Лана Рисова - Ловушка для чужестранки
— Не поняла, мы в шинн-данне, что ли?
Унылая обстановка навевала именно такие мысли, к тому же сознание прояснилось настолько, что я смогла покрутить головой.
По спине пробежал холодок, приводя в тонус затекшие конечности. Я обнаружила себя полустоящей-полувисящей на тонких цепочках, охватывающих запястья и лодыжки. Растяжки шли к боковым стойкам из металла, образующим довольно угрожающую конструкцию с рычажками и колесиками. Не нужно обладать отменным воображением, чтобы понять, что именно со мной будет, когда махина придет в движение.
Вдобавок ко всему из каждого моего сустава торчало по длинной тонкой игле с головкой-бусиной на навершии. Страх сменился удивлением, каким образом мне удается стоять? И почему цепочки еще не отрезали мне кисти? Шиаду, дохлый снорг, таки упек меня в шинн-данн! И локарн туточки, никуда и не девался!
— Дайте воды, идзимн, — довольно грубо попросила я, а что мне оставалось делать, видя его истерику, поплакать-то я всегда успею.
Маха подчинился, снова поднося кружку к моим губам. Живительный поток опять пронесся по организму, и я вздохнула полной грудью, пытаясь провести диагностику. Иглы в голове пришли в движение, впиваясь в мозг! Так, ясно, плести я не могу — мысль пришла довольно поздно, только после того как вернулось сознание. Локарн все еще стоял рядом, хотя мне показалось, что вырубило меня надолго. За его ломаной фигурой снова мелькнули серые силуэты.
— Охрана, — шепотом выдавил Маха, отвечая на мой кивок в ту сторону.
Кого и от кого, интересно? Не от меня же… Мысль меня развеселила, и я хрипло рассмеялась.
— Приятно обнаружить тебя в хорошем настроении, дорогая, — раздался голос, и идзимна как ветром сдуло, — наш общий руконогий друг оказался неплохой сиделкой.
Он вышел из-под каменного навеса, скрытого тенью, и широкая улыбка на губах рассказала мне больше, чем любые объяснения. Темные силуэты по периметру залы-пещеры пришли в движение, заколыхались, словно кто-то переставил источник света, потревожив огонь.
Дроу приближался, и в его расслабленной фигуре читалась колоссальная угроза. Он подошел вплотную ко мне и любовно поправил цепочки, сковывающие мои запястья.
— Как тебе мои Полутени? — самодовольная усмешка не сходила с его лица. — Не отличишь от прихвостней кронпринца!
— Чего тебе надо, Лий'он?
— Я скажу, что мне надо, — темный приблизил рот к моему уху и прошептал с придыханием, словно делился сокровенным: — Порталы. Очень много порталов.
Я недоуменно моргнула, озадаченно заглядывая в лицо своего спасителя-похитителя. Оно стало предельно серьезным, и, похоже, его обладатель ждал от меня схожей реакции — моя не замедлила проявить себя — я не выдержала и расхохоталась.
— Я-то тут при чем?!
Лий'он почему-то зло зашипел, мой смех ему не понравился категорически, скорее всего, он ожидал потока слез.
— Ты действительно ничего не понимаешь?! — воскликнул он, скорее утверждая, чем спрашивая. — Пустая наивная девочка… Из такого же пустого наивного мира!
А потом прямо из воздуха он достал еще одну иглу.
Дрожь в теле стерла мысль о том, что кузен Кирсаша как раз и не должен знать о моем настоящем происхождении. Но вопрос все-таки отразился на лице, потому что темный замер, любуясь моим недоумением.
— О! Ты все узнаешь со временем, дорогая. — Кончик иглы раскачивался перед моим носом, словно выбирая, куда бы вонзиться. — Думаю, что это знание позволит тебе поскорее исполнить то, для чего ты, собственно, предназначалась. Шара-ла, заставила же ты меня побегать…
Во время монолога дроу делал пассы рукой, помогая себе тонким острием иглы. Он плел! И его узлы были настолько сложны и прекрасны, что, не понимая их назначения, я засмотрелась на сам процесс. Вспышка перед глазами испортила любование, унося сознание в неведомые дали.
— Все же люди так хрупки… — раздался голос через толщу ваты.
В лицо плеснули водой, и в голове прояснилось настолько, что я открыла глаза, замечая спину скрывающегося за дроу локарна. Из-за того что моя голова висела безвольно, в глаза сразу бросилась игла, торчащая у меня из грудины. Я зарычала, еще бы чуть ниже и…
— Придется потерпеть, сладкая, — Лий'он, словно дирижер, раскачивал следующую иглу, — то ли еще будет.
Меня передернуло от его эпитетов. Интересно, если я буду похожа на восставшую из ада, он будет продолжать называть меня так же? Новая попытка освободиться при помощи погружения в нижние слои льйиниэра привела к сильнейшей мигрени. Черепная коробка словно хотела взорваться изнутри. Тело выгнулось дугой, и я закричала. Сквозь слезы, потоком хлынувшие из глаз, я видела, что темный даже перестал плести, упиваясь моей агонией.
— Не думай, что я какой-то изверг, — его тон был довольно миролюбивым, — я бы с радостью избавил тебя от мучений, но иначе, увы, не добиться результата.
— Садист, — сплюнула я.
— Ну-ну, дорогая моя Лиссанайя, не будем опускаться до оскорблений. — Тонкое жало вонзилось в мое плечо, и я забилась, пытаясь сдержать крик.
На этот раз сознание не оставило меня, о чем я безмерно сожалела.
— Ведь мы могли бы подружиться, — продолжал дроу, отходя на пару шагов, чтобы оценить проделанную работу.
— Никогда!
— Айаре! Я бы не зарекался. — Между тонкими длинными пальцами снова материализовалось острие. — Наш друг мин-фейрин княжеского эштерона тоже обещал сплясать на моем прахе, а что в итоге получил?
— Ты убил Арша, грязная хрисса! — не сдержалась я, рванув цепочки, пытаясь достать его рукой.
— Тшш, тише, милая, ты все испортишь. — Дроу поправил иглы на запястьях. — Во-первых, не совсем я, он и так был полудохлый. Я всего лишь сделал ему одолжение, указав короткий путь в Пределы. Во-вторых, мы же договорились не переходить на личности.
— Ни о чем я с тобой не договаривалась, тухлый шакр!
Темный поцокал языком, укоризненно качая головой, но плетения не прервал.
— Зачем я понадобилась тебе, фашист? Чтобы поиздеваться? Для чего тогда этот высокопарный слог? — Я с содроганием ожидала, пока он закончит, чтобы вонзить очередную иглу.
Это не замедлило случиться и снова ввело меня в состояние обморока.
— Айаре-май! — причитал темный, пока Маха приводил меня в чувство. — Ну что за парадокс? Чешуйчатые — стойкие как скалы, но ни на что не годны, тут же отличный материал, такой податливый и мягкий, но такой слабый!
— Ты проводишь опыты над ящерицами, Павлов недоделанный?
— Не знаю, о чем ты, дорогая, но ящерицами ты назвала одну небезызвестную народность, — он сделал паузу, увлекшись сложным плетением, — это драконы, милая.
