Приятные вещи (СИ) - Петюк Дмитрий "Desmond"

— Знаешь, Ули, — задумчиво сказала Кенира, вцепившись руками в моё кресло, — Когда папа и мама сказали, что им есть чем нас удивить, они ничуть не шутили!

Проблема парковки, с которой я когда-то часто сталкивался в родном мире, превращается в несуществующую, если твоя жена всемогущий маг с бездонными запасами энергии. Единственной сложностью, таковой вовсе не являющейся, оказались наши звери. Так что стоило мне найти площадь, достаточно обширную, чтобы приземлить Чинук, а затем разбудить и вывести наших круншагов наружу, как Кенира просто упрятала огромную махину себе в «карман». Многочисленные зеваки, собравшиеся посмотреть на довольно редкое в этих местах зрелище — летающий аппарат, так и остались стоять, раскрыв рты. Взрослые сразу поняли, что хорошо сбитому отряду, одетому в однотипные походные костюмы, сильно напоминающие кожаную броню, лучше дорогу не преграждать, особенно если в его составе есть настолько сильный маг. Но детвора считала себя бессмертной, так что не стала разбегаться, а, наоборот, следовала за нами аж до самой гостиницы, которая гостиницу теперь ничуть не напоминала.

Мы остановились возле статуи Ирулин, отсюда снизу выглядящей более чем внушительно, и мне не осталось ничего, кроме как последовать примеру тех самых взрослых — глупо открыть рот и пытаться понять, что же всё-таки происходит? Если отбросить в сторону условности, диктуемые похожим на гранит материалом очень светлого, почти что белого цвета, статуя выглядела как Ирулин. И под «выглядела» я имею в виду именно выглядела — лицо, фигура, даже эльфийские уши были теми же, что я привык видеть во сне. Неизвестный скульптор не смог показать, что крылья сделаны из тумана, но тут, полагаю, не справился бы никто. Не знаю почему, но я ощутил укол ревности — видать то, что моя госпожа явилась в сон кого-то ещё меня сильно задело.

Но когда рядом раздался звонкий смех, страшные подозрения закрались в мою душу, и я пристально посмотрел на жену, от которой исходили волны проказливости и веселья.

— Это как-то подстроила ты! — обвиняюще ткнул я в неё пальцем.

Вся выразительность моего жеста испортила круншаг, на котором я до сих пор восседал — глупая тварь подпрыгнула на месте, так что мне пришлось крепче хвататься за поводья. Поток веселья от Кениры только усилился, хотя лицо тут же приняло совершенно невинное и немного отстранённое выражение, а сама она начала внимательно рассматривать облака на небе, всем видом демонстрируя, что она вовсе ни при чём.

— Сдаюсь! — признался я. — Как ты это сделала?

— Ну, раз у меня Поводок от твоего зверя…

— Ты знаешь, что я не о твари!

Кенира не выдержала и снова рассмеялась. Злиться было не на что, уж явно не на то, что любимая женщина дурачится, так что я просто пожал плечами и повернул круншага к длинному помещению рядом с гостиницей, явно служившим конюшней.

— Так неинтересно! — обиделась Кенира.

— А в чём дело? — удивился Дреймуш. — Красивая статуя. Сказал бы, что так и представлял госпожу, но ведь совру, я представлял по-другому. Кем-то более… Ну не знаю, суровым. А встреть я такую девчонку в городе, обязательно постарался бы к ней подкатить.

— В том и дело, что это и есть портрет богини. Скульптурный портрет! — пояснил я. — А увидеть её воочию удалось очень немногим.

— И одна из этих немногих я, — тихо сказала Мирена. — И я уж точно ничего не делала. Кенри?

— Да никакой загадки тут нет, — ответила Кенира. — Ули забыл, что не только он умеет писать письма. Мы с Галидой — ну, моей второй мамой — говорили о нашей госпоже, так что я просто взяла монетку и создала иллюзию. Это было давно — ещё до Ранраэ.

Я хмыкнул и почесал кончик носа. Действительно, всё оказалось очень просто. Ну, если забыть о том, что для создания иллюзии требовалось не только уметь тонко манипулировать элир, но и обладать очень ярким образным воображением.

Кенира почувствовала мою невысказанную похвалу, демонстративно задрала нос и чуть выпятила губы, показывая весь масштаб своего великолепия.

— Если честно, я сама удивлена, — перестала дурачиться моя жена и заговорила серьёзно. — Не думала, что статуя выйдет такой большой и настолько похожей. Над крыльями, волосами и платьем, конечно, надо было бы хорошенько поработать…

— Сделай скидку на то, что туман очень трудно высечь из камня, — встал я на защиту неизвестного скульптора, — да и волосы тоже. И вообще волосы у статуй — всегда некоторая условность. Никто не станет ваять что-то мельче, чем отдельная прядь.

Мы перестали изображать деревенских зевак и направились к «конюшням». Настоящие деревенские зеваки — следующие за нами мальчишки — сразу поскучнели и разбежались. Мы оставили круншагов на одного из служащих, которого я до этого ни разу не видел, отдав зверям приказ его слушаться, а потом пошли внутрь главного здания.

Распахнув большую двустворчатую дверь, мы прошли в просторное круглое помещение, являвшееся вполне привычным гостиничным фойе с высокими потолками, стойкой полированного дерева и полом из узорчатой каменной плитки, за которой сидела симпатичная девчушка, с которой никто из нас не был знаком. За её спиной находился большой щит с крючками для ключей, преимущественно пустующими, и огромный символ Закрытого Ока. На стойке стояла ваза с цветами, и этими цветами были очень хорошо знакомые мне сонные бубенцы — священный цветок каралии этого мира.

— Чувствуешь? — спросил я Кениру.

— Ещё как! — ответила она. — Тут так хорошо и спокойно, словно я слышу её песнь! Словно её туманное крыло закрывает меня ото всех невзгод.

— О чём вы? — удивилась Мирена. — Гостиница, конечно большая, тут очень симпатично, но как по мне, не слишком уютно.

— Это их церковные дела, — пояснил Хартан. — Простым людям не понять.

Девушка терпеливо подождала, пока мы подойдём к стойке, одарила нас приветливой улыбкой и виновато развела руками.

— Извините, но мест нет. И вновь будут не очень скоро. Я вас запишу, но вряд ли выйдет раньше поздней осени, даже, скорее, зимы.

— Мы бы хотели поговорить с Ридошаном, — сказал я.

Девушка посмотрела на нас извиняющимся взглядом.

— Простите, но я не могу беспокоить господина Шанфаха без веского повода.

— Мы и есть веский повод! — сказал Хартан. — Зови хозяина или хозяйку!

— Тана! Вежливость! — сказала Кенира. — Но мой сын прав, мы действительно — тот самый веский повод.

Девушка смерила нас внимательным взглядом, рассматривая наши лица, фигуры и одежду. Я почти что воочию видел, как она проводит тщательную оценку, взвешивая все «за» и «против», подсчитывая стоимость надетых на нас вещей, а также уровень исходящей от нас опасности. Пусть на первый взгляд наши костюмы и выглядели непритязательно, но они являлись лучшим, что можно купить за деньги в условиях ограниченного времени. Я в своём сером комбинезоне выделялся из группы и казался наиболее безобидным. Даже Мирена с её огромной грудью, из-за которой несколько раз пришлось приходить к мастеру на примерку, выглядела более боевой, чем я.

— И как вас представить? — наконец, что-то решила девушка, поднимая раковину.

— Шанфах! — выкрикнул, опередив меня Тана. — Скажи, что пришёл господин Шанфах.

Девушка отложила раковину в сторону, а приветливая улыбка полностью пропала с её лица.

— Уходите, — сказала она. — Иначе мне придётся позвать охрану, или сразу констебля.

— Харужа? — усмехнулся я. — Я с ним хорошо знаком. Успокойтесь, милая, мой сын нисколько не шутил. Я Улириш Шанфах, сын Ридошана и Галиды, а это Алира и Хартан — их дочь и внук.

Девушка уставилась на нас во все глаза, и Хартан, довольный произведённым эффектом, оскалился в улыбке, став действительно напоминать осла Клауса.

— Но ведь… Но ведь Улириш…

— Должен быть толстым? За последние полгода я немного похудел.

— Да нет же! Улириш же священник нашей Ночной Госпожи! То есть, то есть вы…

Я не стал мучить бедную девушку, так что быстро прояснил ситуацию.