Юрий Никитин - Уши в трубочку
Я поравнялся с ним, хотел привстать на стременах и красиво прыгнуть на круп его коня, а там сзади применить удушающий прием, но вспомнил, что седло так и не появилось, обычно забываю, а тут не появилось, и все, к тому же сам вспомнил, никому не пришлось подсказывать, просто перегнулся в сторону минотавра, цапнул за рукав и сильно дернул на себя.
Мой конь с готовностью остановился, прямо боевой жеребец Карла Великого, мою руку чуть не выдернуло от рывка, но пальцы не разжал, пока минотавр вылетел из седла, а конь не ускакал дальше.
Минотавр грохнулся с такой силой, что я услышал треск и хруст. Я поспешно слез, ноги раскорячило, словно около года меня тянули за щиколотки в разные стороны. Минотавр начал было подниматься, все-таки это земля треснула, а не его кости, но увидел мое грозное лицо, выставил вперед руку, простонал:
– Все-все, твоя взяла!.. Закончим. Лежачих не бьют!
– Да, – согласился я. – Их добивают. Где резидент?
Он вытаращил глаза:
– Это какой резидент?
– Сейчас уже не помню, – ответил я, задыхаясь, – то ли наш, то ли ваш, но какой-то нужен. Лучше – оба. Так что давай делись, а мы выберем.
– Но кто вам нужен?
– Лучше отвечай по-доброму, – посоветовал я. – Я вообще-то добрый, гуманист даже, но, как демократ и общечеловек, сперва прострелю колено… потом другое… Нет, сперва гениталии, а потом молотком разобью все пальцы.
– Себе?
– А это щас узнаешь, – пообещал я зловеще.
– За что? – взвыл он. – Да не знаю никакого резидента!
– Жизнь такая штука, – сказал я, – что как ни крути, а живым из нее не выбраться орлам и покруче тебя. А ты не орел, не орел… Я не полиция, так что, если ответишь, отпущу на все четыре кости. Главное – чтобы костюмчик сидел, верно? А не его хозяин.
Он торопливо кивнул:
– Да-да, договоримся, братан. Но если бы ты о наркоте или оружии, что мы переправили в Бангладеш…
– Да на фиг мне наркота, – отмахнулся я. – Пусть травятся, мне просторнее будет. А в Бангладеш пусть хоть все друг друга поубивают. Мне главное, чтоб не было войны. Так где резидент?
Он простонал:
– Ну какой резидент? Ты с Луны упал? Какие могут быть резиденты, где все и так продается и перепродается, где все другу друга сдают, а родину-мать уже не просто продают, а отдают даром! Если бы я знал, что ты гнался из-за какого-то придуманного резидента…
– Жизнь никогда не бывает справедливой, – сообщил я ему новость. – Для большинства из нас так оно, пожалуй, и лучше. А чего убегал?
– Я думал, ты из конкурентной банды!.. От Березы или Чубатого. А то и вообще маньяк какой-то…
Я спросил оскорбленно:
– А что, похож?
Он кивнул, ответил с убеждением:
– Конечно! Ты посмотри на себя! Небось классическую музыку слушаешь?.. Небось еще и Романовского читаешь на ночь?
– Ну, – подтвердил я.
– Ну вот, – ответил он несчастным голосом и сделал попытку отползти чуть, – такие бывают только маньяки…
Он умолк, глаза метнули взгляд к небу. Я не поймался на такой дешевый трюк, не сводил с него глаз, но вскоре услышал сверху шум лопастей вертолета. Чуть отодвинулся, быстро посмотрел на небо и снова на минотавра. Конечно, тот попытался улизнуть, но я сделал подсечку, и он рухнул вниз лицом.
– Если долго тренироваться, – сообщил я, – то можно научиться маяться дурью с очень большой скоростью. Как-нибудь попробуй, но не сейчас… Сейчас я тебе буду рэ-э-эзать.
Вертолет опустился неподалеку, краем глаза я видел гибкую женскую фигурку, сам же не сводил взгляда с распластанного минотавра. Торкесса подбежала, запыхавшись, прокричала:
– Это не тот!
Я спросил тупо:
– Как это?
– Да так! – крикнула она рассерженно. – Тот убежал направо, а ты помчался, как все мужчины, налево!.. Что у вас за рефлекс такой, как у собачек Павлова, что Сталинград защищал…
Минотавр сказал торопливо:
– Леди, скажите же ему, а то собрался меня резать на куски, садист!.. Я же не ваша добыча, я человек маленький. Промышляю бартером, перепродажей, а так как самые низкие цены не у дилера, а у, сторожа, то… сами понимаете…
Я посмотрел на него, на торкессу, сказал горько:
– А ты говоришь, что удача улыбается смелым… Зато потом долго ржет над ними! Эх, что делать… Пообещал резать, надо резать. Слово не воробей – танком не раздавишь…
Минотавр выхватил из нагрудного кармана бумажник, я думал, вытащит пачку жабьих шкурок, но на свет появилась фотография: женщина с двумя улыбающимися детьми, а за ними, обнимая их всех, минотавр собственной персоной. У детских ног толстый боксер с некупированными ушами, толстый и, похоже, ленивый.
– Неужели, – спросил он с мольбой, – ты зарежешь человека, которого ждут вот эти детки?
– Зарежу, – ответил я убежденно. Посмотрел на фото снова. – Твоя собака?
– Моя…
– Ладно, живи. А то собака скучать будет.
Минотавр поднялся на дрожащих ногах, попятился. В глазах и страх, я же маньяк, и облегчение от присутствия красивой женщины, что, как и надлежит женщине, явилась и спасла.
– Фу, ну что за жизнь… Слушай, что-то мне твоя рожа знакома. Мы не в одном отделении служили? Когда закрыли, нам пришлось сперва зубы на полку, потом приняли предложение Гуся взять под охрану его группу «Мост». А ты… случаем, не к Березе примкнул?
– Точно, – ответил я конспиративно. – Куда еще деваться, если родине мы на фиг?
Он улыбнулся виновато:
– Спасибо, камрады… Удачи вам!.. Простите, большого и заслуженного успеха в личной и общественной жизни… а я, с вашего позволения, удаляюсь… Помню, ты мне сохранил жизнь, так что я в долгу!
Он в самом деле удалился с такой скоростью, что как будто рассыпался, только крохотный смерч завертелся на его месте, это же как теперь свою поганую шкуру ценят, ну просто общечеловеками стали, тьфу, стыдно за них, к чему идем, вырождаемся уже не только как нации, но и как биологический вид.
– Куда теперь? – спросила она удрученно. – Все следы потеряны.
– Не все, – возразил я.
– А какие есть?
– Не знаю. Но все оставляет свои следы, не знала?
– Нет, – призналась она.
– Все, – сказал я твердо. – А мы наследили дай боже. Танки сглаза не боятся.
Она в удивлении открыла рот:
– Какие танки?
– Большие, – объяснил я. – Чем больше, тем не глазливее! Не говорить же то, к чему поручик Ржевский приучил даже эхо? Надо же и такому интеллигенту, как я, чем-то разнообразить речь, чтобы не проигрывать в красочности народу, из которого вышел! Или тебе объяснить, что такое народный интеллигент?
