Анна Мичи - Шагни в Огонь. Искры (СИ)
– Что ты вообще слышал? – приподнял брови Ацу.
– Я-то слышал, – с превосходством парировал нинъе. – В отличие от тебя я кое-где и побывать успел.
– В нарайе?!
– В нарайе.
– Ты, нищий нинъе? – изумление в голосе Ацу мешалось с неверием.
– На четвёртом младшем, – свысока усмехнулся Тенки. – Два года назад.
– Как ты туда попал? И как тебя туда пустили?
– Орувери привёл.
– Виллиэ?!
– Ага.
Ацу замолчал – и Тенки молчал тоже; в комнате сгустилась тишина.
Орувери ушёл из школы незадолго до переводных экзаменов – ушёл навсегда и без малейших колебаний.
После истории с дуэлью Орувери практически перестал общаться с замешанными в ней: и с Тардисом, и с Ацу, и с Тенки; он не делал вид, что ничего не случилось, просто... просто ничего не делал. Тем сильнее удивился Тенки, когда в марте два года назад Орувери вдруг позвал его «прогуляться по городу».
Приглашение нинъе не смог отклонить. Не позволило любопытство. Тенки отправился вместе с элхе и ожидал, соглашаясь сопровождать его, неких откровений, возможно, разговора о произошедшем год назад. Каких-то слов, объяснивших ему причины поведения Орувери. Его рассказа.
Но бывший оодиэ не сказал ничего. Притащил нинъе в нарайю – кажется, место называлось «Сад» или как-то так, угощал на свои деньги, представлял элхеских девочек. Все они, с искусно разукрашенными лицами, скорее похожими на лица кукол, подчёркнуто вежливые и услужливые, с нежными голосами, – больше смутили пятнадцатилетнего подростка, нежели понравились ему.
И после того похода Орувери исчез. Совсем исчез.
Ходили слухи, что родители нашли ему место в другой школе; кто-то говорил, семья Орувери уехала на Водный; любопытноглазые младшекурсники шептались, что оодиэ взяли на королевскую службу – враньё, разумеется, всё враньё. Но истины не знал никто.
– Я думал, – начал Ацу снова, но замолчал на половине фразы. – Ладно.
– Опять? – с нарочитой тоской вопросил нинъе. – Начал – так договаривай. Что ты думал?
– Неважно. Нам не стоит влезать в чужие дела.
– Ага! – кажется, Тенки сообразил. – Ты хочешь их свести?
– Ты с ума сошёл?!
– Нет? А с чего такая благородно-напыщенная гримаса?
– Прошу тебя, Тенки, – недовольно поморщился Ацу.
– Это я тебя прошу! Что тебе вздумалось? Да говори же! Ты же уже был там? Вместе с Дени-эльви. Видел её?
– Нет, – со вздохом признался сокурсник. – Он звал меня, но я отказался.
– Почему?!
– Я не знал, что для него это не просто забава.
– Так ты не был в нарайе?!
– Что мне там делать?
– Ну как, – Тенки не сразу нашёлся, – ну, любопытно же...
– Ни капли.
Тенки уставился в чёрно-голубые глаза. Не иначе, врёт. Не может быть ни капли не любопытно. Ну хоть убейся, не может. Просто не хочет показывать. Так и есть, опять прячет эмоции за этой своей элхеской невозмутимой маской. Так бы и дал по ушам.
– Ну ладно, предположим, – начал нинъе медленно. – Ты там не был, Дени-эльви вешает тебе на уши свои откровения, ты...
– Давай сменим тему, – беспокойно развернулся в кресле элхе. Убрал ногу с подлокотника, отвернулся.
– Ты, значит, тревожишься, – беспощадно продолжал Тенки, – и в задницу тебя колет весьма ощутимый гвоздь.
Ацу молчал.
– Ну так пойдём и смотаемся туда! Только учти, все расходы – за твой счёт.
– Что ты несёшь, – бросил элхе. – С какой стати нам туда идти?
– Ну как же! Помощь драгоценному сокурснику, о чём ты? – с придыханием изобразил Тенки, подражая манере школьного секретаря. – Это наш святой долг и обязанность! Перед пламенем!
– Оставь, – этот элхе ещё протестует!
– Это ты оставь! Хватит кочевряжиться! – Тенки вскочил. – Вперёд, на борьбу за праведное дело!
– Под каким предлогом мы туда пойдём? – ага, он уже начинает сдаваться.
– Ну-у, – подросток на мгновение задумался, вспоминая Дени-эльви, последний разговор с ним. «Послушай, Ли, – прозвучало в памяти, – у тебя не сегодня день рождения?» – Точно! – Тенки щёлкнул пальцами.
– Что? – настороженно спросил сокурсник.
– Мой день рождения! Ты пригласи его, скажешь, хочешь устроить мне праздник!
– Тебе-е? – протянул элхе.
– Ага. Ты ведь горишь от нетерпения сделать мне приятное, не правда ли, любезный друг? – Тенки пригнулся, всматриваясь в тёмные глаза сокурсника. Растянул губы в широкой улыбке. Деваться Ацу некуда – а как приятно наблюдать за этой моральной борьбой: вмешиваться нетактично, но и оставлять Дени-Эльви на произвол судьбы Ацу тоже явно не хотелось.
– И как мы заставим его привести нас именно в «Вессевен»? – отлично, он уже почти сдался.
– Да он сам полетит туда, как ошпаренный, что ты, – отмёл Тенки несостоятельное возражение. – Он же рад будет воспользоваться любым шансом, чтобы...
– Тихо! – Ацу встрепенулся.
Тенки замер. Они сидели в потёмках, снаружи невозможно было понять, кто в комнате, хоть дверь и зияла открытым проёмом. Однако возбуждённые голоса мог услышать всякий.
По коридору кто-то шёл. Двое или трое: доносились звуки разговора.
– Это Химилиэ, – шепнул Ацу, – и, кажется, Эвисто.
– Короче, мы решили, – заторопился нинъе, – ты говоришь с Дени-эльви, ага? Я делаю вид, что ничего не знаю. Ты понял?
Элхе словно ничего не слышал. Сидел в кресле, повернувшись к двери. Слегка покачивал носком ботинка.
– Короче, ты понял! – со значением повторил Тенки, бросая взгляд на открытую дверь.
Химилиэ и Эвисто прошли мимо, не заходя. Мимолётный быстрый взор, кивок сидящему в кресле Ацу – затаившегося в глубине комнаты нинъе не заметили – и сокурсники скрылись. Остались слышны только голоса, продолжающие беседу. Беззаботный смех.
Тенки тоже усмехнулся. Хищно, как гончая, почуявшая след. Уж очень приятно было это ощущение контраста – между их тёмной комнатой и освещённым коридором, между тайной беседой и весёлым разговором в полный голос.
Отлично. Отлично.
– Пошёл-ка я, – кинул нинъе молчащему Ацу, получил в ответ короткий кивок и выскользнул прочь. Пусть моралист-элхе теперь сполна насладится сражениями с совестью – итог ясен. Ацу предстоит проиграть в любом случае.
О письме от матери, всё с теми же тягостными требованиями денег, Тенки вспомнил лишь перед сном, когда, разоблачаясь, нащупал бумагу в кармане школьной формы.
Конец января – нарайя
Здесь властвовала музыка. Тихая, приглушённая музыка, льющаяся неизвестно откуда. Она заполняла всё вокруг, ласкала слух, успокаивала, касалась пальцев, заставляя бездумно постукивать в такт мелодии, нежно массировала плечи.
