он где-то поблизости, он может услышать ее. Она отвернулась от зеркала, хранившего ее неясное отражение и крикнула:
— Майкл!
Звук ее голоса, многократно отразившись от стен, замер где-то наверху.
— Майкл, где ты? — повторила она громким, срывающимся голосом.
Ответа не последовало.
— Зачем ты пришел сюда? — уже тише произнесла она. — Зачем?
И снова крикнула:
— Майкл!
Она вертела в руках тонкие кожаные перчатки. Надо подняться туда, в темноту, и обследовать каждую квартиру. Может, он не слышит ее за толстыми стенами. Или по какой-то ужасной причине не может ответить. Элисон бросила перчатки обратно на стол.
— Майкл, пожалуйста, ответь мне, — еще раз крикнула она. Подождала немного, но ответа не последовало. Вцепившись рукой в перила, она начала подниматься по лестнице. По мере того, как она преодолевала старые деревянные ступени, желтый туман улетучивался. На полпути Элисон остановилась и подергала перила. Прочные, как и всегда. Хоть на что-то в этом доме можно положиться. Еще раз тряхнув их, она шаг за шагом преодолела расстояние, оставшееся до площадки второго этажа.
