Прежде, чем их повесят.Первый закон. Книга 2. - Аберкромби Джо
— Не знаю. Может, пара человек.
Ферро прищурилась и поглядела на верхушку холма.
— Там?
— Может быть.
Она подняла из травы свой кривой клинок и захромала вверх, опираясь на меч, как на костыль. Сзади слышались тяжелые шаги Девятипалого.
Джезаль уже несколько минут слышал выкрики, вопли и лязг металла о металл. Все было смутным и отдаленным, звуки доносились как будто сквозь порывы бушующего ветра. Он не имел понятия, что происходило за пределами круга камней на вершине холма, и не был уверен, что хочет это знать. Он расхаживал взад и вперед, сжимая и разжимая кулаки, а Ки сидел в повозке, глядя вниз на Байяза, молчаливый и невыносимо спокойный.
Вот тут-то Джезаль и увидел: над бровкой холма между двумя высокими камнями поднималась голова человека. За ней показались плечи, грудь. Неподалеку возник еще один. Двое убийц поднимались по склону и направлялись прямо к нему.
У одного были поросячьи глазки и тяжелая челюсть. Другой был худощавый, со спутанной копной тонких волос. Они осторожно подбирались к вершине, в круг из камней, без особенной спешки рассматривая Джезаля, ученика и повозку.
Джезаль никогда прежде не сражался с двумя воинами одновременно. Ему вообще ни разу не доводилось сражаться не на жизнь, а на смерть, но об этом он старался не думать. Это самый обычный фехтовальный поединок. Ничего нового. Он сглотнул и вытащил клинки. Металл ободряюще звякнул, выскальзывая из ножен; знакомое ощущение тяжести немного утешило Джезаля. Двое незнакомцев смотрели на него, а он глядел на них и пытался припомнить, что говорил ему Девятипалый.
Старайся показать им, что ты слаб. С этим, по крайней мере, затруднений не будет. Он не сомневался, что выглядит достаточно напуганным. Самое большое его достижение сейчас — то, что он не повернулся и не убежал. Джезаль медленно попятился к повозке, нервно облизывая губы, и в этом не было ни капли притворства.
Нельзя недооценивать противника. Он посмотрел на этих двоих. Сильные, хорошо вооруженные. Оба в панцирях из твердой кожи, с квадратными щитами. У одного короткий меч, у другого секира с тяжелым лезвием. Оружие выглядело грозно, оно явно не раз побывало в деле. Недооценить таких врагов трудно. Они разделились, обходя Джезаля с двух сторон, а он наблюдал за ними.
Когда придет время действовать, бей без оглядки. Тот, что был от Джезаля слева, кинулся на него. Джезаль увидел, как враг оскалил зубы, как сделал шаг назад, как неуклюже замахнулся мечом… Это оказалось до нелепости просто — отступить, чтобы удар угодил в дерн. Инстинктивно Джезаль добавил к движению укол коротким клинком, и лезвие по самый эфес погрузилось в бок нападавшего, между передней и задней пластинами панциря, как раз под нижним ребром. Джезаль не успел вырвать клинок из раны, как уже увернулся от секиры второго, одновременно полоснув длинным клинком на высоте его шеи. Он отпрыгнул и развернулся с обеими шпагами наготове в ожидании крика арбитра.
Тот, которого он проткнул, сделал пару неверных шагов, засипел и схватился за бок. Второй оставался на месте, он покачивался, выпучив поросячьи глазки, и зажимал шею рукой. Между его пальцами сочилась кровь из перерезанной глотки. Оба упали почти одновременно, рядом, лицами вниз.
Джезаль нахмурился, глядя на покрытый кровью длинный клинок, и перевел взгляд на два трупа. Это сделал он. Почти не задумываясь, убил двух человек. Ему следовало бы чувствовать себя виноватым, но он словно оцепенел. Нет. Он чувствовал гордость! Он испытывал возбуждение! Джезаль обернулся на Ки, спокойно наблюдавшего за ним с заднего сиденья повозки.
— Получилось, — пробормотал Джезаль, и ученик неторопливо кивнул. — У меня получилось! — завопил он, размахивая в воздухе окровавленным коротким клинком.
Ки сдвинул брови; потом его глаза широко раскрылись.
— Сзади! — крикнул он и подпрыгнул так, что чуть не слетел с сиденья.
Джезаль повернулся, поднимая шпаги, краем глаза успел заметить какое-то движение…
Раздался мощный хруст, и его голова взорвалась ослепительным светом.
Потом все скрыла тьма.
Плоды отваги
Северяне стояли на холме — редкая шеренга темных фигур на фоне белесого неба. Было еще рано, солнце проглядывало бледным пятном между плотными тучами. Грязные клочки подтаявшего снега усеивали впадины на склонах долины, по дну которой еще стелился тонкий слой тумана.
Вест поглядел на ряд черных силуэтов и нахмурился. Ему все это не нравилось. Их слишком много для команды разведчиков или фуражиров, слишком мало, чтобы бросить вызов войскам Союза — и все же они оставались там, наверху, и спокойно наблюдали, как армия Ладислава бесконечно долго и неуклюже разворачивается в долине.
Штаб принца и небольшой отряд его охраны избрали для своей ставки травянистый холм напротив того холма, где расположились северяне. Когда разведчики нашли это место рано утром, оно казалось удобным и сухим — пусть гораздо ниже противника, но все же давало хороший обзор долины. Но с утра здесь прошли тысячи сапог, копыт и месящих землю тележных колес, которые размололи сырую почву в липкую черную жижу. Сапоги Веста и остальных покрывала корка грязи, мундиры были заляпаны. Даже непорочно-белые одежды принца Ладислава украсились несколькими пятнами.
В паре сотен шагов отсюда, в низине, находился центр линии фронта армии Союза. Его ядро составляли четыре батальона Собственной Королевской пехоты — аккуратные четырехугольники ярко-красных мундиров и серой стали, на расстоянии выглядевшие так, словно их разместили вдоль гигантской линейки. Перед ними располагались несколько шеренг арбалетчиков в коротких кожаных куртках и стальных касках, а позади стояла кавалерия. Временно спешившиеся всадники казались странно неуклюжими в тяжелых доспехах. По обе стороны раскинулись нестройные ряды рекрутских батальонов с их разнородным вооружением. Офицеры орали и размахивали руками, пытаясь заставить солдат заполнить дыры в строю и выпрямить кривые шеренги, словно пастушьи псы, лающие на свернувшее с дороги овечье стадо.
В целом около десяти тысяч человек. И каждый из них — Вест это знал — смотрел сейчас наверх, на небольшой отряд северян, с тем же нервным смешанным ощущением страха и возбуждения, любопытства и гнева, какое ощущал он сам при первом взгляде на неприятеля.
В подзорную трубу они выглядели не слишком грозными: лохматые, одетые в рваные шкуры, с примитивным на вид оружием. В точности таких северян могли бы вообразить обделенные фантазией штабные офицеры принца. Казалось, они не имеют ничего общего с той армией, какую описал Тридуба, и Весту это не нравилось. Не было ни единого способа узнать, что скрывается за холмом, и ни единой причины, почему эти люди находились здесь, — разве что они хотели отвлечь на себя внимание или выманить противника. Однако эти сомнения разделяли не все.
— Они насмехаются! — рявкнул Смунд, вглядываясь в подзорную трубу. — Мы им покажем вкус копий Союза! Одна стремительная атака — и наша конница сметет весь этот сброд с холма!
Он говорил так, словно захват ничтожного холма, где расположились северяне, означал быстрое и славное завершение всей кампании.
Вест лишь скрипнул зубами и покачал головой, в сотый раз за сегодняшний день.
— Они занимают более выгодную позицию, — объяснил он, стараясь говорить спокойно и терпеливо. — Здесь плохая местность для атаки конницы, к тому же мы не знаем, нет ли у них подкрепления. Может быть, основные силы Бетода стоят прямо за гребнем.
— По виду это обычные разведчики, — пробормотал Ладислав.
— Видимость обманчива, ваше высочество, а этот холм не представляет никакой ценности. Время работает на нас. Маршал Берр скоро подойдет, а Бетоду помощи ждать неоткуда. Сейчас у нас нет причин затевать сражение.
Смунд фыркнул.
— Нет причин, кроме того что идет война и враг стоит перед нами на земле Союза! Вы вечно жалуетесь на низкий боевой дух наших людей, полковник. — Он ткнул пальцем в сторону холма. — А что деморализует солдат больше, чем необходимость сидеть без дела и ждать перед лицом неприятеля?
