Марина Ефиминюк - Тайны Истинного мира
– Шурик? – Я широко улыбнулась, неожиданно почувствовав необъяснимый прилив нежности, и тихо встала.
– Иди ко мне… – Он протянул руку и сморщился от боли. Наши пальцы переплелись, словно ивовые прутики. Мужчина подвинулся на узкой кровати, и непроизвольно застонал. – Господи, обещай быть со мной нежной, – пошутил Алекс, стараясь справиться с острой болью.
– Обещаю никогда не называть тебя Шуриком, – прошептала я, целуя его.
Неожиданный яркий свет заставил меня слететь с кровати на пол, хорошенько шибанув Алекса локтем в помятые ребра. Тот охнул и закатил глаза, задыхаясь в приступе кашля. На пороге стоял Сэм, сильно смущенный.
– Ой, п-п-пардон! – Мальчишка, с открытым от удивления ртом, по-совиному таращил глаза. Ясное дело, меньше всего он ожидал застать нас в подобной ситуации. Вот скандалящими или дерущимися – сколько душе угодно.
– Чего надо? – Рявкнула я, быстро запахивая полы хозяйского купального халата.
– Я слышал стоны… – пролепетал инферн.
Тут он заткнулся и – о, чудо! – на его щеках проступили розовые стыдливые пятна. Он все время дергал ручку двери, пытаясь выйти, но кошачий испуганный взгляд так и останавливался на весьма глумливо ухмылявшимся Алексе, прикрытым лишь тонким одеялом с пододеяльником в мелкий цветочек.
– Сэм, дверь открывается в обратную сторону. Выметайся немедленно! – Я встала, поправляя на себе одежду. – Тебя учили стучаться?
– Стучаться? – Он, наконец, недоуменно посмотрел на меня.
– Пожалуй, я принесу обезболивающего и чего-нибудь охлаждающего. – Я сердито вылетела из комнаты. – Цирк!
Двухкомнатная квартирка Алины отличалась своими более чем скромными размерами и почти идеальной чистотой. Казалось, если расставишь руки в коридоре, то обязательно заденешь противоположные стены. Инферну я нашла на маленькой опрятной кухоньке с белыми оборчатыми занавесками и льняной скатертью на столе. Девушка заплела волосы в косу, открыв почти прозрачные торчащие ушки. Она колдовала над плитой, что-то старательно стряпая.
– Таблетки какие-нибудь есть? – хмуро спросила я.
– Есть пурген, – оживилась она. – Говорят, помогает от хамства.
– Давай, – буркнула я, – Алекс будет в восторге, когда он не сможет кашлять. И дышать тоже, – помолчав, добавила я.
От сковороды шел потрясающий аромат жареного мяса, и у меня подвело живот.
В кухню вошел Сэм, стыдливо пряча в глаза, он уселся на краешек табуретки.
– Маш… – Мальчишка, кажется, хотел извиниться.
– Не разговаривай со мной, Сэм! – рявкнула я, отворачиваясь к окну.
– У твоей подруги дурное настроение, – прокомментировала Алина, источая язвительность.
В темном стекле отражалось мое сильно осунувшееся лицо, ярко-синие глаза казались до странности огромными. Длинный серый коридор с энергетическими маячками… Я прикусила губу в раздумье. Инферны переговаривались за моей спиной, делая вид, будто меня не было в комнате.
– В глубине души Маша хорошая, – словно издалека говорил Сэм.
– Да, очень глубоко, – подтвердила Алина, с энтузиазмом отскребая от сковородки уже подгоревший ужин.
Я не обижалась на них. Возможно, они правы, и Алекс прав. Много лет подряд каждое утро, просыпаясь, я надевала чужую личину и отгораживалась от внешнего мира. Прежде я пряталась под оболочкой Высшей истинной, но теперь, позабыв черты придуманной маски, превратилась в ощетинившуюся собачонку и нападала на всякого, пытавшегося погладить меня против шерстки.
Перед глазами стоял серый длинный коридор с бесконечным числом дверей…
Воспоминание мелькнуло яркой вспышкой, и все встало на свои места.
– Я знаю, куда спрятала камни! – выпалила я, перебивая инфернов.
В одно мгновение в кухоньке воцарилось молчание, Алина с Сэмом глядели на меня, как на инопланетянина. Кажется, душевных порывов ни тот, ни другая от меня не ждали.
– Знаю! – Убежденно повторила я с меньшим энтузиазмом, потому как недоуменные кошачьи взгляды превратились в понимающе-сочувствующие.
– Чего ты там знаешь? – закричал Алекс и закашлялся.
Стараясь сохранять нарочитое безразличие, я вошла к нему в комнату, следом за мной семенили инферны. Алина по-прежнему держала в руке длинную лопатку, какой переворачивала мясо. Сэм жевал во рту незажженную сигарету.
– Я знаю, куда спрятала кристаллы! – заявила я, глядя в его синие глаза.
– Ну, Маш, если вспомнить, где ты обычно устраивала тайники… – Александр многозначительно замолчал, намекая на туалетные стояки, куда я припрятывала деньги и бумаги.
– Ну, если этот ключ, – я вытащила из кармана белую магнитную карточку, – открывает двери в клозет Зачистки, то кристаллы именно там.
– Ты спрятала камни в Зачистке?! – В один голос воскликнули все трое и уставились на меня одинаково изумленно.
Алекс, несмотря на боль, приподнялся на локте, у мальчишки выпала помятая сигарета, а Алина уронила на пол кухонную лопатку.
– Ага, – удовлетворенная произведенным эффектом кивнула я.
– Ты опозорил, опозорил меня! – в ярости Владилена брызгала слюной и тыкала пальцем с длинным алым ноготком в лицо бледного Эдуарда.
Молодого человека трясло от слабости. Энергия никак не восстанавливалась, знак на руке едва-едва светился, а во рту стоял отвратительный железный привкус крови.
– Ты неудачник, Эдичка! Неудачник!!! – визжала женщина.
Брат никогда не видел ее в столь сильном гневе. Помада размазалась, тушь под правом глазом потекла, и лицо Владилены стало похоже, на раскрашенную маску клоуна. Он ненавидел ее сейчас. Ненавидел за то, что оставила его висеть прилипшим к киоску мороженого. Когда через пять часов он все-таки рухнул на землю, то замерзшее онемевшее тело не слушалось его, а люди, толпившиеся стадом вокруг, хохотали и глумились. Господи, такого унижения он никогда не сможет простить ей!
– Ты мерзкая букашка, – сестра глотнула воздух.
– Заткнись, Владилена! – грубо прервал он ее.
– Что ты сказал? – Женщина онемела, открыв рот.
– Я сказал – заткнись, – спокойно, почти отрешенно повторил Эдичка. – Ты хочешь Комарову, я найду тебе ее, тогда ты выполнишь свою часть сделки и навсегда отстанешь от меня!
Владилена глупо хлопнула ресницами. Никогда в жизни младший братец не позволял себе грубость в отношении нее. Она же старшая сестра! Она, в конце концов, воспитывала его!
– Убирайся из моей комнаты! – Эдуард смотрел на Владилену холодными глазами.
– Не забывайся, – та примирительно сбавила обороты, – ты, в конце концов, еще в моем доме!
– В доме наших родителей, – поправил ее парень. Сил препираться больше не осталось.
Женщину как будто смахнуло, только дверь хлопнула за ее спиной яростно и громко.
