Ольга Ромашкина - Химера, будь человеком!
— Это лев Терион. — Пояснила я, понимая, что он несколько преувеличил в рассказе мою боевую версию «аля хищник».
— А кто это? У нас никогда не обитали такие животные.
— Там, откуда я прибыла, это — хищник, семейства кошачьих, к тому же лев считается у нас царём зверей. Силён, умён, осторожен и безжалостен, бывает жесток. В общем-то как царям и положено. От него трудно скрыться, если только он сам не позволит тебе этого. Это дикий зверь, способный разодрать на части любого, кто позариться на его территорию, добычу или себе подобных. Я же стала львицей, за исключением некой физиологии человека, — я опустила глаза на грудь и перевела взгляд на волосы.
— И откуда же ты прибыла Кияра? — Терион внимательно слушал, на глазах преображаясь из перепуганного, тщетно прячущего свой страх за неуместным ерничаньем юнца в любопытствующего, с явными задатками учёного. Которые, случается и на опасности смотрят сквозь пальцы, лишь бы докопаться до истины. — Что же это за места такие, где обитают подобные хищники? Как Вы выживаете?
— Издалека, отсель не видать! — огрызнулась я. — А выживаем как? Запугиваем мы их, ловим и в клетки сажаем!
— Хорошо, но…
— Не сейчас Тер… Всему своё время. Ну, так что было дальше? — я решила вернуть тему в прежнее русло, сейчас мне было не до откровений.
— Ты от слабости даже стоять не могла. Мы с Мелием завернули тебя в мою куртку, а то ты грозилась каким-то стриптизом местным жителям. Твоя рубашка, разорванная в клочья, так и осталась лежать под деревом. Мы положили тебя, чтобы ты в себя малость пришла, а сами подошли к варгу. Точнее к тому, что от него осталось, потому что вместо живота обнаружились только трепыхающиеся обрывки шерсти на клочках кожи, да кишки с кровью, разметавшиеся вокруг варга. Я выбил четыре клыка, не спрашивай зачем, они могут оказаться весьма полезны, не говоря уже о том, что при наложенном на клык заклинании, он будет предупреждать о приближении себе подобных. По одному у нас с Мелием, это два твоих… один про запас. — Он протянул мне трофей в виде здоровых, с палец величиной, двух клыков.
— Терион, а правда, что Варги могли говорить? — поинтересовалась я.
— Судя по летописям — могли, но только на древнем, а почему ты спросила?
— Варг этот сказал: «Не может быть!» при этом непритворно испугавшись, но мне его речь была понятной.
— Ты весьма неплохо понимаешь древний… как я понял…
— Ырг поведал? — насколько я помню, только в его присутствии меня прорывало, вспомнилась надпись на моей ранконе.
— Да, он просто поинтересовался, откуда ты знаешь этот язык.
— От верблюда, — огрызнулась я, а ещё говорят, что женщины болтушки.
— А кто такой верблюд? — проявил живейший интерес Терион.
— И не надейся, что я тебе его покажу наглядно. Если только Мелия уговоришь стать не только рогатым, копытным со свинячьим рылом (его образ чёрта вспомнился в купе с розовым пятачком), но и двугорбым, да ещё и с желанием оплевать ближних своих. — Выпалила я.
— Может не надо, — маг видимо попытался представить описанное мною, от чего его аж передёрнуло.
— То-то же, а то нашли понимаешь ли девушку-зоопарк.
— Кияра, я всё спросить хотел, — Терион замялся, словно подбирая слова, — твоя кислота, ну яд, которым ты при надобности плюёшься, насколько он опасен? Для тебя я так понимаю, он безвреден?
— Ну как видишь дырок во мне нет, стало быть для меня не опасен, а вот для остальных… — я изображая работу мысли закатила глаза, но не выдержав рассмеялась. — Терион я этот процесс контролирую. До того, как я поняла, как это происходит, всё получалось на уровне эмоций, захотела нанести вред всерьёз — получите, распишитесь. На самом же деле при выделении кислоты, вся гортань и то с чем она может соприкасаться претерпевает метаморфозы, которые при завершении «дарят» мне облик козы. А весь процесс зависит сейчас от моего желания, даже частичное преображение. — Терион плохо скрываемо издал вздох облегчения.
— То есть если…
— …если мы поцелуемся — ты не оплавишься. — Я лукаво посмотрела на него, а он смутился и залился краской.
— Ладно, вставай, тебе нужно поесть. — Хоть и дружелюбно, но чуть ли не в приказном тоне свернул дебаты Терион, пряча покрасневшую физиономию. Я спорить не стала, и уговаривать меня не было смысла, я действительно была голодна как… как лев.
— А чего Мелий-то завалился?
— От избытка впечатлений. Он где-то глубоко в себе думал, что ты всё-таки метаморф, только необычный…
— Да уж… совсем необычный.
— …но когда ты предстала в образе громадной хищной кошки, все его, уж не знаю сомнения или надежды, в миг развеялись.
— Почему?
— Видишь ли Кияра, метаморфы способны полностью принимать облик, свойства и формы любого увиденного ими существа, имеющего размеры, сравнимые с человеческим.
— То есть ни мышкой, ни слоном, ни один из метаморфов стать не может? — дошло до меня.
— Совершенно верно, а поскольку и магия им не подвластна, то…
— А Мелий?
— А Мелий у нас исключение, при том единственное в своём роде, и учитывая его рассказ о пророчестве эльфийки — без неё здесь не обошлось.
— Мда, «Как много дел считались невозможными, пока они не были осуществлены». (Плиний Старший) — Озвучила я «мудреца».
— Действительно… — как-то рассеянно ответил маг и, сказав, что скоро вернётся, вышел во двор.
Я, как донельзя оголодавшая, пыталась справиться с куриной ножкой, которая, судя по всему, была чемпионом по бегу от кухарки. И пока челюсть была занята, мысли вернулись к наболевшему — метаморфозы меня ни в чём не повинной.
Так уж вышло, что я окрестила свои внутренние голоса ещё в детстве, когда они «почтили» меня своим присутствием. «Коза» из-за своей беспечности и завидной коммуникабельности, «рыцарь» — чьи благородные и смелые речи не раз поддерживали меня и «мудрец», который по-житейски помогал переживать мне все невзгоды, делясь пониманием происходящего.
С «появлением» льва, нельзя не сопоставить то, что было неотъемлемой частью меня и то, что стало происходить со мной, когда я попала сюда.
«Коза» нашла своё внешнее проявление во мне в образе натуральной козы, банально, но когда я пребываю в облике рогатой, её голос, будто становится главенствующим над остальными. Со львом я ещё не разобралась, но я чувствую, что его облик и глас «рыцаря» это одно целое. Если продолжить рассуждение, то при голосе «мудреца» я когда-нибудь перевоплощусь в китайского даоса?! Мда, перспективка однако — быть старым пердуном, но зато до безобразия премудрым!
— «Большая ошибка мечтать о себе больше, чем следует, и ценить себя ниже, чем стоишь». (Иоганн Вольфганг Гёте) — Прервал мои размышления «мудрец».
