Урсула Ле Гуин - Голоса
— Значит, они ушли?
— Да, во дворец… точнее, в Дом Совета, — откликнулась Грай.
— Что ж, так и должно было быть, это же ясно как день, — пробормотал старик и снова побрел назад, к конюшням, но вдруг опять остановился, оглянулся и ошеломленно уставился на фонтан. — Всемилостивая Энну! — только и сумел вымолвить он. — Вода-то снова течет! — Он задумчиво поскреб щеку, еще немного полюбовался ожившим фонтаном и вернулся к своим лошадям.
Глава 13
Мне известно о том, что происходило в Доме Совета, только со слов Оррека и Пера Актамо. Отряд жрецов, плотным кольцом окружая Иддора, прокладывал себе путь сквозь толпу, собравшуюся на улице Галва, и Оррек с Пером как-то ухитрились пристроиться следом за ними. Когда они выбрались на площадь Совета, охранявшие ее солдаты закричали: «Дорогу ганду Иддору!» — и стали разгонять людей, но Иддор и «красные шапки» ждать не стали и двинулись за стражниками, стараясь за ними поспеть, ибо под их натиском толпа расступалась сама. Сперва Орреку даже показалось, что они направляются к мосту Исма, чтобы сбежать из города, однако они всего лишь обогнули Дом Совета и устремились к задним воротам, находившимся прямо над казармами. Каменную стену в четыре фута высотой, окружавшую задний двор, охраняли солдаты. Иддор что-то резко им приказал, и они тут же открыли ворота, куда галопом устремился весь отряд.
Однако следом за ними в ворота влилась и целая толпа горожан, успевших присоединиться к Перу и Орреку. Стражники, естественно, пытались им воспрепятствовать, но людей было уже не остановить; они проталкивались в открытые ворота, лезли через стену и сами нападали на солдат. Иддор и его «красные шапки», с трудом выбравшись из гущи схватки, соскочили с коней и бросились прямиком к задней двери Дома Совета. Оррек и Пер, впрочем, от них не отставали, с трудом пробиваясь сквозь разъяренную толпу, «как сквозь хвост кометы», по словам Оррека.
Они и сами не успели заметить, как оказались уже внутри Дома Совета, по-прежнему следуя по пятам за Иддором и жрецами, которые так стремились куда-то поскорее попасть, что даже внимания на своих преследователей не обратили. Миновав просторный вестибюль, они бросились вниз по лестнице в какой-то коридор, находившийся в подвальном этаже и весьма слабо освещенный. Свет падал лишь из маленьких окошек, расположенных под потолком, почти на уровне земли. Коридор этот привел их в просторное караульное помещение с низким потолком. Там жрецы и Иддор вдруг остановились и принялись громко вразнобой командовать, так что невозможно было понять, кому именно они отдают приказы — то ли стражникам, то ли тем, кто на площади пытается сдержать мятежников, то ли самим мятежникам. Оррек сказал, что некоторое время в караулке стоял сплошной ор; альды, точно обезумев, орали на альдов, и никто ничего не мог понять. Они с Пером, стараясь не попадаться орущим альдам на глаза, осторожно выбрались в коридор, остановились у самых дверей и стали слушать.
Жрецы в красных шапках и группа офицеров-альдов яростно спорили; офицеры требовали предъявить им ганда Иораттха, а жрецы утверждали: «Ганд мертв! Вы не имеете права нарушать покой умершего!» Жрецы толпились у выхода, закрывая его собой. Иддора среди них почти не было видно. Он давно уже сбросил с себя и роскошную шляпу, и золотой плащ. Потом какой-то жрец стал наступать на офицеров; в своей высокой красной шапке и красных одеждах он выглядел весьма внушительно, особенно когда, воздев руки, крикнул, что, если они не разойдутся, он проклянет их именем Аттха. И воины испуганно от него отпрянули.
И в тот же миг, заслонив собой жреца, вперед выбежал Оррек и крикнул: «Иораттх жив! Жив! Он находится здесь! Пусть жрецы откроют двери его темницы!» Во всяком случае, так рассказывал об этом Пер Актамо. Сам же Оррек помнил только, что пытался сообщить воинам, что Иораттх жив. Офицеры тоже стали кричать: «Немедленно откройте двери темницы!», и Оррек, по его словам, «попятился, спеша снова выбраться в коридор», потому что в воздухе замелькали мечи и кинжалы. Солдаты пошли на жрецов и отогнали их от дверей в дальний коридор. А потом какой-то офицер направился прямо к темнице и, открутив болты, настежь распахнул ее двери.
В камере было совершенно темно, там не горел ни один светильник. Лишь у входа висел фонарь, и вдруг в мерцающем свете этого фонаря из темноты возник призрак в белых одеждах.
Потом стало ясно, что платье на «призраке» не белое, а полосатое — одежда рабыни, рваная, перепачканная кровью. Лицо загадочного существа покрывали синяки и кровоподтеки; один глаз совершенно заплыл; волосы исчезли под черной коркой запекшейся крови — их, похоже, выдирали горстями. В руках существо сжимало сломанный кол. Оно стояло в дверях темницы, дрожа и покачиваясь, как «пламя свечи на ветру», — во всяком случае, так выразился Оррек.
Лицо «призрака» несколько переменилось, когда он увидел Пера Актамо, стоявшего рядом с Орреком.
— Братец… — прошептал «призрак».
— Госпожа Тирио! Неужели это ты? — воскликнул Пер. — Мы здесь, чтобы выпустить на свободу ганда Иораттха.
— Тогда входите, — пригласила она, и Оррека поразил ее тон: она приглашала их войти так же любезно, как если бы принимала у себя в доме желанных гостей.
Борьба в коридоре между тем стала более ожесточенной, но через некоторое время стихла. Кто-то принес из караульного помещения лампу поярче, и офицеры вошли в темницу. Пер и Оррек последовали за ними. По стенам этой большой комнаты с низким потолком и земляным полом метались страшноватые тени; в ней стоял какой-то тяжелый сырой запах. Иораттх лежал на длинной широкой лавке, больше похожей на стол, и был скован цепями по рукам и ногам. Его волосы и одежда сильно обгорели и почернели; обнаженные голени и ступни покрывала жуткая кровавая корка. Приподняв голову, он сказал скрипучим голосом, похожим на скрежет металлической щетки по бронзе: «Снимите с меня эти цепи!»
Пока офицеры снимали с него оковы, он успел заметить Оррека и с удивлением спросил:
— А ты как сюда попал, поэт?
— Следом за твоим сыном, — ответил Оррек.
На это Иораттх ничего не ответил, лишь гневно повел глазами и прохрипел, ибо глотка его тоже была обожжена:
— Где же он? Где?
Оррек, Пер и офицеры растерянно озирались. Потом кто-то сбегал в караулку и выяснил, что солдаты успели схватить лишь четырех жрецов, остальные исчезли. И вместе с ними Иддор.
— Господин мой, — сказал ганду один из офицеров, — мы непременно его найдем. Но если бы ты сейчас… Если бы ты сейчас смог предстать перед войсками, господин мой! Ведь люди считают, что ты умер…
