Варя Медная - Паук приглашает на танец
Я бросилась к ним и поддержала девушку.
— Что с ней?
— Нежные же нынче служанки пошли, — проворчал он, пощёлкивая измазанными кровью пальцами у неё перед носом, — всего-то и требовалось, что края пореза стягивать.
Нора держалась за стенку и за меня, чтоб не упасть.
— Приведите её в чувство, а мне надо закончить дело.
Он отвернулся к двери и взялся за ручку.
— Может быть, я смогу вам помочь, сэр?
— Мне некогда подавать нюхательные соли и махать надушенным платочком, — отрезал он.
— Это не понадобится.
— Видели когда-нибудь кровь?
Я кивнула, постаравшись выглядеть уверенно. Он на секунду задумался.
— Идёмте, — махнул он и нырнул в комнату.
— Ты в порядке, Нора? Сможешь стоять? — наклонилась я к служанке, и она, часто дыша, сделала мне знак следовать за ним.
Я не заставила себя ждать и поспешила в комнату. Голова немедленно закружилась от удушливой смеси дорогого парфюма и горько пахнущих лекарств. Вот уже второй раз за день мне приходилось иметь дело с больными. Всего один этаж отделял пациентов, но какой разительный контраст: коморка мистера Фарроуча казалась тесным чуланом по сравнению с роскошно обставленным будуаром графини, где со всех сторон мерцали, блестели и сверкали гладкие, полированные, драгоценные и полудрагоценные поверхности.
Сама леди Фабиана полулежала с закрытыми глазами на высокой кровати, поддерживаемая огромными атласными подушками, как облаками. Я удивилась, увидев, что даже сейчас она не сняла свои длинные перчатки. Когда я вошла, её глаза приоткрылись, потом распахнулись, а затем гневно сощурились. Она приподнялась на локтях и вперила в доктора возмущенный взгляд, указывая на меня.
Несмотря на бледность, она не выглядела испуганной и ослабевшей. Я изо всех сил старалась не смотреть на багровый след, протянувшийся кровавой улыбкой под её подбородком. Сбоку торчали суровые нитки: обморок Норы прервал работу на половине. Вода в стоявшем на столике тазу напоминала клубничный компот, рядом валялись испачканные бинты. Я вздохнула поглубже, отчего стало только хуже — во рту появился противный привкус лекарств.
— Вот, другую помощницу привёл, — преувеличенно бодро начал доктор и поправил закатанные рукава, — эта обещает покрепче быть. Ну-ну, не стоит так волноваться.
Он взял графиню за плечи и решительно уложил обратно. Потом обернулся ко мне.
— Подойдите, мисс.
Я послушно приблизилась и встала сбоку. Леди Фабиана хоть и не могла говорить, но красноречивее всяких слов сверлила меня взглядом. Можно было подумать, в её несчастье виновата я.
Доктор наклонился к новенькому саквояжу с серебряными гвоздиками, который странно контрастировал с простой рабочей одеждой, и выудил оттуда искривленную иглу.
— Я слышал, в этом сезоне стоячий воротничок — писк моды, — обратился он к леди Фабиане, — да и с супруга теперь сможете потребовать колье на два пальца шире. В общем, куда ни глянь — одни преимущества.
Ни на минуту не прекращая болтовни, он ловко протёр иглу, нагрел над пламенем свечи и вдел нитку.
— Подержите вот здесь, — обернулся он ко мне. Не бойтесь: она в сознании, но ничего не чувствует.
Я сделала, как он велел.
— А уж как мужчины падки до женщин с томной хрипотцой в голосе…
Он ещё долго продолжал в том же духе, не замечая взгляда леди Фабианы. Теперь я понимала, почему постоянно слышала его из классной комнаты. Доктор руководствовался лучшими побуждениями, стараясь отвлечь пациентку. Просто, не отличаясь чуткостью, выбирал для этого не самые подходящие темы. Ему повезло, что графиня не могла говорить. В противном случае он рисковал, к примеру, самолично выколоть себе глаза, а затем пришить обратно этой же иглой.
— Ну вот и всё, — удовлетворённо заключил он, затягивая последний стежок, звонко откусывая ножницами нитку. — Через пару недель хоть в хоре сможете петь. А шовчик и с лупой не разглядите.
Доктор сильно вспотел во время работы, а не то его одежда непременно вспыхнула бы от взгляда, которым его наградила графиня. Оставалось только поверить ему на слово, потому что сейчас жуткие нитки на нежной шее производили неизгладимое впечатление.
— А вы молодцом, — сказал он мне в коридоре.
— Благодарю.
— О должности сестры милосердия не думали?
— Я гувернантка, сэр.
— Вот как? — приподнял брови он и окинул меня куда более заинтересованным взглядом.
Впрочем, я понимала, что интерес имеет чисто научное, а не романтическое основание.
— А вы смогли бы… — он махнул в сторону закрытой двери, не зная, как выразиться лучше.
Я тут же поняла, что он имеет в виду.
— О нет, — поспешила ответить я, — у меня для такого не хватит ни сил, ни навыков. Малюсенький порез, крошечная ранка — ещё куда ни шло. Но я не доктор, а потому графиня рисковала бы остаться с уродством на всю жизнь. А вы сотворили чудо, наложив столь ровный шов.
Тут я не кривила душой, он действительно сделал всё настолько аккуратно, насколько было возможно в таком непростом случае. Мужчина воспринял похвалу с импонирующим прямодушием, просто как оценку усилий, и спокойно поблагодарил.
— И, кстати, я не доктор, а хирург, — поправил он. — Кажется, я забыл представиться. Гектор Хэлси, к вашим услугам.
— Аэнора Кармель.
Он быстро чмокнул протянутую руку, как будто клюнул. От его пальцев остро пахло лекарствами.
— Простите моё невежество, но в чём разница между этими профессиями?
— Ну, будь я доктором, нацепил бы сюртук поважнее, монокль и прочитал графине лекцию о глубине порезов и видах стежков, а в заключение прописал бы успокоительные травки.
Я едва не прыснула со смеху.
— А вы не очень-то высокого мнения о врачах.
— Зато они достаточно высоко сидят, чтобы не услышать его и потому не обидеться, — беззлобно ухмыльнулся он.
— Так вы, верно, видели и мою предшественницу? — осведомилась я, решив направить разговор в нужное русло.
— Предшественниц, — снова поправил он. — Последнюю я помню довольно хорошо. Такая тоненькая, звонкая, на девочку похожа.
— Да, мне говорили. Но она с месяц как уволилась. Вы были знакомы?
— Лично нет. Видел, когда меня к паршивцу вызвали — кошка тогда хорошенько его подрала.
— Вы о Микаэле?
Врач усмехнулся и кивнул.
— Но у виконта нет кошек.
— А я и не говорил, что это была его кошка, — пожал плечами он.
Несмотря на грубоватую манеру общения и некоторую нечувствительность, мне нравился этот человек. Он не пытался притвориться тем, кем не являлся. Может, именно поэтому мистер Хэлси, с его живостью и стремительными движениями, так неуместно смотрелся в этом доме.
