Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера (СИ)
Да и без людей заботы хватает тож. У ведьм, к примеру, нынче сходка. Как разойдутся, начнут зверью пакостить, на дубы порчу насылать… И чем им эти дубы не угодили?
Так оно по всему и выходит, что лес‑то всехний, а в ответе за него – он один! И ничего не попишешь, старина: вылезай из уютной землянки, и – вперед с обходом!
…..
Зато деве Вайниэль торопиться незачем. Ни сегодня, ни вообще. Хотя по эльфийским меркам она еще весьма молода и на Лестнице Познания поднялась только до уровня "Читающей элементали", но по сравнению с народами, населяющими Круг Земель, ее можно было бы назвать ровесницей Вечности. Да и идти ей особенно некуда – ей, помнящей теплые светлые леса Заокраинного предела, выходить сейчас на присыпанные скрипучим ранним снегом и продуваемые леденящими ветрами склоны свейнских гор? Увольте! Разумеется, она сама выбрала свою судьбу, став на путь Глубокого Постижения Сущностей, и ближайшие годы ей суждено провести здесь, на северной окраине Людского Континента, постигая природу Холода как аспекта мироздания. Но акцептировать холод, пресуществлять его в структуре собственного тонкого тела вполне возможно, физически за порог и не выходя! И эльфийская дева молча сидит у окна Большого Дома – эльфийского поселения, поставленного здесь давным‑давно, задолго до исхода в Заокраинный предел. Ее фигура тонка и источена пылью столетий, резко прочерченные скулы четкими линиями обрамляют необычной формы лицо, словно бы составленное из двух соединенных основаниями трапеций, а светло‑голубые глаза, высокие брови, идеально ровный нос и большие тонкие губы еще острее подчеркивают отделенность этой девы от здешнего мира.
Что ж, уже довольно скоро – через пару веков, не более – она достигнет следующего уровня, "Нанизывающей орнаменты", и проследует отсюда в иные края за новым постижением. А пока что Вайниэль сидит в тишине у окна своей горной резиденции. Сидит и проникает взглядом в холодный свежий снег, подсвеченный Большой Луной.
…..
В небольшой горной пещере в двадцати примерно лигах от староэльфийского поселения, напротив, не сыщется сейчас ни холода, ни тишины. Здесь кипит работа – кипит в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Кипит в громадном котле, шкворча и издавая зловоние, а Трор и Рафф лопатками аккуратно подкидывают в этот котел все новые и новые порции кроваво‑красного камня, изредка перемежая их кусками черного самородного угля. Братья похожи друг на друга: оба высокие, тощие, жилистые и с острыми бородками, хотя старший, Трор, чуть выше и плотнее шустрого и суетливого Раффа. На лицах у обоих – копоть, а кожа дряблая и серая: следы долгих лет жизни в пещере и каждодневно вдыхаемых миазмов.
Третий же кобольд, Хайек, занят сейчас тем, что раздувает тлеющие угли под треножником, на котором покоится котёл. Хайек невысок и толст. В отличие от своих практически лысых приятелей, он обильно волосат, и космы у него на голове торчат во все стороны, словно иголки у ежа. К тому же он слеп на правый глаз, и мутное бельмо – это первое, что замечаешь в его облике. Но левым глазом он видит превосходно, и поэтому пристально вглядывается сейчас в клокочущую массу. Принюхавшись, остается чем‑то недоволен и аккуратно подсыпает в котел щепоть известкового порошка из мешочка, который висит у него на поясе. Из всей троицы он – самый опытный, и именно ему решать, когда варево будет готовым.
– Пора, братцы! – провозглашает артельный старшина. Он тушит огонь под треногой, и все трое, натянув толстенные рукавицы, осторожно наклоняют раскаленный котёл и выливают его содержимое в широченную кадушку, на две трети заполненную белейшим снегом. Плеск, шипение и влажный вонючий дым немедленно заполняют всю пещеру. Наконец, муть развеивается и Хайек, подойдя к кадушке, внимательно вглядывается в ее содержимое. И, заприметив сквозь талую воду желанный металлический блеск, злобно хохочет своим низким голосом:
– Ха‑ха‑ха, попались, людишки! Рудокопы паршивые, старатели поганые… Не будет вам нынче ни серебра, ни золота – все в обманку уйдет!
…..
"Ах, что мне то золото, что серебро? – неспешно и лениво размышляет Айюль‑ханум абу‑ль‑Бахрави, пока два мускулистых, до черноты загорелых прислужника в четыре руки разминают и массируют ее распаренное обнаженное тело. – Все алмазы и рубины, все шелка и пряности подлунного мира – лишь прах и пыль под стопой Армана, творца и вседержателя нашего!"
Презирать мирские богатства не составляет для ханум ни малейшего труда. "Не в деньгах счастье, когда их много", гласит народная мудрость, а уж ей, старшей дочери правителя аль‑Баххара, крупнейшей провинции шахварского халифата, стесненности в средствах испытывать отроду не приходилось. И теперь она продолжает философствовать о бренности суетного мира, одновременно нежась в крепких и уверенных мужских руках.
Воистину, ночь большого полнолуния – это самим Арманом предназначенное время для полного очищения. Как духовного, так и телесного…
(…а загорелые пальцы и розоватые ладони тем временем втирают ей в кожу благоухающее розовое масло…)
Айюль – настоящая красавица, по шахварским меркам, хотя снобы и выскочки при дворе Эскуадора или Хеертона навряд ли сочли бы ее привлекательной. Но здесь, на юге, ценится именно такая красота: девушка упитанна и полна – полна жизненной силы и энергии, полна желания и неги. Ее покатые округлые плечи белы и нежны, глубокая ложбинка между тяжелыми, сочными грудями завораживает и манит, а тугие ягодицы и полные бедра сулят бездну наслаждений. Приветливое округлое лицо оторочено черными, как смоль, волосами и бровями. Столь же черен и цвет ее глаз, а маленький изящный носик и пухлые алые губы довершают лик, достойный легендарных небесных дев. Недаром покои в губернаторском дворце просто ломятся от лаковых миниатюр, эмалей и камей с портретами "луноликой гурии Баххара", какой ее прославили на весь халифат многочисленные поэты и художники.
Нет, все‑таки сегодяшней ночью и тело, и душу следует сохранить в чистоте. Так что, ребята, вашими крепкими стояками, вашим желанием и вашим семенем я сполна полакомлюсь как‑нибудь потом. А на остаток этой ночи у меня – другие планы.
И Айюль‑ханум небрежным жестом отсылает прислужников прочь.
…..
"Планы, планы, планы… Ох уж мне эти планы!"
Его превосходительству Филофею, ректору Е.И.В. Университета Высокой и Прикладной Магии, в эту ночь не спится. Неразбериха последних недель вымотала все нервы: планы учебные, планы исследовательские, планы занятости преподавателей… Заместитель декана Школы Отражений и Воплощений нашел себе тепленькое место при дворе и собирается уходить; кого поставить теперь на его место – совершенно непонятно. Несколько аспирантов из Школы Стихий и Элементов одновременно заболели тяжелейшим гриппом, который не берет никакая магия и никакие лекарства – и кто теперь должен вести занятия у студентов‑младшекурсников, спрашивается? А почтенных лет доцентша с отделения Потоков ни с того ни с сего вздумала рожать – это в ее‑то годы! И опять‑таки нужна замена…
![Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера [СИ]](/uploads/posts/books/75683/75683.jpg)
