Джоэл Розенберг - Серебряная корона
Пока, однако, менять союзников нужды не было: Ульдрен знал, что жив только благодаря пороху и ружьям работорговцев.
– Там даже больше, чем нужно для нашей операции – коли уж мы их настигнем.
Фенриус показал на укрытый просмоленной парусиной цилиндр в два человеческих роста, лежащий на самой большой из открытых повозок.
Армин кивнул:
– Пожалуй. Ты видел последний гурт из Хифаэля?
– Да. – Фенриус довольно кивнул. – Этим утром пригнали сотню.
– Я слыхал – лучше, чем прошлая партия.
– Ни в какое сравнение не идет. Барон Драган, кажись, внял твоему письму.
Армин улыбнулся.
– Всего-то надо – не давать им пороха, пока не придем к соглашению. Обоз Керанахана уничтожен, так что у них теперь каждая пылинка на вес золота.
– Не знаю уж, что там и как, мастер Армин, но его проняло. – Фенриус согласно кивнул. – Я отобрал дюжину телок. – Он позволил себе улыбнуться. – Первый сорт. Правда, вяловаты чуток…
– Прекрасно. Пришли мне двух поживее – хоть развлекусь дорогой.
– Да, мастер Армин. Мигом.
Приятная перспектива. Путь обещал быть долгим и скучным; хорошо, что будет чем развлекаться.
– Как пришлешь – сразу и двинемся.
– Да, мастер Армин.
Армин откинулся на подушки. Скоро. Уже скоро.
У нас большой счет друг к другу, Карл Куллинан. Будеттолько…честно, если подобие одного из твоих творений убьет тебя.
Глава 22
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Если вы подберете подыхающего от голода пса,
приласкаете его и дадите поесть – он никогда
вас не укусит. В этом и заключается принципиальное
различие между собакой и человеком.
Марк ТвенОсада и битва оставили по себе – во многих смыслах – кровавую память.
Карл с удовольствием предоставил восстановление Фурнаэлю и его людям. Война способна за недели разрушить то, что создавалось годами; много воды утечет, прежде чем баронство вернет себе прежнее процветание. Нехватка рабочих рук на полях была сейчас пожалуй что благом – меньше ртов надо было кормить из крепостных закромов, опустошенных осадой.
Свободной земли у Фурнаэля сейчас было столько, что впору выставлять на продажу – найдись на нее покупатели. Но покупателей не было: соседние баронства обезлюдели, рабов и вольных фермеров равно угнали в рабство, чтобы продать на побережье Киррика: надрываться на рудниках Порт-Ордуина и Скифорта, обрабатывать поля в Лундескарне или прислуживать в богатых домах Пандатавэя и Аэрика.
Если выпадет удача, кое-кого из них удастся освободить. Из того лагеря, что, по словам редких беглецов, устроили рабовладельцы на Аэрштине и где, как стало известно от пленников-холтов, они собирали свой живой товар для отправки в Пандатавэй.
Возможно, их удастся освободить. Но для этого нужно было сделать кое-какие приготовления. Самыми важными и – на взгляд Карла – самыми приятными были отдых и нормальная еда. Отряд Авенира вымотался почти до предела; люди Валерана и наемники, набранные в Бимстреме, были утомлены не меньше. Даже Карл вынужден был признать, что регулярное питание и упорядоченный сон имеют свои – и немалые – преимущества.
Да, что и говорить, правильные питание и сон были бы весьма приятны – не будь у Карла столько забот. Главной из них было огнестрельное оружие. Починку и доводку вполне можно было оставить на Ранэллу и Словотского – тот почти все время проводил в замковой кузне, у дверей которой постоянно стоял часовой.
Эта работа пересекалась, однако, с не менее важным делом – ковкой лошадей. Животными не занимались уже давно, и необходимость подковывать их создавала логическую проблему: все, что касалось производства ружей, держалось в строжайшей тайне, и заниматься этим необходимо было во внутренней кузнице замка; но подковывать лошадей тоже можно было лишь там.
Решение нашлось – но у Карла прибавилось работы. Он был не настолько хорошим кузнецом, чтобы ковать подковы самому, так что ими – в кузне – занималась Ранэлла, а Карл потом пристраивал их к копытам коней.
Разумеется, подковы приходилось подгонять, а для этого требовалась наковальня и горн. Или то, что могло бы их заменить.
«Прекрати, Эллегон… Ты пугаешь… Не мог бы ты излучать покой?» – подумал Карл, старательно уворачиваясь от копыт гнедой кобылы.
Ему это почти удалось: копыто скользнуло по правому бедру. Ощущение было – будто его ударили молотом; Карл потерял равновесие, упал и откатился в сторону.
Растирая бедро, он смотрел, как Терен и Мигдал воюют с лошадью.
– Я-то думал, вы здесь, чтобы помочь мне управиться с этой заразой, – проговорил он ровно и дружелюбно – для кобылы, не для солдат.
– Прости, Карл. – Мигдал повис на поводьях.
Подскочил Эрек и помог Карлу встать. Карл постоял немного, опираясь на здоровую ногу и прикидывая, не прекратить ли на сегодня работу – а эта гнедая зараза пусть себе шкандыбает подкованной на три ноги. Всегда именно последний конь ломает тебе кость. Как вот тогда, последний раз съезжая на лыжах по склону, Карл сломал ногу.
Дальние пальцы коснулись его разума.
«Все так. Но вспомни: тому, что спуск, когда ты сломал ногу, стал последним, была очень простая причина».
«Да? И какая же?»
«Сломав ногу, ты перестал интересоваться горными лыжами».
«Опять работаешь моей совестью?»
«Дело трудное, но должен же кто-то этим заниматься». – Эллегон смежил веки.
– Ладно, парни, давайте попробуем еще раз. Последняя подкова – и дело сделано; рабочий день окончен. – А славно поработалось сегодня, подумал он, с удовлетворением глядя на предзакатное солнце.
Нельзя сказать, чтобы он испытывал восторг от работы ковалем; но и утверждать, что это не так, он бы тоже не стал. Карл всегда считал работу с металлом сродни волшебству, и подковывать коней – дело, которое обычный кузнец счел бы совершенно обыденным, – Карлу нравилось очень. Одновременно работать с лошадьми и металлом – что может быть лучше?
– Поехали, – пробормотал он себе под нос. Поставив клещи рядом с наковальней, он ухватил лошадь за правую заднюю ногу, развернулся и зажал копыто между колен.
«А теперь успокой зверюгу, ладно?»
Эллегон мысленно фыркнул. Он лежал на земле за низкой кирпичной стеной с проделанным в ней маленьким – в один квадратный фут – оконцем.
«Засыпай, лошадушка, – тихо, но настойчиво принялся напевать он, – засыпай, хорошая… крепко спи…»
Карл почувствовал, что у него начинают слипаться глаза.
«Прекрати!.. Ладно, считай, ты своего добился. А теперь перестань. Просто не пугай ее, хорошо?»
