Андрей Круз - Ветер над островами
– Кофе хотим, тетя Аглая, – сказала Вера. – А булочки с чем?
– Просто с корицей. Не любишь?
– А с клубникой? – с надеждой спросила девочка.
– В другой раз, – улыбнулась тетка. – А тебе даже кофе пить рано, вообще-то, тебе молоко лучше.
– А я молоко и люблю больше, – фыркнула Вера.
– Знаю, знаю, – послышался из-за спины еще один женский голос.
Я оглянулся. В комнату вошла немолодая, маленькая, худенькая и какая-то очень быстрая женщина, несшая в руках поднос, с которого она начала составлять на столик чашки, блюдца, кофейник, кувшинчик холодного молока и больше плетенное блюдо со свежими, еще горячими булочками, заполнившими все мироздание запахом корицы и ванили.
– Здравствуй, Верочка, – поздоровалась женщина с моей спутницей, а затем и мне кивнула: – И вам здравствовать, молодой человек.
– Здравствуйте и вы, – ответил я вежливо, поклонившись.
Валентина ушла, мы остались втроем. Вера действительно взялась за молоко, налив его себе в стакан чуть не с горкой, а Аглая разлила душистый кофе в две фаянсовые чашки, подвинув одну из них мне. Разговор, к моему удивлению, начала она, сказав:
– Мне вчера и Вера, и преподобный сказали, что вы племяннице моей законный защитник?
– Так вышло. – кивнул я.
– А Игнатий мне передал, что вы еще и в команде канониром теперь?
– Тоже верно.
– Это хорошо. – кивнула она. – Может быть оно и к лучшему. Хоть Евген мне и двоюродный брат, но скажу честно, Вере с ним будет трудно. Пусть лучше претендует на самостоятельное проживание. Если опекун есть, и няня при ней остается, то страшного в этом нет.
– А почему вы считаете, что с Евгеном ей плохо будет?
– Евген всегда был такой, кроме себя самого, никого слышать не умеет, – ответила она, подумав. – Павла он с детства уважал, да и младшим был, так что уживались, а теперь даже не знаю. Вера при нем точно слова иметь не будет. Никто не будет.
– Аглая, а…, – вдруг хотела что-то спросить, но вроде как осеклась Вера. Осеклась, но тетка ее поняла.
– Я не могу брать над тобой опеку, пока есть у тебя родня по прямой линии, ты е знаешь, – сказала она. – Твой защитник, раз он отцовской волей назначен, и то больше прав имеет.
– Жаль, – вздохнула Вера. – С тобой так хорошо.
Та просто улыбнулась, потрепала девочку по руке, перегнувшись через стол, сказала:
– Я никуда и не деваюсь, вроде как, не находишь? Хоть живи у меня, я только рада буду.
– Теть, у меня просьба есть к тебе.
– Это какая?
– Алексей наездник плохой. В их краях верхами не ездили.
Аглая посмотрела на меня с легким удивлением во взоре. Неумение ездить верхом тут точно за немалый косяк было, это уже давно я понял.
– Негде у нас было, у нас лодки вместо лошадей, – озвучил я старую версию.
– Ну… не проблема, вообще-то, – пожала плечами тетка. – У нас с конями возни хватает, определю его к конюхам в науку, заодно научится коня обиходить. Вы как, не против? – обернулась она ко мне.
– Нет, отнюдь, – пожал я плечами. – Мне лишь бы результат был.
– Результат будет, – кивнула она. – Немного хоть умеете?
– Немного умею, – кивнул я, вспомнив свой поход до Новой Фактории. – Если рысцой-трусцой, то куда-то доеду, а вот что большее – сомневаюсь сильно. Мне бы велосипед куда проще был, – добавил я о желанном. Интересно, кстати, сколько здесь велосипед стоит?
– Понятно. Она задумалась, глядя в окно. Затем, обернувшись ко мне, сказала:
– Мы вот как сделаем: сейчас я тебя конюхам представлю, скажу им, что делать надо. А вечером ты коня возьмешь, и до вериной усадьбы сам доедешь. А к утру сюда на нем же вернешься.
– Мне не до усадьбы, мне куда-то надо на проживание определиться еще, – сказал я. – В усадьбе оставаться не могу.
Она не стала спрашивать, отчего да почему, лишь снова кивнула, и сказала:
– Тогда заезжай, когда получится. Вечером?
– Завтра, может быть? – спохватилась Вера.
Я вспомнил о том, что вечером состоится первый серьезный разговор с дядей Евгеном, и сказал:
– Может быть с утра завтра?
– Хорошо. – кивнула Аглая.
Провели мы в гостях у Аглаи еще с час, примерно. Все это время тетка с племянницей болтали, а я сидел молча, все больше ловя себя на том, что откровенно любуюсь родственницей своей подопечной. Живая, улыбчивая и веселая, Аглая с каждой минутой мне нравилась все больше и больше. А тот факт, что она женщина свободная, не равно не отягощенная ни детьми, ни супружескими обязанностями… В другое время и другом месте я бы уже начал закидывать удочки на предмет установления отношений, причем со всей возможной активность. Но сейчас… вот беда – на знал я, и заранее спросить не догадался, как в этих краях принято знакомиться с понравившимися женщинами. А то вдруг окажется, что шанс у меня всего один, и если накосячить, то второго уже не представится. Возможно такое? А почему бы и нет. Пошлют куда подальше и ходи потом посланным.
Потом Аглая решила показать мне свои конюшни, похвастаться вроде как, а заодно представить и конюхам. Вера не пошла, чего она там не видела, а я отказываться не стал, разумеется, ухватился за кончик надежды, что глядишь, и выйдет из моей мысли что-нибудь путное.
У ворот конюшни нас встретили двое крепких мужиков, от которых еще крепче несло едким конским потом. Один из мужиков еще хранил на лице и торсе остатки выведенной татуировки, сразу отнесшей его к «одумавшимся неграм», второй же был из «христиан», судя по всему. Оба худы, жилисты, бородаты, обоим лет под сорок. Звали экс-негра Тимофеем, а «прирожденного христианина» – Степаном.
Обо мне разговора с самого начала не было, Аглая сразу перешла к распоряжениям по конюшням. Судя по реакции конюхов, тому, как внимательно они слушали хозяйку фермы, можно было заключить, что говорит она дело. Мужики кивали, Тимофей даже несколько раз повторил по поводу какой-то кобылы, что «прикусывать начала»:
– Ага, ага, так и сделаю.
Затем мы все вместе пошли еще к какой-то лошади, насчет которой у конюхов появились подозрения на болезнь, и Аглая, ловко удерживая животное маленькой, но сильной рукой, быстро и как-то немилосердно ее осмотрела, после чего заключила, что кобыла здорова.
– Сколько у тебя лошадей-то? – не выдержав, спросил я.
– Сейчас двадцать одна. – сказала она. – Скоро пятерых продавать надо будет, в возраст вошли. Что бы это значило, я не знал, поэтому спросил о другом:
– А обращаться где научилась?
– От отца дело досталось, и училась на ветеринара, – ответила она, махнув рукой куда-то вдаль. – На Большом острове. Так что я еще и по вызовам езжу, если у кого какая животина болеет.
