Антон Карелин - Книга Холмов
Жрица закрыла глаза, прижав руку к символу Хальды на груди.
— Ареана так и сидит в девочке? — тихо спросил маг, провожая взглядом расходящуюся толпу.
— Так и сидит, — кивнула Алейна, не открывая глаз, обнимая Дмитриуса за плечо и тихонько пытаясь усмирить дрожь усталости.
— Когда проснется, так и будет развлекаться с людишками?
— Так и будет.
— И когда проснется? — спросила Анна.
— Она у врат смерти побывала, а как вернулась на землю, я ее усыпила так сильно, как только можно было. Ну, чтобы она все-таки проснулась когда-нибудь… Дня три точно будет без сознания. Скорее дней пять, сначала в отрубе, потом в бреду.
— Все это время, используя разум девчонки, Ареана сможет проникать к местным в сны, и играть с ними, — мрачно и пророчески предостерег Винсент, кутаясь в мантию от надвинувшегося холода. — Кто знает, чего эта изощренная тварь сумеет добиться даже таким образом. Может, прямо сейчас они лягут спать, а проснутся уже порабощенные, и точно нас поубивают. Или мы их.
— Надо забрать ее из Землеца и увезти туда, где смогут изгнать демоницу.
— К Хилеону?
Светоносный мог бы вышвырнуть Ареану одним движением руки, в этом никто из Лисов не сомневался. Не после тех чудес, или ужасов, которые он при них сотворил. Не только изгнать, но и запечатать деву так, что большее никто в нее не войдет. До замужества точно.
— В идеале да, к Хилеону.
— Ну, пока-то мы не можем в Мэннивей уехать. И лошадей теперь нет, можно, конечно, отобрать у местных в счет расплаты… Но и заказ мы пока не вполне завершили.
— Значит, надо ее просто унести подальше от поселения. Посадить старую бабку ее выхаживать где-нибудь в лесу, и пусть живут как ушельцы.
Алейна вздохнула.
— А давайте, — сказал Винсент довольно резко, — не взваливать на себя очередных пейзан. Все это не наши проблемы.
— Ну как не наши, — в тон ему возразила Анна, — мы бирки носим для чего, чтобы таких вот защищать. Оставим Ареану в Землеце — хана Землецу, а если с помощью этой толпы она из-под Холма вылезет, и нашим биркам хана. Готов снова ходить с железом вместо серебра? И это в лучшем случае, трибунала никто не отменял.
Вряд ли их, служащих лично Хилеону, осмелятся бросить под трибунал. Но никто из Лисов в жизни не станет проверять.
— Я не о том, что надо все бросить на произвол судьбы, — покачал головой маг. — Я о том, что у этих убогих есть свой владелец. Вот пусть он с их проблемами и разбирается. Пора уже сыграть господину Гвенту песню ветра, и пусть сам прикажет холмичам увести Марет отсюда подальше.
Здесь серый был совершенно прав. Все замолчали и повернулись к телу, распростертому в грязи. Ветряная арфа была поручена Келу, и хотя она лежала в тайнике внутри броневагона и пользоваться ей мог каждый, но настраивать как следует умел только он… Как ни оттягивай этот момент, все равно он все ближе и ближе, жрица на деревянных ногах приблизилась и склонилась над сыном Странника. Едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
Остальные взяли себя в руки и тоже подошли. Ричард перевернул его, и все смотрели в бледнеющее из-под стекающей грязи, холодное лицо. У всех внутри замер тяжелый, неповоротливый ком. Даже у Дмитриуса.
— Да что б тебя!! — завопила Алейна. — Гребаный Келя, огрый хер тебе в жопу!!
Лисы онемели, так как за все время знакомства и все невероятные испытания, перенесенные ими вместе, рыжая ругалась всего второй раз.
— Он жив! — воскликнула девчонка, смахивая слезы с лица. — Жив, сволочь!
— Он не дышит, Алейна… Лицо белое и весь холодный, — осторожно сказал Дик, глядя на нее как на поехавшую.
— И чего теперь? — ехидно спросила рыжая, глянув на него снизу-вверх. — А час назад об него нож сломался! И утром железные варги ему ни царапины сделать не смогли. Это те самые, которые лапой полбашки сносят.
— Лапой это одно, ну вышла у него как-то защита, может Странник благословил беднягу-сына. Но как же можно не умереть после того, как захлебнулся?!
— Ой, ну захлебнулся и захлебнулся. Да, внутри везде грязь, нет, не дышит. Вот потому что не надо ему дышать.
Теперь уже все смотрели на Алейну, как на сумасшедшую.
— Бессмертный он, — совершенно наплевав на взгляды собратьев, отрезала Алейна. — Физически его убить нельзя. Ничего не напоминает?
— Низверг.
Всех пробила дрожь.
— Но как же?..
— Не знаю, как же. Вы говорили, Безликая тварь у него служение забрала? Получается, забрать-то забрала, но в обмен и дала кое-что. Бессмертие.
— Охренеть.
— Зачем ей вообще чего-то давать?
— Ну, на факультете низверговедения нам говорили, что в месяц Багровой луны низверги становятся добрыми, вылазят из-под Холмов и дарят подарки первому встречному! Этот праздник называется День добрых ни…
— Все-все, мы поняли. Ты совершенно уверена, что он не мертв?
— Я совершенно уверена, что он жив, — невозмутимо ответила жрица.
— Ты чувствуешь это? — переспросил Ричард, все никак не в силах поверить в невозможное.
Но с Лисами постоянно случалось что-нибудь невозможное. Жизнь такая, и мы такие, говаривал вот этот самый Кел. И теперь он распростерся перед ними, с полными легкими и полным желудком грязищи, но, по словам Алейны, удивительным образом не погибший. Бессмертный.
— Чувствую, — кивнула она. — Только как его в себя-то привести… Он не сможет все это вырвать, даже если сможет, то в груди-то…
Стальной скрежетнул и наклонился, навис над Келом и замер в такой позе. Постучал себе в живот.
— Владыки тверди, — гулко сказал Дмитриус, и это, кстати, были первые его слова за весь вечер. — Давайте там… Тяните мать землю-сыру… из сына дорог.
Гремлинские лапки высунулись из темноты берлоги в холодный ночной мрак, зябко перебирая когтистыми пальчиками.
— Гррр, мррр, — промурчал Нирявик.
— Хррр, — отрезал его собрат.
Скрючив лапсы, братья стали потягивать, подергивать невидимую грязь в теле жреца.
— Переверни его и положи на колено животом. Чтобы голова вниз свисала, — приказала Алейна. Ричард сделал это, удивленно наблюдая за происходящим.
Ялвик и Ниялвик зацепили магией тверди и потянули послушную им, хоть и жидкую, землю, исторгая ее из неподвижного тела. Грязь выплеснулась из бездыханных носа и рта, она лилась и лилась неровными толчками, сначала обильно, потом все меньше, все судорожней и слабей. Под конец гремлины выскребывали остатки из Кела, как муку из сусека, когда ее немало осталось, но вся рассыпана по углам и еле зачерпнешь. Стрекоча и вращая руками, они прилагали все больше усилий, чтобы вытягивать землю по капле, и под конец, удовлетворенно хрюкнув, плюхнулись обратно в свое железное дупло. Дмитриус как ни в чем не бывало распрямился и захлопнул дверь.
