Ник Перумов - Дочь некроманта
Ниакрис опустила взгляд — из-под гномьей кольчуги, которую не смогла взломать даже эта тварь бездны, срывались одна за другой тяжелые алые капли. Странно, но сама Ниакрис совсем не чувствовала боли.
— Надо… посмотреть… — начал было монах, но девушка со внезапной резкостью оттолкнула его руку.
Между ними и Врагом не осталось больше никого. Она чувствовала открытый путь, прямую дорогу — впереди, за сколькими-то сотнями истертых лестничных ступеней в панике и предсмертном ужасе забился Он — судорожно сплетал какое-то особенно изощренное, злое, запретное даже для некромантов волшебство.
Оставалось совсем чуть-чуть…
…Но какие же бездны, оказывается, скрываются под тонкой, точно яичная скорлупа, плотью Эвиала! Неведомые провалы неведомых пространств, где властвуют совсем иные силы, — не оттуда ли вырвался в свое время сам Враг-некромант, потому что как же может земля ее родного мира рождать таких созданий?..
Казалось, лестница сама понесла Ниакрис на своем жестком каменном хребте, словно диковинный дракон — Владыка из древних сказок. Спотыкаясь, мало что не падая, за нею еле успевал монах — верно, тоже понял, чем сейчас может закончиться их безумный прорыв.
И хорошо, что под кольчугой — раны, которых она до сих пор не чувствует, хорошо, что ее крови открыта дорога наружу. Потому что пришел день ее последнего боя, и настал черед отдать все: и душу, и кровь — для победы.
Виток, виток, виток…
Растет, крепнет охватывающий Врага ужас — словно передовые отряды войска Ниакрис, ворвавшиеся в неприятельскую крепость. Стонет за спиной монашек — ничего, брат, осталось совсем немного, и потом мы с тобой отдохнем… и тогда уже никто, даже ты сам, не помешает мне обойти костер и лечь рядом с тобой…
Лестница внезапно кончилась.
Узкая площадка, справа и слева — глухие стены; и под напором вражьей магии гаснет затепленный монахом летающий «светлячок».
Ниакрис с разбегу ударилась грудью в глухую каменную плиту. Замуровал сам себя, вражина, и решил, что это остановит воина Храма?..
— Отойди, — вдруг глухо сказал монах. — Войду первым я… а дальше уж как судьба распорядится.
И вновь — Ниакрис даже не поняла, что же он сделал: заклятье сработало, словно самая лучшая отмычка, громадная каменная плита, какую не сдвинуть и сотне горных великанов, мягко поплыла в сторону, и в глаза Ниакрис брызнул алый режущий свет.
Она стояла на пороге Его логова.
Монах что-то гортанно выкрикнул, рванулся внутрь, презрев осторожность и рассудок — ведь за дверью всякий разумный хозяин, ожидающий подобных «гостей», не забыл бы припасти пару-тройку гостинцев.
И точно — что-то сверкнуло, мелькнуло, заклубилось — что именно, Ниакрис уже не разглядела. Монах нелепо взмахнул руками, пошатнулся, но на ногах устоял — и в этот миг девушка стрелой промчалась мимо него. Она понимала, что сделал ее спутник — заставил сработать все до единой магические ловушки, припасенные расчетливым хозяином, собой открыл дорогу Мстительнице — и теперь оставалось только довершить.
Она еще успела заметить брызжущие из груди и плеч монаха десятки, если не сотни, тонких кровавых струек — и изумленное выражение на лице ее спутника, словно говорящее: «Как же так, я же должен был через это пройти играючи!..»
Наверное, и впрямь должен был, да не получилось.
Но Ниакрис уже на него не смотрела.
Она очутилась в просторном округлом зале, там, где потолок смыкался со стенами, тянулся сплошной ряд узких окон, скорее даже бойниц. Вдоль нагих стен полыхало пламя — словно кто-то развел костры прямо на каменном полу, длинные багровые языки взлетали почти до самых окон. Правда, пламя это горело бесшумно и бездымно — словно призрак, уродливое отражение живого, настоящего огня, которого так боится все, созданное некромантией.
Конечно, если это — настоящий огонь.
Напротив дверей, у противоположной стены, Ниакрис увидела черный трон — как раз такой, на каком и положено восседать ужасному и отвратному Некроманту, умеющему вырывать людей даже из их последнего прибежища, считавшегося неприступным для любого иного вида магии.
Черное дерево и белые черепа, злобно ощерившиеся жуткого вида клыками, в глубине пустых глазниц мигают зеленые огоньки… словно в читанной давным-давно детской сказке… кто ж это вешал черепа врагов на заборе, чтобы они двор ночами освещали?..
Мысль была совершенно некстати, потому что с трона как раз начинал подниматься Враг.
Ниакрис с каким-то странным облегчением даже увидела, что Он ни в малейшей степени не походит на человека, кроме разве что общего абриса — голова вверху, ноги внизу, руки (или лапы? — не разберешь…) вроде как растут из того, что смахивает на плечи.
Существо куталось в изодранный, ветхий, старый-престарый черный плащ. Кожа — темно-синяя, и даже не кожа, какой-то живой ковер шевелящихся отростков. Ног четыре — больше похожих на столбы, заканчивающиеся чудовищного вида ступнями. Рук тоже явно больше двух, сколько — сразу и не определишь, потому что все тонет в синей не то шерсти, не то живой бахроме… нет, похоже, все же живой бахроме — ишь, как колышется, словно лес щупалец…
Слева от трона замер уже знакомый Ниакрис вампир — тот самый, что испугал ее перед входом в Облачный зал. Быстр же ты, однако, приятель…
В общем, нельзя сказать, что вид этого самого некроманта оказался так уж страшен, потрясающ, обессиливающ или что-либо еще — из превосходных степеней; скорее он казался нелепым и жалким, словно кто-то, второпях готовясь к маскараду, нацепил на себя кое-как, наспех скроенный карнавальный костюм. И эти дурацкие черепа — или же некроманту и положено испытывать удовольствие, сидя среди них и постоянно лицезрея?..
Правда, кое-что осталось совершенно прежним. Глаза. Их Ниакрис — тогда, впрочем, пока еще Лейт — запомнила навсегда. Они не изменились. Синяя живая поросль чудовищно изменила лицо, но отчего-то совершенно не тронула глаза. И сейчас глаза эти в упор смотрели на словно бы застывшую в рывке через зал Ниакрис, смотрели… как-то очень странно смотрели, словно кто-то очень стремился сыграть, сактерствовать ненависть, но ему это очень плохо удавалось…
Меч гномов Ниакрис держала в руке — и одновременно высвобождала все, чему ее успели научить в Храме Мечей. Все, что она использовала в бесчисленных своих приключениях, там, в созданных воображением Стоящего во Главе мирах.
Сердце Врага должно остановиться. Неважно, какой ценой. Пусть реки выйдут из берегов и пробудятся дремавшие невесть сколько веков вулканы. Она зачерпнет силу всюду, где только сможет.
