Серж Неграш - Талисман
— Так он никуда не сбежит?
— Нет, конечно. Это только сны наяву, они ничуть не опасны. Не позволяй ему сбить себя с толку.
Сомнений в том, что речь идет об Эльбере, у Ники не было. Но она благоразумно хранила молчание, хотя и помнила, насколько реальны и сильны были воины, созданные как-то силой мысли ее друга.
— Бара? — окликнул ее Ютен, когда слуга удалился.
— Для тебя я не Бара. Постарайся запомнить это!
— Хорошо, хорошо, я просто пошутил. Прости, если получилось неудачно.
— Что с Эльбером?
— Пока ничего, клянусь. Еще не настал срок.
Ника помнила, что граф и прежде говорил о том, что свои обряды намерен совершить в присутствии всех членов Братства Огня. А прибыть в Асингалек они должны вот-вот. Значит, у нее есть еще немного времени, чтобы найти какой-то выход.
— Они уже близко, — сообщил Ютен в тон ее мыслям. — Завтра ты будешь хозяйкой Асингалека и встретишь братьев, воздавая почести, стоя рядом со мной.
«Хозяйка Асингалека, велика важность, — со злостью подумала девушка. — Куда лучше быть хозяйкой самой себе!»
Она искоса взглянула на Ютена. Понимание пришло внезапно, подобно вспышке зарницы. Как все просто… граф, что бы он там ни плел относительно чистоты и ничем не оскверненных жриц и жрецов, на самом деле одержим страстью к ней, Нике, и его гложет ревность из-за того, что он видел ее с Эльбером. А если так…
Таймацу не напрасно рассказывал ей о женщинах-островитянках, воительницах. Сколько раз он повторял: «Их главное оружие — смиренная молчаливость. Они ходят, не поднимая глаз, и словно бы не знают других слов, кроме: „Да, мой повелитель“. Их нельзя вывести из терпения и заставить повысить голос. Тихие, незаметные, хрупкие, как фарфоровые статуэтки, очаровательно невинные и всегда кажущиеся изящными, почти бесплотными. Вряд ли такая женщина удержит в руках тяжелый меч, но он ей и не нужен. Если ее послали убивать, она сделает это с помощью куска тонкой проволоки, заколки, мгновенно выхваченной из волос, или просто ногтя, идеально ухоженного розового девичьего ноготка, или же отравленной иглы… Да еще успеет придать убитому врагу пристойную позу — эти создания чрезвычайно аккуратны и не любят беспорядка ни в душе, ни во внешнем мире».
Ника тогда с интересом выслушивала все это, но считала, что подобное для нее неприемлемо. Бурная, вспыльчивая, непокорная ее натура не смогла бы смириться с необходимостью долго изображать раболепие. Улыбаться в ответ на оскорбления, кланяться до земли тому, кого ненавидишь, вместо того чтобы плюнуть ему в лицо и ввязаться в жестокую схватку… да ни за что на свете! Она не островитянка, как бы ни были те искусны в великой науке выслеживать и убивать. У нее, Ники, другие способы мстить и добиваться заветной цели.
Сейчас она сожалела, что так, с ходу, отметала для себя наставления Осенней Луны. Держалась с графом как равная, сильная, открыто выражавшая свои истинные чувства, в том числе недоверие и неприязнь. Как всегда и со всеми. А теперь, наверное, уже ничего не исправить. Хотя… что если даже такой человек, как Ютен, способен принять желаемое за действительное, если слегка ему подыграть?..
— Ты все жаждешь встретиться с другом? — неожиданно спросил граф. — Бросить взор на его творение?
— Это было бы любопытно, — стараясь скрыть волнение, ответила девушка, — но если ты против, я не буду настаивать.
— Ну что ж, пойдем, — Ютен протянул ей руку.
Ника молча приняла ее, посмотрев на графа совсем иначе, чем всего несколько минут назад.
— Ютен, мы договоримся. Прежде я не могла в тебе разобраться, а сейчас… сейчас твоя правота очевидна…
Граф ей не поверил. Он был не настолько глуп, чтобы счесть, будто Ника способна перемениться за пару минут…
И все же естественное недоверие отчаянно боролось в нем с надеждой.
— Даже зверь умеет чувствовать силу, — продолжала девушка, — что же говорить о людях? Тебе равных нет.
— Пойдем, — настойчиво повторил Ютен, не выпуская ее руки.
Он повел Нику по бесконечным галереям куда-то вниз. Они шли довольно долго, и девушка полностью сосредоточилась на том, чтобы все запомнить, дабы не сбиться с пути, если потребуется повторить его в одиночестве.
Наконец, они оказались в подвальном помещении Асингалека.
— Приготовься, — сказал Ютен.
Ника ощутила под ногами металлическую решетку.
Остановившись на ней, она по знаку графа посмотрела вниз и увидела… Пембу, и себя на том вулкане, бредущую по щиколотку в теплом пепле рядом с Муонгом. У девушки перехватило дыхание.
— Это Дарфар, — прошептала она. — Но как?..
— Это не Дарфар, — поправил ее Ютен, — а видения иллюмината. Отсюда за ним очень удобно наблюдать, ты не находишь? Помещение внизу, в котором он находится, не имеет дверей, лишь эту решетку сверху, заменяющую потолок. Стоя на ней, можно разобрать все в подробностях.
— А… там в реальности полная темнота? Если так, то… Эльбер не должен находиться в темноте, он…
— Он сам способен породить свет! Не тревожься о нем!
Ника жаждала вцепиться в глотку мерзавцу графу, задушить его и освободить друга. Но она знала: ничего не получится. Слишком много у Ютена слуг и слишком быстро они придут к нему на подмогу, если что-нибудь случится. «Надо выждать, — понимала она. — Но, господи, как же это сложно!..»
— Достаточно, Ютен, — проговорила она. — Это — любопытное зрелище. Но с меня хватит.
— Как скажешь, Ника, — не стал возражать он.
В ту ночь она ни на миг не сомкнула глаз. Снова и снова Ника думала об одном и том же. Что если бы Ютен с самого начала был с нею откровенен и отправил в Черные Королевства не за талисманом, священным камнем, а за человеком? Пошла бы она? Привела бы его в Румынию?..
Да, но для нее раньше ничего не значил он, Эльбер, Муонг, Белый Воин. А ныне ей ведома приятная тяжесть его сильного тела в постели, каким нежным и страстным он может быть, каким восторженным и обидчивым, мужественным и мудрым, великодушным и по-детски непосредственным. Словом, неповторимым. Они тысячу раз ссорились, отчаянно спорили, бурно мирились, в чем-то он раздражал Нику, да и она его тоже, и все-таки главным оставалось не сразу возникшее, но нерушимое доверие друг к другу. Он был готов закрыть ее собой от любой опасности! И она приходила ему на помощь, когда в том возникала надобность.
Что с ним будет теперь?!..
Нет, она сама, пусть совершенно того не желая, заманила друга в капкан — ей и вызволять его оттуда. Больше некому.
Стоя у окна, девушка смотрела на тоненький изящный серп месяца. Это зрелище волновало, словно в золотом небесном светиле крылась разгадка. Вот только, к сожалению, смутные предчувствия пока не складывались ни во что сколько-нибудь реальное, способное все изменить.
