Роберт Сильверберг - Хроники Маджипура
Несколько секунд прошло в молчании.
— Значит, никаких банд меняющих форму, занимающихся кражей снов, в этой пустыне нет, или я не прав? — спросил Деккерет, прерывая паузу.
— Правы, — прошептал Барджазид.
— Только вы со своими тайными экспериментами на умах других путешественников. Да?
— Да.
— И вы довели их до смерти.
— Нет, — возразил Барджазид. — Я не желал никому смерти. Если они погибли, то из-за собственной тревоги, растерянности, из-за того, что впали в панику и убежали в опасные места… потому что они ходили во сне так же, как и вы…
— Но они умерли из-за того, что вы вмешивались в ход их мыслей.
— Разве можно быть уверенным в этом? Некоторые умерли, некоторые нет. Я совершенно не желал никому смерти. Вспомните, когда вы заблудились, мы бросились на поиски.
— Я нанял вас своим проводником и телохранителем, — сказал Деккерет. — А остальные были ни в чем не повинными незнакомцами, и вы охотились на них издалека, не так ли?
Барджазид промолчал.
— Вы знали, что смерть этих людей явилась прямым следствием ваших опытов, и все же продолжали экспериментировать.
Барджазид пожал плечами.
— Как долго вы занимались этим?
— Несколько лет.
— И ради чего?
Барджазид упорно смотрел в сторону.
— Я сказал вам однажды, что никогда не отвечаю на подобные вопросы.
— Даже если я сломаю ваш аппарат?
— Вы все равно его сломаете.
— Ошибаетесь, — ответил Деккерет. — Вот. Берите.
— Что?
Деккерет протянул ему руку, держа на раскрытой ладони машину снов.
— Ну же, возьмите ее. И уберите подальше. Мне эта штука не нужна.
— И вы не собираетесь убивать меня? — растерянно спросил Барджазид.
— Разве я судья вам? Если я еще раз поймаю вас, когда вы будете воздействовать этим устройством на меня, то, скорее всего, действительно убью. Но в любом другом случае не стану. Убийства не забавляют меня. У меня и так уже есть один тяжкий грех на душе. А вы нужны мне, чтобы я мог вернуться в Толагай, или, может быть, вы забыли об этом?
— Ну, конечно… Конечно, — пробормотал Барджазид. Казалось, милосердие Деккерета потрясло его до глубины души.
— А почему я должен желать убить вас? — совершенно серьезно спросил Деккерет.
— За вторжение в ваш разум… За искажение ваших сновидений…
— Ах!
— За то, что ваша жизнь была подвергнута опасности в пустыне.
— И это тоже.
— И все же вы не хотите отомстить?
Деккерет покачал головой:
— Вы позволили себе чрезмерную вольность в обращении с моей душой, и я был возмущен этим, но теперь гнев прошел и с этим покончено. Я не стану наказывать вас. Мы с вами заключили сделку, и я получил от вас кое-что, стоившее уплаченных мною денег, и это кое-что оказалось ценным для меня. — Он наклонился поближе к Барджазиду. — Я прибыл в Сувраэль, через край полный сомнениями, внутренним разладом и чувством вины, — негромко и очень серьезно сказал он, — ища возможности очиститься через телесные страдания. Это было глупостью. Телесные страдания причиняют неудобства и укрепляют волю, но очень мало что дают раненому духу. Вы дали мне нечто другое, вы и ваша игрушка, копающаяся в мозгах. Вы истязали меня во сне, вы поднесли зеркало к моей душе, и я смог ясно увидеть себя. Барджазид, много ли из этого последнего сновидения вы сумели по-настоящему прочесть?
— Вы были в лесу, на севере…
— Да.
— Охотились там. Одного из ваших спутников… спутницу… ранил дикий зверь, да? Так?
— Продолжайте.
— И вы не обратили на нее внимания. Вы продолжили гнать зверя. А потом, когда вы вернулись, чтобы заняться ею, оказалось слишком поздно, и вы обвинили себя в смерти женщины. Я ощущал в вас большую вину. Я чувствовал, какая сильная аура окружала вас.
— Да, — сказал Деккерет. — Эту вину мне предстоит нести вечно. Но теперь для погибшей уже ничего нельзя сделать — скажете нет? — Он почувствовал удивительное спокойствие. Он все еще не до конца понимал происшедшее и был уверен только в одном: во сне он наконец-то столкнулся лицом к лицу с реальностью события в Кинторском лесу, с истиной о том, что он сделал и чего не сделал, понял то, чего не мог выразить словами: безумие — подвергнуть себя пожизненному наказанию за один-единственный поступок, совершенный по небрежности, по необдуманности. Настало время отказаться от самобичевания и вернуться к нормальной жизни. Он уже осознал, что прощение началось. Он прибыл в Сувраэль в поисках очищения, и ему удалось так или иначе найти его. И этим он обязан Барджазиду.
— Может быть, мне удалось бы спасти ее, — обратился он к проводнику, — а может быть, и нет, но мой разум был в этот момент занят совсем другими мыслями, и я в своей неразумности прошел мимо, думая лишь о том, как убить зверя. Но не кажется ли вам, Барджазид, что валяться на земле и посыпать голову пеплом — это не путь к искуплению? Мертвые — мертвы. Я должен трудиться на благо живых. Так что разворачивайте парящую лодку и двинем назад, в Толагай.
— А как же ваша инспекция пастбищ? Гизин-Кор?
— Совершенно бессмысленное задание. Все эти недопоставки мяса и торговый дисбаланс уже не имеют никакого значения. Проблемы уже решены. Везите меня в Толагай.
— А дальше?
— Вы поедете со мной на Замковую гору. Покажете свою игрушку короналю.
— Нет! — в ужасе вскричал Барджазид. Впервые за все время знакомства Деккерет увидел его по-настоящему испуганным. — Умоляю вас…
— Отец! — вмешался Динитак.
Даже под ослепительными лучами полуденного солнца, заливавшими все вокруг, юноша, казалось, сам светился изнутри. На его лице безошибочно читалось выражение беспредельной гордости.
— Отец, поезжай с ним на Замковую гору. Пусть он покажет своим господам, что у нас тут есть.
Барджазид облизал губы:
— Я боюсь…
— Ничего не бойся. Это начало нашего времени.
Деккерет медленно обвел взглядом обоих: и внезапно потерявшего всю свою напористую наглость и оробевшего старика, и расцветшего в мгновение ока гордого юношу. Он ощущал, что свершается историческое событие, что извечное равновесие могущественных сил нарушено и складывается некий новый порядок, но все это он пока что смутно угадывал, а не понимал, и лишь в одном был уверен: его жизненное предназначение и судьбы этих сынов пустыни теперь оказались неразрывно связанными, и машина для чтения снов, созданная Барджазидом, была той нитью, которая соединяла их жизни.
— А что будет со мной в Горном замке? — осипшим голосом спросил Барджазид.
— Не имею ни малейшего представления, — ответил Деккерет. — Может быть, вам отрубят голову и выставят ее на Башне лорда Симинэйва. А может быть, включат вас в число властителей Маджипура. Может случиться все что угодно. Как я могу сейчас что-то обещать? — Деккерет понял, что его совершенно не волнует судьба Барджазида, что она ему безразлична, что он нисколько не гневается на этого жалкого и убогого маленького типа, осмелившегося копаться в человеческих умах… Напротив, он испытывает к нему своего рода абстрактную благодарность за то, что Барджазид помог ему избавиться от его собственных демонов. — Решить все это может только корональ. Но в одном я уверен твердо: вы вместе со своим прибором поедете со мной на Гору. Вперед! Разворачивайте лодку — и поспешим в Толагай.
