Феликс Крес - Громбелардская легенда
— Стой, кто идет?!
— Сотник и подсотник, — ответил Гольд, называя пароль. — Не докладывай.
— Так точно, господин.
Они пошли дальше.
— Что скажешь? — наконец спросил Гольд.
— Ничего.
— Вообще ничего?
— Ничего, — повторил подсотник. — Все как я и предполагал.
— Что будем делать?
— Схватим их.
— А потом? — Гольд даже не заметил, что перенял немногословный стиль друга.
— Остальное в Громбе. Сейчас — сменить десятника. Все.
— До сих пор этот парень служил безупречно. И даже образцово.
Даганадан ничего не ответил, но в его молчании слышалось: «Ну и что с того?»
Гольд сел на неровную скалу, оперся локтями о колени и потер ладонями лицо.
— Это безумие, — наконец негромко сказал он. — Я привожу сюда женщину, которую затем хочу отправить в сопровождении солдат в Дартан. Кто-то, кто невзлюбил меня за похищение этой женщины, теперь сам пытается совершить нечто подобное. Я отправлю девушку в Дартан, а взамен мне придется тащить с собой солдата, который мне не доверяет, ненавидит меня… Неужели с таким отрядом стоит выступать против кого бы то ни было?
— Нет, — ответил Даганадан.
— Тогда зачем мы туда едем?
— Чтобы встретиться с Байлеем. С твоим другом, — напомнил подсотник. — Ты свяжешь его и заберешь в Дартан силой, если потребуется.
Гольд покачал головой.
— Похоже, Даг, что мы придумали полнейшую глупость. Я потеряю все — друга, женщину и уважение подчиненных.
— Но кто заварил всю эту кашу?
— Я сам, — ответил Гольд, вставая. — Я сам ее заварил и теперь должен расхлебывать. Идем, скоро рассвет.
10
Проводница на мгновение остановилась и обернулась, глядя на него через плечо. Байлей уже знал, что в этом внешне привлекательном лице не так. Под длинными, изогнутыми ресницами сидели, словно вставленные, совершенно чужие глаза. Серые, проницательные и странным образом — мужские.
Заметив его испытующий взгляд, она сделала неопределенный жест и двинулась дальше.
— Я знаю, — сказала она, глядя перед собой. — Когда-то я тоже… их боялась…
Он не стал ни о чем спрашивать.
— Может, когда-нибудь, кто знает… я расскажу тебе, как это случилось. Но не сейчас, не сегодня. Хорошо?
Он кивнул, хотя она не могла этого видеть.
Начался моросящий дождь. Громбелардское небо постепенно просыпалось ото сна, длившегося несколько дней. Каренира подняла голову.
— Вечером будет ливень, — сказала она. — Ливень, какого горы еще не видели.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю.
Запыхавшийся Байлей с удивлением отметил, что они идут очень быстро. Возглавлявший маленькую группу Старик был для своего возраста весьма энергичен и крепок. Сейчас он вел их под гору широкими зигзагами, огибая наиболее непроходимые места.
— Мы идем в сторону Пасти, — внезапно сообразил дартанец. — Неужели в этих краях есть дорога, которая ведет на другую сторону?
Она коротко рассмеялась.
— Конечно есть. Нужно только знать, где и как ее искать.
— Похоже, я никогда не узнаю и не пойму гор, — пробормотал он.
— Думаешь? Пару лет назад я считала точно так же.
Он внезапно споткнулся и налетел на девушку. Та поддержала его.
— Смотри под ноги, — посоветовала она с легкой иронией. — Иди впереди меня, я кое-что расскажу тебе про горы. Мне удобнее будет обращаться к твоей спине, чем постоянно оглядываться.
Он обогнал ее, и они пошли дальше.
— Тяжелые горы — наверное, единственное место на свете, где никогда не бывает снега. Никогда и нигде, даже самые высокие вершины голые и черные. Дорлан говорит, что здесь очень тепло и лишь из-за влажности все постоянно мерзнут. Мы идем через скалистую пустыню, повсюду ты увидишь лишь серые, черные и коричневые скалы. Кое-где только изредка растут деревца и кусты. Зато повсюду облака — над тобой, иногда под тобой, иногда вокруг тебя. Если не облака, то туман. Или стены дождя. Сейчас уже много дней стоит очень хорошая погода, но пусть это тебя не обманывает. Как правило, здесь ничего не видно на расстоянии дальше выстрела из лука.
— Знаю, — сказал он. — По бездорожьям я хожу недавно, но в Громбеларде я уже много недель. А в горах я был, в Армекте, на Княжеских Вершинах. Нигде нет такого прозрачного воздуха, как там. Но самое странное здесь — ветер.
— Дыхание гор, — ответила она, и он понял по голосу, что она улыбается. — Так его тут называют. Громбелардцы верят, что Тяжелые горы живые. Говорят, есть такие места, где отчетливо можно услышать удары сердца, если приложить ухо к земле.
— Ты, наверное, в это не веришь? — полюбопытствовал Байлей. — Ты бывала в таких местах, слушала?
— Слушала, — все так же улыбаясь, ответила она.
— И что? — спросил он, оглядываясь через плечо.
— Слышно биение сердца.
К этому разговору они вернулись во время вечернего привала. Маленький костерок едва высвечивал в темноте лица путников. Каренира рассказала о Сердце гор.
— Громбелардцы верят, что Тяжелые горы действительно живут, дышат и чувствуют, — объяснил Старик. — Этот край населяют очень странные народы. Внизу — пастухи, сражающиеся за свои стада и едва владеющие человеческой речью. А здесь — только жители высокогорных селений. Для меня до сих пор тайна, каким образом возникают и живут громбелардские легенды, такие как эта, о Сердце гор. Трудно поверить, что ее придумывает или повторяет получеловек, пасущий овец, впрочем, может быть, это овцы и бараны их пасут… А знаешь ли ты легенду о том, как возникла Пасть? — спросил он, обращаясь к девушке.
— Нет, я не слышала.
— Это очень молодая легенда.
Старик сел поудобнее и погрузился в задумчивость.
— Две армии, — начал он, — одна из Армекта, а другая из ранее завоеванного Дартана, напали на дикий Громбелард. Громбелард никогда не был государством, даже горсткой княжеств, как много веков назад Армект. Не было и речи о какой-то нормальной войне, поскольку кто бы ее вел? Разбойники-рыцари, сидящие в своих замках? Правда, они объединили свои силы, договорившись в первый и последний раз в истории, и была кровавая битва у стен Рикса, который тогда назывался Бролем. Рикс — это армектанское название, и на высоком языке оно означает кровавую, достойную и нелегкую победу.
— Не знал, — сказал Байлей.
— Не знала, — одновременно с ним сказала Каренира.
Они переглянулись и слегка улыбнулись друг другу.
— По моим оценкам, — продолжал Старик, — в той битве полегло полторы тысячи дартанцев и армектанцев. А может быть, больше или меньше, сейчас уже трудно сказать. В армектанских хрониках всегда говорится о «ста сотнях убитых в великой битве», неважно, была ли это война Сар Соа с королевством Трех портов или приграничная армектанско-дартанская стычка… Но оставим цифры, ибо сейчас они не имеют значения, достаточно того, что битва под Бролем была первой и последней великой битвой той войны. Войны, продолжавшейся еще тридцать с лишним лет, хотя и это вовсе не обязательно правда, поскольку некоторые полагают, что громбелардско-армектанская война никогда не кончалась и продолжается и поныне. Армект ввязался в длительную, жестокую и бескомпромиссную партизанскую войну, где все бьются со всеми. Армектанцам везет именно на такие войны, которые они больше всего ненавидят, — тяжелые, не приносящие крупных побед, малые войны на уничтожение. Именно так терзают их алерские орды на Северной границе. Именно так выглядит морская война с пиратами на Просторах. Точно так же и здесь, в Громбеларде, где все воюют против всех, а войско вынуждено постоянно участвовать в стычках с вооруженными бандами в горах и на тракте, в которых принимает участие до нескольких сотен солдат. Коты могли выиграть свое восстание, — неожиданно сказал он, ссылаясь на совсем другие события, — ибо армектанцы с большим уважением относились к подобной войне. Правда, кошачьи армии также использовали партизанскую стратегию и тактику, но при всем при этом они были войсками. Были вожди, были победы, был враг, цель войны, а вдобавок ко всему — была военная слава, геройские подвиги, легенды. Армектанцы проиграли прекрасную войну за честь, ибо ни о чем другом речь не шла. Они проиграли войну за честь, сохранив честь, прекрасно ее проиграли, а кто этого не понимает, пусть вспомнит рыцарские турниры в Дартане. Армектанцы никогда не участвовали в турнирах, но им было знакомо понятие честной войны и честного поражения. Нечто подобное необходимо Армекту как воздух, ибо народ этот ведет свое происхождение прямо от своей Непостижимой госпожи…
