Кристианна Капли - Ведьмино Везение (СИ)
— Узнал? — поинтересовался у него Король, обнажая клинок. С любовью провел по нему ладонью. — Давно вы не виделись.
— Давно, — подтвердил Вигго.
— Мартин завещал его мне, как верному сыну. Тому, кто был с ним до самой смерти.
— Поздравляю, — кисло отозвался вор. — Твоя мечта сбылась. Теперь ты главный в этой забытой всеми дыре.
Велизар как‑то странно улыбнулся.
— Еще не все мои мечты сбылись, Вигго…
Вигго скинул куртку — она будет только стеснять движения. Снял ножны; в руку привычна легла прохладная рукоять «бастарда».
— Если я выйду победителем, то никто не помешает мне и девочкам оставить Логово.
— Даю свое слово, — но по виду Велизара легко можно было догадаться, что в победу противника он ни капли не верит. И слово своё дает, прекрасно зная, что держать его не придется.
Первым атаковал Велизар.
И над ареной в утренней тишине разнеслась звонкая песня клинков.
Когда дверь приоткрылась, первое, что схватила Веста, был глиняный кувшин, на дне которого еще оставалось немного воды. Она была готова обрушить его на голову вошедшего, ожидая, что это окажется, кто угодно, кроме…
— Твою ж мать, женщина! Ты совсем рехнулась в моё отсутствие? — взвыл Вигго, когда на него внезапно кинулась Веста. В самый последний момент вору удалось увернуться, и кувшин разбился о стену. Во все стороны полетели осколки, на стене же осталось мокрое пятно.
— Ты добить меня решила, что ли? — обиженно поинтересовался мужчина.
— Нет, — ответила Веста. — Я просто подумала, что это кто‑то из людей Велизара… — и резко замолчала, наблюдая за тем, как Вигго опускается на лавку.
В некоторых местах его рубаха была порезана, кое — где запеклась кровь. У самого вора виднелась небольшая царапина на лице, на правой руке снова открылись ранки от укусов. Вигго выглядел усталым — поединок выпил всего его силы, но, главное, он был жив… А значит…
— Велизар мертв?
Вигго опустил взгляд, и Веста тоже, заметив, что он продолжает сжимать в руке меч, навершие которого было украшено темно — красным камнем, а на лезвии выгравированы слова и четырехлистный клевер у гарды. Язык был ведьме незнаком, как и символ.
Пальцы мужчины крепко, до белых костяшек стиснули рукоять.
— Да, — ответил глухо, а потом заглянул Весте в глаза. — Сейчас начнется грызня за место Короля, и нам лучше всего свалить. Если ты, конечно, не хочешь погостить в Логове еще. Тебе тут всегда будут рады.
Девушка мотнула отрицательно головой. Вот что‑что, а задерживаться в Логове Воров она не собиралась.
— От такого заманчивого предложения мы с Кирой, пожалуй, откажемся.
Глава 23. Отверженный
Доминик провел ладонью по треснувшей поверхности зеркала, кончиком пальца едва касаясь извилистой змейки. Он стоял в той самой зеркальной комнате, и, казалось, опустевшие рамы смотрели на него с немым укором. Неубранные осколки всё также тускло поблескивали на полу.
Но колдуну было всё равно. Теперь уже всё равно. Он и сам, как это разбитое зеркало. Только пустая рама и осталась.
— Я говорил тебе, Доминик, — раздался за его спиной вкрадчивый голос Ира. — Любовь это слабость. Это роскошь, которую не каждый может себе позволить.
Вивиан ушла. Точнее, сбежала, прихватив с собой ребенка. В тот день Доминик отсутствовал дома, а когда вернулся поздно ночью ни жены, ни дочери уже не было. Неудивительно после того, в чем он ей признался.
— Любовь? — переспросил Доминик. Он невольно улыбнулся. Да что знает Ир о любви? Как он может говорить о чувстве, которое ему чуждо?
Другой услышал проскользнувшую в голосе человека насмешку, но говорить ничего не стал. Лишь взмахнул рукой — лежащие на полу осколки тотчас поднялись в воздух. Испуганный Доминик со вскриком отшатнулся к стене, чем только позабавил пленника Отражений.
— Найди их, колдун, — произнес Ир тихо. — Девочка нужна мне.
Осколки закружились в воздухе. Доминик со странной смесью страха и восторга наблюдал за тем, как зеркала возвращаются к жизни, как складывается мозаика из разбитого стекла, как жидкое серебро скрывает трещины и как пропадают зеркальные шрамы… Как то, что он разбил в яростном порыве, снова становится целым.
Прошла минута, не больше. Другой исчез. И вот Доминик снова окружен манящим зеркальным блеском.
Зазеркалье приняло его обратно, чтобы больше никогда не отпускать.
Ир отступил в темноту. Доминик выполнит приказ. Он всегда их выполняет, не смотря на вспышки упрямства. Из мальчишки вырос послушный пес. Хотя ничего удивительного. Ведь уж если однажды продал душу зеркалам, назад её не вернуть. Эта сделка заключается навсегда.
Что такое вообще Зазеркалье?
Когда Ир только попал сюда, он думал, что не выдержит в этой темноте и зеркальном блеске, что коварные Отражения лишат его разума, что в темнице ему суждено гнить до скончания веков… Так считал и Ану, когда приговорил сына к заточению, но ошибся. Ир подчинил себе свою тюрьму, заставил её служить себе, сделал Отражения верными помощниками. Единственное, что осталось несломленным — стены его темницы. Но это дело поправимое.
В этот раз всё получится.
Должно получиться.
Он остановился и опустил руку в карман, нащупывая прохладную цепочку браслета. Дымчатые сапфиры. Его подарок на её пятнадцатилетие. Как она тогда радовалась ему… Это украшение сделали трудолюбивые руки подземного народа, славившееся своим умением обрабатывать даже самые капризные камни. Браслет обошелся ему в большую цену, но Иру ничего не жалко было для своей сестры.
Его маленькая Иллая… Они появились на свет с разницей в несколько часов. И ни к кому Ир не испытывал столь сильной привязанности, как к ней. Для брата она была самым дорогим сокровищем. Никакие драгоценые камни, даже венчавшие корону Ану, не могли с ней сравниться.
Возможно он любил её слишком сильно. Это оказалась его единственная слабость, чем отец и воспользовался.
Доминик усмехнулся, когда Ир заговорил про любовь. Посчитал, очередной насмешкой. Отчасти так… Но Ир говорил правду: любовь это роскошь, которую они не могут себе позволить. Любовь делает слабым. Зависимым. Она заставляет сомневаться. Хуже любви может быть только предательство того, кого ты любил.
Ир усвоил это правило. Усвоит и Доминик. Возможно, оно даже пойдет ему на пользу.
Ир по привычке покрутил браслет в руке; прикосновение к камням его успокаивало. Помогало привести мысли в порядок. А спокойствие сейчас необходимо… Дар увели буквально из‑под носа! И главное, кто? Та самая породистая сучка, которую он лично подобрал для Доминика! Немыслимо быть таким кретином и всё ей рассказать!
