Анна Тьма - Крылатый
Этот длинный разговор занял не больше нескольких секунд. Все-таки мыслеблоками общаться гораздо удобнее, чем словами. Серый Призрак на мгновение задержалась с ответом.
«Я не могу, Ирдес. Я немая».
Оп, как весело!
«Эсэмэску напиши!»
«Я не вижу».
Твою налево!
«Найдешь способ! Быстро ушла отсюда! Запоминай номера… — Я продиктовал ей нужные цифры, координаты и адрес. — А теперь брысь!»
«Держитесь, — сказала Призрак так, чтобы услышал и Ван. — Я сделаю все, что смогу».
Она исчезла. Мы переглянулись.
— Бежим? — изогнул бровь эльф.
— Ползем, — ответил я.
Как мы «шли», это надо было видеть. Повиснув друг на друге, два шатающихся тела, одно из которых еще и все в крови, с трудом передвигают ноги и каждый шаг грозит стать последним. Пока туманный демон не оправился, мы даже успели дойти до окна. И жрецы своего бога успели вернуться…
…Райдан невольно схватился за меч, когда перед ним вдруг возникла из ниоткуда серая безликая фигура. Фигура подняла руки и показала знаком, что нет необходимости наставлять на нее оружие.
— Что тебе нужно? Кто ты? — спросил второй император, убирая меч. Сощурившись, он снова окинул своего гостя внимательным взглядом. — Ты Серый Призрак?
Фигура усиленно закивала и попыталась объясниться жестами, оставаясь безмолвной.
— Я не понимаю, — качнул головой Райдан.
Призрак досадливо мотнул головой, огляделся, вдруг резко приблизился к отпрянувшему императору, достал у того из нагрудного кармана тонкую прозрачную иглу и протянул раскрытую ладонь, прося руку темного повелителя. Райдан, не сводя с Призрака подозрительного взгляда, протянул свою руку. Гость повернул ладонь императора запястьем вверх и проколол плоть прозрачной иглой, которая тут же втянулась под кожу.
«Теперь мы можем разговаривать, — услышал император голос. — Но сейчас не до пустых слов. Ирдеса и Вана убьют!» Даже в безликом голосе Призрака было столько эмоций, что и тени сомнений не могло остаться в правдивости слов и искренности тревоги.
— Где? — коротко спросил император.
В ответ перед внутренним взором Райдана развернулась карта, на которой одна точка была отмечена ярко-алым. «Здесь! Торопитесь, Ирдес едва жив!» Призрак исчез и тут же зазвонил сотовый.
— Слушаю.
— Извините. У меня к вам несколько необычный вопрос… — послышался смущенный голос. — Не сочтите меня шутником, но… вы сына не теряли?
— Терял, — коротко ответил Райдан уже на бегу.
— Тогда я знаю, где вам его искать. Я врач…
Когда разозленный демон, очнувшись, приказал своим жрецам убить нас на берегу моря сейчас же, мне уже было плевать на все. Скандал с Ваном, Венди, поступившая, как наивный ребенок, а не Призрак, все произошедшее за последнее время вычерпало меня до капли, оставив только усталую пустоту. Немного же ты с меня получишь, мерзкий божок.
На берегу лежали три плиты, из которых торчали по четыре крюка, к которым нас и приковали. С эльфа содрали рубашку и венец.
— Знаешь, чего мне сейчас больше всего хочется? — Я повернул голову, чтобы увидеть брата.
Ван тоже повернулся, поглядел на меня и улыбнулся.
— Кремовое пирожное. С клубникой, — уверенно сказал Апокалипсис.
— Ага, — кивнул я. — Эх, светлый, тебе всегда клыков не хватало…
— А тебе, темный, острых ушей… и перекрасить тебя в белый цвет — точно эльф бы получился.
— Тебе бы уши купировать, — хихикнул я. — Масть и так пойдет…
— Эх, гитару бы, еще хоть разок сыграть.
— И на дикий берег с близняшками и Легендой — всю ночь петь у костра.
— С Легендой можно в основном всю ночь пить у костра.
Кинжалы одновременно нанесли нам болезненные раны. Сгибы локтей, запястья, горло. Мне углубили нанесенные прежде раны и сделали новые. Туман на глазах становился осязаемым, обретая воплощение. А мы обменивались шутками и подколками, тихо смеялись, приветствуя смерть.
— Знаешь, Ван, если мы все-таки выживем… я клянусь больше никогда не перечить матери.
— А я — дедушке. Но едва ли… Ирдес?.. Крылатый…
Не могу больше тебе отвечать, брат, прости. Очень замерз… И даже уже почти не чувствую, как меня начинает пожирать этот мерзкий божок…
Ван еще что-то говорил, в чем-то каялся, о чем-то просил. Потом и он затих…
Крики, свист стали, яростное рычание и выстрелы не сразу дошли до моего почти потухшего сознания. Бред начался?.. Фамильный клич в исполнении отца я ни с чем не спутаю! С трудом открыв глаза, увидел злые лица рыцарей Тьмы.
Кровавое побоище закончилось достаточно быстро, большинство людей взяли живыми. Только десяток жрецов оказались оборотнями. Но рыцарей вроде бы в два раза больше?.. Эх, туман бы с глаз убрать да разглядеть все как следует. Туман?.. А почему пятеро рыцарей не могут преодолеть какую-то туманную стену, а?! Четверо рыцарей, одна леди. Если у всех мужчин-темных чешуя исключительно черного цвета (с вариациями от темно-серого до антрацитово-черного), то покров леди бывает всех цветов радуги, и поизящнее, чем у рыцарей… Алая чешуя и черно-бордовый ритуальный доспех подсказали мне, что та смутная фигурка — моя мать. И демон медленно убивает нас прямо перед ее носом!
Ну уж нет! Если умирать, то только не на глазах у собственных родителей!
— Ван… очнись… Апокалипсис… не смей подыхать, Ван!..
Он не отзывался, и мне показалось, что мой брат уже умер.
— Эгоист демонов, не смей вперед меня подыхать!..
Он только вздохнул. Жив еще, жив!..
Шрамы вдруг обожгло невыносимой болью. Опустив глаза, я попытался разглядеть, что происходит. Пять черных отметин превращались в раны. Тихий стон подсказал мне, что с Ваном творится то же самое. Чтоб ты нами подавился, тварь!
Не ветер… настоящий ураган снес стену тумана, словно… словно обычный туман! Гигант в снежном плаще накрыл нас обоих своей божественной дланью, и оковы рассыпались ржавой пылью. Ух ты, у меня предсмертные глюки!
— Как низко ты пал, Проклятый. — Голос Ветра выледенил воздух вокруг. — Ты уже даже детьми не брезгуешь?
— Тебя это больше не касается, Феникс. — Туман обрел форму получеловеческой фигуры таких же размеров, как у Ветра. — Ты больше не бог творения!
Феникс все еще держал нас под своей ладонью, стоя на коленях. Интересно, а агония уже наступила?! Видения все интересней…
— Ты ошибаешься. И ты поднял руку на моих детей.
— Ветер! А ты правда не бредовое видение?! — На всякий случай стоит поинтересоваться, так ведь? Пусть шепот едва различим, он услышит.
Опять от его улыбки мурашки по коже.
