Людмила Ардова - Путь бесчестья
Я давно заметил, что боковое зрение у данной разновидности живых организмов, чрезвычайно развито.
Пока мы занимали выгодную позицию в виде столика в центре зала, у соседнего происходило нечто внушающее чувство заслуженного уважения: явлением, представшим нам, был мощный торс, плавно вздымающийся как океанская волна, принадлежавший начальнику городской канцелярии, как нас осведомил один из посетителей. И у моего внимания тут же выросли уши. Что касается человека-горы, то, закончив обильную трапезу, достопочтенный не спешит извлечь из карманов кошелек, он подплывает к трактирщице и, подперев ее объемистое тело своим исполинским животом — воистину устрашающее зрелище, начинает ее в чем-то тихо и сладостно убеждать.
Лицо женщины принимает одно из немногих свойственных ее сущности выражений, означающее, что бедняжку собираются выпотрошить как гуся, ставшего жертвой кулинарного искусства хозяйки, а в ответ она готовится спустить три шкуры со всего остального человечества, дабы восполнить причиненный ей ущерб.
Мимические перемены обладательницы погребов и кладовок не оставили нас равнодушными ибо не сулили ничего хорошего, поскольку "приличные костюмы" отнюдь не располагали столь же солидным денежным обеспечением, являясь всего лишь голодранцами небрежно расцелованными богиней жизненных подарков. Кошелек, подобранный на дороге; дождь, потерпевший до вашего возращения домой; спасение во время чумы-все это она: так считают старые люди.
Удача посетила нас в соседнем городишке герцогства Эльзикар.
Одежду знатного господина довелось снять, по случаю, с одного пьяного в дюпель типа, подпиравшего стены какого-то дома. Владельца изысканного костюма мы любезно препроводили к кустам чертополоха, облепившим улицу и ничего не имеющим против нашего человеколюбия. Задира, мой приятель, даже заботливо подсунул ему под голову свой явно поношенный плащ, снятый им однажды с одного проходимца, с хвастливым девизом гильдии воров: "Все что вижу — достойно меня". Мне врезались в память блаженно блуждающие глаза доверчивого человека. Он назвал нас ангелами тьмы и благодарил за то, что мы избавили его от тесной одежды, сковывающей телодвижения.
Кажется, Задира, опять же из чистой любезности, слегка дал ему по голове — для полного спокойствия и сна без сновидений!
Раздетый до нескромного вида кружевных кальсон, этот человек был оставлен нами освежаться под сенью колючего кустарника, дабы снизошло на него божественное внушение о вреде невоздержанности.
Я уже встречал раньше эти водянисто — серого цвета глаза и их наглый липкий взгляд, теперь же они блаженно блуждали. Он назвал нас ангелами тьмы и благодарил за то, что мы избавили его от тесной одежды.
Кажется, Задира, опять же из чистой любезности, слегка дал ему по голове — для полного спокойствия и сна без сновидений!
Я же счел необходимым пнуть его и тихо сказать: это тебе за твои прошлые грехи. Красивый перстень-печать с его руки перекочевал на палец Задиры.
Раздетый до нескромного вида кружевных кальсон, этот человек был оставлен нами освежаться под сенью колючего кустарника, дабы снизошло на него божественное откровение о вреде невоздержанности.
Нащупанная в глубоких карманах парчовых штанов парочка золотых монет — жалкие крохи от ночного кутежа — незамедлительно были поставлены на кон в ближайшем помещении предусмотренных для облегчения совести и кошельков таких же безобидных, как мы, авантюристов. Благодаря игре в кости, я обзавелся костюмом, перешедшим ко мне от недовольного, как потревоженная гюрза, духовного секретаря. И черный колпак, рыжий парик, окуляры в золотой оправе, туфли с острыми носами и громадными стразами, а также черный плащ на атласной подкладке обрели себе более удачливого хозяина, хотя и менее дружного с нелепыми законами этой гостеприимной страны.
Костюм, конечно, не так уж и много, и всякий умный человек согласится с известным выражением: не костюм красит человека, а человек — костюм, но тот, кто чуточку умнее скажет, что хороший костюм вдвое красит хорошего человека. Он, как хорошая приправа, подогревает аппетит у того, кто имеет с тобой дело.
И теперь я очень рассчитывал на это неоценимое свойство, потому что у меня был исчерпан запас хитростей, к которым нам приходилось прибегать ради сытного ужина и на этот раз мы не могли, как частенько бывало, выкрутиться из затруднительного положения с помощью любвеобильности женского пола. Его отдельные представительницы обладают удвоенной привлекательностью: милое глупое выражение лица с голубыми глазками и задорными кудряшками прекрасно дополняются связкой ключей от погребков и кладовок, чудесно, если еще окажется, что она недавно овдовела, ах это слишком, это идеально, неплохо уже то, что хозяин отправился на ярмарку.
Но нынешний вечер не обещал ничего подобного. Райские утехи нам не светят. Наша трактирщица уже перешагнула роковой рубеж, отделяющий женщину от любовных ласк. У нее под юбкой трепещут счеты, а в груди на месте сердца спрятана копилка для золотых монет, каждый удар отсчитывает не секунды прожитой жизни, а сумму прибыли и затрат.
А что хуже всего: ей только что был нанесен удар по ее самому болезненному месту в область шкурного интереса.
Но я давно заметил, что лучшие мысли приходят на голодный желудок, наши инстинкты заставляют работать мозги. И незадача с любовными делами навела меня на спасительную идею.
Трактирщица делала отчаянные попытки сторговаться с грабителем, наделенным властью для законного грабежа, разумеется, тщетными. Сдавшись, она собрала две большие корзины разной снеди, всунув туда не одну бутылку лучшего вина и отправила мальчишку вслед за упитанным дармоедом.
Я, между тем, не терял времени: обведя помещение долгим пронзительным взглядом, я поманил к себе толстого натуралиста созерцающего жизнь насекомых, сурово отчитал его за нерасторопность и начал заказывать разную выпивку и закуску, которая водилась в этом заведении. Задира, не ожидавший такого размаха, нервно впечатал каблук в мою ногу и выразительно на меня посмотрел.
На что я, собрав остатки своих воспоминаний о хороших манерах, любезно и очень приторно поинтересовался:
— Может, вы желаете что-нибудь добавить к моему заказу, уважаемый господин Флюгермон? Конечно, меню в этой жалкой харчевне не соответствует вашим понятиям о хорошей пище, но что же делать? Наши боги учат нас быть снисходительными и терпимыми к разным недостойным содержательницам трактиров. Разве сравнится их убогая стряпня с дивными творениями вашего повара. Никогда не позабуду вкус перепелок поджаренных его искусной рукой, а мясо нежного барашка, а соус", а ваши погреба, вино "Слезы девственниц!" Мм, — я мечтательно закатил глаза, силясь вообразить все, о чем рассказывал. Мой отец, господин Клюкерфил, всегда напоминал мне о том, чтобы я не забывал про вкусный обед. "Законы — хорошая штука, сын мой, но не на пустое пузо. Заруби себе эту истину на носу, мальчик, и она не раз спасет тебя от голодной смерти, ибо нет ничего смехотворнее голодного жреца: читать проповедь, думая о курице и краюхе хлеба".
