Владимир Ареньев - ФЭНТЕЗИ-2004
— Мне нужен Молчок.
— Молчок? А кто таков?
— Чш-ш-ш…
История с женитьбой Никишки настолько Тришку обидела, что в нем проснулась совершенно неожиданная для выросшего на книжных полках домового хитрость.
— Вражина? — без голоса спросил тепличный.
— Вражина, — подтвердил Тришка.
— Так что же, Трифон Орентьевич, ты сюда только за тем Молчком и забрался?
— Мы его по всем закоулкам ищем, — как бы нехотя признался Тришка. — Коли чего знаешь — говори.
Он хотел было добавить, что старые сельские жители наверняка помнят, как Молчка подсаживать, и хорошо, что не успел.
— Беглый? Из острога?
Такого домысла Тришка не ожидал. Но кто его, Молчка, разберет! Может, и впрямь Молчки ныне только в острогах водятся?
— Он самый, — согласился Тришка.
— Стало быть, ловите, чтобы обратно возвернуть?
— Он много дел понаделать может, — туманно намекнул Тришка.
— А если кто покажет того Молчка — тому что?
Вопрос был разумный — жаль только, что ответа на него Тришка не имел.
— Награда будет? — допытывался тепличный.
— Ну… Это в зависимости…
— А какая?
— Соответственная! — неожиданно для себя заорал Тришка. И испугался — тепличный с ним бы одной левой управился.
Однако красноватая масть, недоступная сельскому жителю, внушила Корнею Третьяковичу несокрушимое и при необходимости перерастающее в страх почтение.
— Ну все, все, все, больше не спрашиваю! Я же понимаю! — зачастил он. — Мне бы, конечно, больше продовольствием получить хотелось, но я и на повышение тоже согласен!
— А что? Ты знаешь, где найти Молчка?
— Знаю… — даже не прошептал, а прошелестел тепличный. — Он у нас в сарае живет…
— В сарае? — тут Тришка вспомнил, как в него незримый враг камнями швырялся.
— Ну да, потому сарайный и перебрался в дом! А домовиха его, Молчка, жалеет, еду ему таскает!
— Погоди, погоди! С чего ты взял, будто это — Молчок?
— Так молчит же!
— Молчит, а что еще?
— А ничего боле! Сидит там, как сыч в дупле и носу не кажет! Вот такие дела, гражданин следователь. Молчка они тут, оказывается, прикормили!
Неожиданно пожалованный в следователи Тришка не возражал. Он уже начал понимать, какого нрава здешний тепличный.
Тришкина задумчивость длилась столько, что Корней Третьякович пришел на помощь.
— Мы вот что, Трифон Орентьевич, мы его оттуда выведем и тут спрячем, а когда за тобой Никишка приедет, свяжем и в багажник сунем. Так ты его до города и довезешь.
— Здорово придумано, — одобрил Тришка. Ему страх как хотелось надавать Никишке по шее. И вдруг он вспомнил про ежа.
— Послушай, Корней Третьякович, я в багажнике не один был, там Никишка еще ежа вез. Ему велели вывезти за город и выпустить в лесу. А он до леса не довез — кто-то из здешних ежу посвистел, еж у нас и сбежал. Прямо из багажника.
Вранье получилось чудо какое складное.
— Свистел ему, поди, Тимошка, он умеет. Его тоже из полевых взяли, только давно. Он теплицы и не нюхал! Тимошка, должно, для лешего старался. Еж — это лешего скотинка. Коты, псы — сам понимаешь, наша. Куры еще, вся хлевная живность, кони. А ежи, ужи, жабы, хори — они хоть к дому и прибиваются, а ведает ими леший.
— Так что он ежа к лешему отогнал?
— А кто его знает… Должен был бы, если по правилам. Ну так что? Идем Молчка брать?
Тришка насупился, всем видом являя решимость. Ему не очень-то хотелось шастать по чужому двору в сопровождении тепличного, которому врагами были все, кроме кошки Фроськи. Но и показывать слабость он не мог. Вон Никишка уловил, что повстречал лопоухого — и что вышло?
— Идем! — сказал Тришка. — Веревка-то у тебя найдется?
* * *Сарай был изнутри страшен — столько всяких железных лап, рогов и закорючек тут имелось.
— Ты не бойся, это культиватор, — сказал тепличный, проводя Тришку под многими железными зубьями. — Сейчас оттуда подкрадемся, откуда он нас и не ждет.
И точно — они зашли в тыл желтой иномарке. А там тепличный погремел кулаком о крашеный бок и отскочил.
Изнутри послышались дребезг и ворчание. Кто-то пробирался по машинным потрохам, лязгнуло, скрипучий голос разразился неразборчивой, но явно гневной речью.
— Гляди ты! Заговорил! — удивился Корней Третьякович.
— Может, и не Молчок вовсе? — предположил Тришка.
— Проверить надобно, — сказал не желавший упускать награду тепличный. — Давай так — я его выманивать стану, ты схоронись. А как он на меня кинется — так и ты на него кидайся! Вдвоем повяжем!
Тришка оценил отвагу тепличного — не совсем бескорыстную, ну да ладно, какая есть.
— Давай, — согласился он и снял с плеча смотанную в кольцо веревку.
Тепличный же снова брязнул кулаком по машине.
— Эх, хорош бы день, да некого бить! — заголосил он. — Вылезай, я те язык ниже пяток пришью! Я из тебя блох повыбью, ядрена копалка!
Тришка подивился странной деревенской ругани. Но еще более изумился, услышав ответ.
Отвечено было по-английски, обещано с той же степенью лаконичности, с какой совершить известное действие грозятся по-русски.
— Погоди, Корней Третьякович, — удержал Тришка тепличного от дальнейшего охальства, а сам завопил во всю глотку:
— Хау ду ю ду-у-у!!!
И воцарилось в сарае полнейшее и безупречное молчание.
— Кам аут! — крикнул Тришка. — Не бойся — бить не будем! Ви а фрэндс!
Прежняя угроза прозвучала, но уже не свирепо, а скорее сварливо — засевший в иномарке незнакомец пообещал кое-что сотворить и с «фрэндс».
Тришка некоторое время конструировал в голове ответную фразу. Английских слов до боли не хватало. То есть, он их учил, но они все куда-то подевались.
— Ви кам ту хелп ю! Ту хелп! — заорал он.
Оказалось, что и с «хелп» незнакомец хочет поступить все тем же испытанным способом.
— Чего это ты ему? — спросил тепличный.
— Я ему — друзья мы, мол, не бойся. Он меня — по матери. Я ему — пришли, мол, помочь. Он опять по матери.
— Погоди! А на каком это ты с ним наречии?..
— На английском.
— Так твой Молчок — кто? Шпион?!
Тришка вздохнул — теперь он уже вообще ничего не понимал.
— Трифон Орентьевич! — воззвал к нему тепличный. — Так ты — кто? Кому служишь?!
— Известно кому служу, — буркнул Тришка. — Инспекторы мы…
— Инспекторы! Кому же ты, лягушка тебя забодай, продался? — проникновенно заговорил Корней Третьякович. — Я думал — ты и впрямь инспектор по жалобам от населения! А ты? Потом думал — следователь по особо опасным! А ты? И что же выясняется? Ну нет! Долго я молчал, а теперь все выскажу!
