Елена Тебнёва - Будущее — дело темное
— Твоя кошка, Сандера, — терпеливо повторил Вердиш, оглядывая полутемный холл прищуренным взглядом. — Полупрозрачная кошка.
— Она не кошка, — помотала я головой, не понимая, с чего он вообще вспомнил о ней. — Это леди Геллея. Она дух университета, и покинуть его не может…
— Даже так? — усмехнулся Вердиш, и мне показалось, что в его холодных глазах мелькнуло что-то, весьма напоминающее простые человеческие эмоции. А потом он и вовсе выкинул нечто невероятное: — Я знаю, что ты прекрасно меня слышишь, — тихо сказал он, глядя куда-то поверх моего плеча. — Выходи, Геллея. Ты же не хочешь, чтобы твоя подопечная пострадала?
И не успела я ни удивиться, ни возмутиться, как у моих ног закрутился крошечный снежный вихрь, мгновение спустя превратившийся в кошку со вздыбленной на загривке призрачной шерстью, прижатыми ушами и оскаленными клыками.
— Впечатляет, — хмыкнул Вердиш и поинтересовался неожиданно ласковым тоном: — Могла бы — убила бы, верно?
Раздавшееся шипение послужило более чем красноречивым ответом.
— Ничего, я это исправлю, — пробормотал тиронец и весьма опрометчиво протянул кошке ладонь. И зашипел не хуже леди Геллеи, отдергивая расцарапанную руку: призрачные коготки на поверку оказались не такими уж и призрачными. — Возьми ее, — отрывисто приказал он, сжимая пострадавшую ладонь в кулак. — Леди едет с нами.
Кошка ехидно фыркнула и сама запрыгнула на мое плечо, откуда щелкнула на Вердиша зубами. Тиронец нахмурился, но комментировать поведение Геллеи и уж тем более пояснять свою внезапную блажь не стал. Так в полном молчании мы вышли из общежития и добрались до ворот университета, где нас уже поджидали два запряженных белоснежными лошадями экипажа.
Собственно говоря, я до сих пор дышала лишь по одной причине: Рэйю Адларэ тоже брали в Тирон. Еще с нами по распоряжению милорда Вилорена отправлялась Найя Рассей, немолодая и строгая преподавательница теории предсказаний, в чьи обязанности входило присматривать за нами в пути и в чужой стране. Мы с Рэйей должны были ехать в одном экипаже, но однокурсница затаила на меня обиду — а может, и без воздействия Вердиша не обошлось, — а потому демонстративно отошла к другой карете. Возле оной скучали спутники Вердиша, с которыми он впервые явился в университет: высокий мужчина, похожий на Вердиша светлыми волосами и бледной кожей, но не живым выражением лица, и молодая женщина, как и в первую нашу встречу, облаченная в брюки, только вместо жилета сейчас на ней была короткая кожаная куртка. Головных уборов она, видимо, не признавала, и короткие молочно-белые волосы припорошил мелкий снежок, что женщину совершенно не смущало.
— Ивон, пора, — коротко кивнул ей Вердиш, открывая дверцу для меня.
Ничего не оставалось, как, кинув прощальный взгляд на сонный университет, нырнуть в теплое темное нутро экипажа, где уже дремала мэтресса Рассен. Уступка приличиям, пустая формальность, ибо, учитывая особые способности тиронца, преподавательницу можно было не принимать во внимание… как и не следовало рассчитывать на ее помощь в случае чего.
Леди-кошка удобно умостилась на моих коленях, и я, чтобы занять дрожащие руки, осторожно гладила ее, стараясь не смотреть на расположившегося напротив Вердиша. Безумно хотелось, следуя примеру леди Геллеи, вцепиться ногтями в его холеное лицо, чтобы стереть с него равнодушие, чтобы заставить чувствовать боль. Это было бы честно. И глупо…
— Я хотел по-хорошему, — негромко проговорил тиронец, едва карета тронулась. Я покосилась на мэтрессу Рассен: подтверждая мои подозрения, она безмятежно спала. — Если бы не твое упрямство, никто бы не пострадал.
— Актер из вас неважный, — неприязненно заметила я под недоверчивое фырканье кошки.
— Знаю. Это совершенно не мое, — усмехнулся Вердиш.
— А привороты — ваше? — прищурилась я.
— Вполне. Просто с тобой мне не повезло.
— Знакомо. Мне тоже с собой не везет, — мрачно пробормотала я.
— Насколько все было бы проще… Мы бы уехали из дворца, и наутро ты была бы готова ради меня на все. Почти добровольно и без ненужных страданий. Стоило ли все усложнять?
Пожалуй, нет. Риннара бы никто не тронул… И он бы не думал сейчас, что я его предала.
— Ну-ну, не стоит отчаиваться. Ты сделаешь то, что нужно, вернешься домой, возможно, помиришься с этим мальчишкой.
— Вы меня не отпустите, — бесцветно сказала я.
— Мне незачем тебя убивать, Сандера, — поморщился Вердиш, словно я предположила нечто невероятное. — Магия обещания уникальна, ты ни о чем не вспомнишь. Или же будешь помнить о том, что я сочту нужным. Не стоит бояться и считать меня чудовищем.
— Но вы — чудовище.
— Никто из нас небезгрешен, — пожал плечами тиронец. — И у всего всегда есть две стороны.
— Чего именно вы от меня хотите? — не выдержала я.
Оборотная сторона его души меня совершенно не интересовала, мало того — я была уверена, что она еще хуже.
— Ты читала дневник, — в своей обычной манере не спросил Вердиш.
— Какой еще дневник? — попыталась удивиться я.
— Ты не умеешь врать, — ожидаемо не поверил он.
— Откуда вам про него известно? — решила прояснить этот момент я.
И ответ мне очень не понравился.
— Я был в твоей комнате. А тайники — вещь ненадежная.
— И что вам за дело, читала я его или нет? — прищурилась я, проглотив возмущение по поводу того, что тиронец копался в моих вещах. Чего уж там, если он и жизнь мою вверх дном перевернул…
— Самое прямое, Сандера. С делом, которое для меня столь важно, справится лишь Гилен. И ты меня не подведешь, более чем уверен.
— Я? — прошептала я, чувствуя, как острые коготки впиваются в мои колени сквозь плотную ткань платья. Охнула, сильнее сжала зло урчащую кошку и недоверчиво выдохнула: — Это его дневник, да? Риллиса Гилена? И я…
— Его дневник, его кровь, — кивнул Вердиш, невежливо ткнув в меня пальцем.
Разрозненные до этого мига яркие, но непонятные стежки сложились в единый четкий узор. Я сжала виски ладонями, осмысливая все заново. Строки дневника, разговоры, обрывки снов… или же воспоминаний.
«Я никогда не увижу твоей улыбки, не узнаю, какой ты стала. Я не имею права любоваться тобой даже издали, чтобы не подвергать тебя опасности. Ты никогда не узнаешь, кем был твой отец… и почему он тебя оставил. Так же, как не узнаешь, почему у тебя нет и никогда не будет дара, принадлежащего тебе по праву рождения. Ни у тебя, ни у твоих детей, ни у детей твоих детей…
Зарок нашего… нет, уже не нашего, а лишь твоего, Нисса, рода».
