Глен Кук - Игра теней
Все делалось, главным образом, по рекомендациям, разработанным Могабой во время моего развед-рейда. Кое с чем я не был согласен, однако посчитал за грех расточать впустую то, что он сделал. Все равно надо было что-то делать незамедлительно.
Он все просчитал. Легион Зиндаба будет готовить солдат для двух ведущих, но сам – развиваться медленнее. В то, что мы сможем собрать более трех легионов, пока не разовьем достаточно местных талантов, он не верил.
Ну а Госпоже, Гоблину с Одноглазым и мне осталось все остальное. Все важнейшее и интереснейшее, вроде переговоров с Прабриндрахом и его сестрицей, организации поисков годных к употреблению местных колдунов, определения стратегии, плюс еще множество хитрых штучек. Могаба-то, добрый такой, оставил мне только стратегию да прочую штабную деятельность…
Хотя все шло, как должно. Я не уставал удивляться его компетентности.
– Гоблин! – сказал я. – Пожалуй, тебе следует возглавить контрразведку.
– Х-хе! – встрял Одноглазый. – Там ему самое и место.
– Бери Жабомордого, когда понадобится.
Бес застонал. Работать он вообще не любил. Гоблин самодовольно улыбнулся:
– Я, Костоправ, в этой зверушке не нуждаюсь.
Это мне очень не понравилось. Коротышка Гоблин, очевидно, что-то затевал. С тех самых пор как мы вернулись в город, он даже во сне излучал самодовольство. Значит, беда близко. Они с Одноглазым так поглощены своей распрей, что склонны забывать обо всем остальном мире.
Ладно, время покажет, что там с ним такое.
– Делай как хочешь, – сказал я. – Пока делаешь все как нужно. Опасных агентов Хозяев Теней вывести из строя. С краткосрочниками организуй так, чтобы скармливали хозяевам ложную информацию. Еще нам следует хоть одним глазком, да приглядывать за высшими жрецами. Они склонны доставить нам неприятности, едва поймут, как. Такова уж человеческая натура.
Госпожу я назначил командовать внешней, показной деятельностью, а также планированием. Я уже определил, где встречусь с противником, и еще до того, как подготовлю то, чем его встречать. Ей я велел разработать детали. Как тактик она лучше меня. Имперскими армиями, помнится, командовала с успехом, достойным всяческого изумления.
Я хорошо понимал, что немаловажная часть работы Капитана заключается в передаче полномочий. А гений Капитана – в том, чтобы поручать каждое дело тому, кто справится с ним лучше всех прочих.
У нас осталось около пяти недель. И время все убывает, убывает и убывает.
И в шансы наши мне, надо сказать, не верилось.
* * *
Недосыпали все. Общая раздражительность резко повысилась. Но так уж всегда в нашем деле. С годами привыкаешь понимать это и сглаживать. Могаба регулярно докладывал, что у него дела идут великолепно, однако мне никак не хватало времени на осмотр его частей. Ведьмак с Масло были не столь довольны своим прогрессом. Их рекруты были набраны из классов, понимавших дисциплину как нечто приличествующее лишь их подчиненным. Пришлось Масло и Ведьмаку, в целях приведения людей к надлежащему послушанию, прибегнуть к пинкам под зад. Они подкинули пару интересных идей, вроде усиления кавалерии слонами. Княжеская перепись домашнего скота выявила наличие нескольких сотен рабочих слонов. Я же постоянно носился по городу, более политиканствуя, чем командуя. Где возможно, я не прибегал к диктатуре, предпочитая убеждать, однако двое из первожрецов чаще всего не оставляли мне выбора. Я им: «черное», они мне: «белое» – просто, чтобы показать, что хозяевами Таглиоса полагают исключительно себя.
Будь у меня время, я бы поспорил с ними. Но, за неимением такового, не стал и возиться. Я собрал их и их первых помощников и в присутствии князя с сестрой сказал, что на позы их мне плевать, что неповиновения я не потерплю, а те, кто не желает умирать, должны повиноваться Костоправу. Если им это не по нраву, путь пробуют на мне любое из своих безумств, после чего немедля будут изжарены на медленном огне перед всем народом.
Популярности мне это не прибавило.
Вообще-то, здесь я больше блефовал. В случае надобности, конечно, так и сделал бы, но не думал, что до этого дойдет. Горячий нрав мой должен был устрашить их на время, пока я занят делом. А вот после отражения нападения придется их опасаться.
Никогда не следует отступаться от позитивизма в мышлении.
Это я – себе.
Я бы умер с голоду, съедай я по фунту хлеба каждую минуту, в продолжение которой верил бы в наши шансы.
Несколько человек доставили верные новости о там, что игра началась. Пошли слухи, что некоторые храмы закрылись за недостатком посетителей. Другим приходилось сдерживать натиск разозленных толп.
Великолепно.
Но долго ли так продержится? Страсть местных к сверхъестественной ерунде была куда древнее и неподатливее страстей милитаристского толка.
– Что за дьявольщина там у них? – при первой же возможности спросил я Лебедя. Местный язык я уже знал, но не настолько, чтобы улавливать религиозные тонкости.
– По-моему, Нож там у них…
Казалось, он был озадачен происходящим не менее моего.
– Что это значит?
– С первого дня, как мы здесь, Нож сеет смуту. Говорит, что попам положено заботиться о душах и кармах, а в политику соваться нечего. В нашей таверне постоянно об этом говорил. А когда услыхал, что ты с первожрецами по-свойски побеседовал, пошел по улицам распространять, как он назвал, «истину». Местные полностью преданы своим богам, ты этого не забывай, но к некоторым попам особой любовью не горят. Особенно к таким, которые досуха выжимают их кошельки.
Я рассмеялся:
– Скажи ему, пусть перестанет. Мне тут еще только религиозных революций не хватало.
– Верно. Я как-то не подумал, что тебя это будет волновать.
Но меня волновало буквально все. Таглиосское общество подверглось жесточайшим потрясениям, хотя увидеть это можно было лишь со стороны. Слишком много перемен в такой краткий срок претерпел этот народ ограниченных традиционалистов. Никакой постепенности, никакого времени на привыкание. Спасение Таглиоса подобно было скачке на смерче. Туговато мне придется, если страх и безысходность, направленные против Хозяев Теней, вдруг поменяют направленность.
Как-то, посреди моего четырехчасового сна, меня разбудил Одноглазый.
– Джахамарадж Джах пришел. Говорит, должен прямо сейчас увидеться с тобой.
– Что, дочурке его стало хуже?
– Нет. Он полагает, что должен тебя отблагодарить.
– Веди сюда.
Жрец вошел едва ли не крадучись. Он поклонился мне почтительно и неловко, словно бродяга с улицы. Он поименовал меня всеми титулами, до каких только додумались таглиосцы, включая и Исцелителя – аппендэктомии здешние хирурги не знали. Он опасливо оглядывался, словно ожидая увидеть уши, растущие из стен. Наверное, опасение сие было профессиональным. А уж вид Жабомордого ему не понравился вовсе.
