Сергей Раткевич - Лекарство от смерти
— Ш-ш-ш… — шумит ветер.
Резаной раной распахивается дорога.
Откуда здесь такая дорога? Не было здесь таких дорог. Таких дорог и вовсе не бывает.
Ты стоишь и смотришь. Ты зачем-то должен пойти по ней. Ты не хочешь, но почему-то должен…
Ты приходишь в себя внезапно. Приходишь настолько, что начинаешь слышать голос. Голос, что ведет и манит тебя куда-то… куда-то, куда тебе очень не хочется ходить… Он говорит с тобой… он говорит с тобой через цепь вызова. Вместо Эргарета… вместо… вместо… какой еще Эргарет? Не было никакого Эргарета! Да разве может быть какой-то там Эргарет? Есть только этот голос… и ничего больше…
То, что он говорит, не укладывается у тебя в голове. Не хочет укладываться. Этот голос… ты не хочешь его слышать, вот только у тебя нет выхода.
С большим трудом тебе удается сообразить, что достаточно всего лишь разжать пальцы… и отпустить серебристую цепочку. С еще большим трудом ты все-таки это делаешь. Тело почти не подчиняется тебе. Ты делаешь это, но ничего не происходит. Мрак вокруг тебя не рассеивается, а голос…
— Я тебе не Великий магистр! — с издевкой замечает голос, и ты наконец узнаешь его.
— Ну-ну, не нужно так пугаться… — шелестит пустота вокруг тебя. — Я же говорил, что мы еще встретимся…
«Это он! Он!!! Младший высокий лорд, будь он проклят на всех перекрестках!
А раз это он, значит…»
— Тисаф? — жалобно вопрошаешь ты, уже зная, что сейчас услышишь.
Это тебе только казалось, что ты до смерти напуган. На самом деле тебе стало страшно лишь теперь. По-настоящему страшно. До этой минуты ты и не знал, что такое страх. Настоящий, беспросветный ужас.
— Далась тебе эта девчонка… — Голос младшего высокого лорда колышет травы.
Какие еще травы, ведь сейчас зима?
Это там зима, а здесь — травы.
Какой же это ветер? Это же и есть его голос.
Голос… голос… голос…
— Нам что, поговорить больше не о чем? — спрашивает младший высокий лорд. — Только о ней?
— Она… у тебя?
Нет, до этой минуты ты не ведал, что такое отчаянье. Даже тогда, когда загибался от голода и боли в своей прошлой жизни. Ведь все, что ты испытывал, относилось только к тебе.
— Надо же было мне послать тебе приглашение? — ухмыляется тьма. — А то ведь ты небось возгордился… целителем стал… со «Старшими Братьями» дружишь… Великого магистра на место ставишь…
— Она жива? — лепечешь ты. Ужас застилает тебе уши, и ты едва можешь услышать ответ.
— Пока — да… — отвечает младший высокий лорд.
— Пока?! — давишься пустотой ты.
— Не зли меня разными глупостями, не задавай дурацких вопросов, и она, возможно, проживет еще долго… — ласково шепчет пустота. — Быть может, даже тебя переживет…
— Что я… должен делать? Я все сделаю!
— Пойти по этой дороге, — отвечает пустота.
— И куда я приду?
— Это лишний вопрос, юноша. К своей возлюбленной ты придешь. Ко все еще живой возлюбленной, если, конечно, это твой последний вопрос…
Ты делаешь шаг. А что тебе еще остается?
«Эх, вот и пожили…» — кряхтит старик.
Молодой не отвечает. Он пытается увидеть окружающее пространство как руну.
Шаг, еще шаг… ты идешь, как в гигантской трубе, и пустота грохочет вокруг тебя… шаг, еще шаг…
— Живей! — шипит пустота, и ты переходишь на бег.
Руна этого места очень проста, не руна — закорючка, тебе ничего не стоит разрушить ее, вот только… Тисаф так и останется там, где она находится.
Ты бежишь, бежишь, задыхаясь и падая, ты уже не очень можешь остановиться. Что-то подхватывает тебя всякий раз, что-то неумолимо толкает в спину, быстрей, еще быстрей… Это уже не ты переставляешь ноги, что-то переставляет их за тебя. Люди просто не способны так бегать. Серый ветер свистит в ушах, белесый и странный ветер, так похожий на голос, впрочем, быть может, это и есть голос… быть может, нет ничего, кроме голоса… весь мир — его голос, все, что тебе осталось, — его голос… И ты бежишь, бежишь внутри этого голоса, а когда он прекратит шептать свои жуткие невнятные словеса, ты исчезнешь, потому что мира, в котором ты бежал, просто не останется…
Тисаф… Тисаф… Что такое Тисаф? Всего лишь слово… только лишь слово… достаточно ему отзвучать, и ее не станет… да ее и не было никогда… и тебя не было… никого не было, кроме этого голоса, что шелестит высохшими травами, травами, которых нет… шелестит, покуда ему не надоест, а там угаснет и он…
Ты приходишь в себя в огромном зале. Обнаженное женское тело приковано к каменной колонне почти рядом с тобой.
Это Тисаф!
Ты с криком бросаешься к ней, касаешься ее плеча, и она вспыхивает ослепительным пламенем! С треском сгорают волосы, корчится в огне несчастное тело… и ни звука… последнее, что ты видишь, — ее абсолютно пустые глаза.
Милосердная тьма обрушивается на тебя.
Или — нет?
Во тьме что-то есть.
Кто-то.
Все тот же голос, сходный с ветром…
— Тебе понравилось?
— Будь ты проклят! — у тебя не получается говорить, не получается… тебя колотит, ты все еще видишь сгорающую возлюбленную, ты ничего и никогда больше не увидишь другого… пламя навек застыло в твоих глазах… но ты и на ощупь найдешь его… найдешь и…
— Это тебе за строптивость. А теперь слушай… — Это уже не ветер. Голос звучит как колокол, словно бы отпечатываясь на изнанке мозга. Ты всем телом чувствуешь эти его слова, всем своим содрогающимся от ужаса и ненависти телом. Они сотрясают тебя. — Она жива, — сообщает голос. — К чему мне убивать ее, ты же перестанешь слушаться. Но… я убью ее, если ты и дальше будешь меня раздражать.
— Покажи мне ее! — срываешься на крик ты.
— Нет. Ты не смеешь ничего требовать. Только повиновение.
— Да, господин! — испуганно шепчешь ты. Жаркое пламя, обугливающее тело твоей возлюбленной, все еще стоит у тебя перед глазами. Но ты все-таки можешь видеть. Можешь, потому что она жива.
— Я сейчас верну тебя назад, — сообщает голос. — Не смей связываться со «Старшими Братьями», если хочешь, чтоб твоя возлюбленная не пострадала. Выброси прочь ту цепочку, что у тебя на шее. Оставь своего слугу там, где он есть, он тебе больше не понадобится, садись на коня и скачи. Не медли, если не хочешь меня рассердить. Твоей возлюбленной это дорого обойдется…
Ты приходишь в себя.
На сей раз действительно приходишь — на крыльце того домика, куда вы с Дестином сломя голову прискакали. В руке у тебя цепь вызова.
Глубоко вздохнув, ты с размаху швыряешь ее на крышу домика.
«Авось найдет кто-нибудь».
