Диана Удовиченко - Имперский ястреб
– Рик, вы куда, а я как же?
– Подожди меня здесь! – сказал я мальчишке.
В конце концов, хозяин – барин, и приглашает в гости тех, кого считает нужным. Но ушастик, видимо, сжалившись над уныло съежившимся под дождем пареньком, оставив меня на пороге, кинулся к соседнему домику и вскоре выбежал оттуда с полной тарелкой каких—то сочных красных ягод и большим зонтом, похоже, из муринки. Отдал все это раскрывшему рот от изумления Дрианну, и вернулся ко мне, а шарик остался с магом, разгонять ночную тьму. Гоблин громко постучал в дверь. В ответ раздался старческий скрипучий голос, он что—то произнес, и мы вошли. Убранство и чистота комнаты, в которой мы оказались, сделали бы честь любой деревенской хозяюшке. Стены расписаны яркими цветами и забавными фигурками животных, на полу – плетеные из травы циновки. Под потолком висела масленая лампа, видно, светящиеся шары использовались только за пределами дома. Посреди комнаты стоял низенький круглый стол, покрытый резными узорами. А за ним восседала старая гоблинша. Или гоблинская старушка, называйте как хотите. Глядя на нее, я понял, что наш проводник еще молод. Кожа дамы была испещрена глубокими морщинами, даже складками, такими, что из—за них почти не видно было глаз. Между ушей топорщился седой хохолок, из чего я, собственно, и сделал вывод, что передо мной женщина – у моего старого знакомца волос на голове не наблюдалось. Грудь, или то, что у гоблинов ее заменяет, целомудренно прикрывалась фартучком, сделанным все из той же травы. В руках милая старушка держала большой острый нож. При виде меня она взмахнула им, растянув рот в дружеской беззубой улыбке, и что—то произнесла приказным тоном, обращаясь к моему сопровождающему. Тот поклонился и исчез, оставив нас наедине. Нож в лапках гоблинши внушал мне некоторые опасения, но она вроде бы не проявляла никаких признаков злонамеренности. Поэтому я, желая быть вежливым, поклонился и произнес:
– Здравствуйте, бабушка. Я – Рик.
Она что—то прогыркала в ответ, затем, ударив себя свободной рукой по груди на манер воинов, отдающих честь, раздельно произнесла:
– Гир—га.
Как я понял, звали ее так. Гир—га. Ну, ничего, ничего, главное, что не карга. Я снова представился:
– Рик.
Старушка кивнула в знак того, что поняла, и пригласила меня присесть. Около стола стояла скамеечка, настолько крохотная, что я побоялся раздавить ее и опустился прямо на пол. Хозяйка снова довольно наклонила голову, а в этот момент вернулся молодой гоблин, неся деревянную доску, на которой, как на подносе, были расставлены тарелки с угощением. Здесь были уже виденные мною ягоды, какие—то лепешки, коренья, разноцветные плоды и большой кус копченого мяса. Судя по форме, чья—то нога. Гоблин принялся расставлять все это на столе, а бабка, бесцеремонно ткнув в него пальцем, сказала:
– Дар—ха.
Понятно, имена у них разнообразием не блещут. Зато выяснилось, зачем Гир—га держит в руках нож. Она принялась ловко кромсать им копченую ножку, а мне указала на тарелки, широко поведя над столом, угощайся, мол. В последние дни в моем желудке не было ничего, кроме нескольких сухарей, и сейчас он напомнил о себе грозным урчанием. Я начал с ягод, показавшихся мне наиболее съедобными. Кто его знает, может, что для гоблина хорошо, для человека – смерть. Но ничего, вкусно было. Под умиленным взглядом моего приятеля я сметал с тарелок все, что там лежало. Только мясо вызывало сомнения, уловив которые, Дар—ха подошел к расписной стене и указал на рисунок, изображавший животное, похожее на барана. Успокоившись, я воздал должное и копченой ножке. Когда посуда опустела, гоблин унес ее, а старушка подвинула мне кувшин с кисловатым освежающим напитком. Сама же водрузила на стол стеклянный шар, похожий на Зеркало судьбы, которым так любит пользоваться для гадания дядюшка Ге. Только в отличие от дядиного шара, сделанного из сплошного куска стекла и укрепленного на подставке, этот имел отверстие и был полым внутри, как колпачок масленой лампы. Дар—ха принес небольшую жаровенку, в которую насыпал сухих трав и поджег. Травки задымились, разлив над комнатой слабый приятный аромат, а Гир—га накрыла их сверху шаром. Взятый в плен дым наполнил собой стеклянную оболочку, и гоблинша, взяв мою ладонь, положила ее на поверхность шара, который при моем прикосновении сразу же окрасился в нежно—зеленые тона. Лицо старушки выразило удовлетворение. Покивав сама себе, она что—то пробормотала и стала внимательно вглядываться в заполнявшие стекло клубы. Не знаю уж, что она там видела, но до меня дошло наконец, зачем я сюда приглашен. Наверняка, молодой – сын или даже внук хозяйки, и она решила меня отблагодарить за его чудесное спасение. Солдаты не сделали бы Дар—ха ничего плохого, но он, видно, истолковал их поведение по—своему. Ну, а платой за мою доброту стали ужин и гадание. Хотя по мне, достаточно было того, что гоблин вывел роту из топи. Кстати, спас—то всех, хоть и считал воинов врагами.
Гир—га тихо вскрикнула, я посмотрел на шар и увидел, что дым в нем постепенно чернеет, а внутри вспыхивают красные искры. Старушка что—то быстро и страстно проговорила, указывая то на меня, то на стеклянную безделушку. Да знаю я, знаю, бабушка! Конечно, мне грозит опасность, и думаю, не одна. А как может быть иначе на этой земле? Вообще—то, несмотря на то, что я убедился в силе волшебства гоблинов, в гадание не поверил. Это ведь такой особенный раздел магии, граничащий с шарлатанством. Никогда не узнаешь, правдиво ли гадание, пока не дождешься будущего. Уж на что дядя Ге дока в этом деле, но и он, бывает, ошибается. А опасность можно было предвидеть и без стеклянного шара.
Дар—ха опять посерел, что означало у него крайнюю степень волнения. Гоблины сначала долго переговаривались друг с другом, потом попытались мне что—то втолковать. Я лишь улыбался и разводил руками. Безнадежно вздохнув, Гир—га прикоснулась к моей груди и быстро отдернула пальцы. Что еще такое? Я достал из ворота рубахи все висящие на мне амулеты. Гоблинша тоже покрылась серостью, ткнула в подарок Вериллия и опять залопотала. Может, хочет получить его себе? Я снял через голову толстую цепь из белого золота и протянул старушке. Она отчаянно замотала головой и отшатнулась. Ну, было бы предложено… Я собрался было снова надеть амулет (или артефакт?) на шею, но оба гоблина выразили протест. Ну уж, нет, ребята! Понимаю, вы узнали в нем коготь Угелука. Теперь у меня уже нет сомнений, это он. Не знаю, что двигало Вериллием в тот момент, когда он вручал мне Темный артефакт, но эта штука уже один раз выручила меня. Путешествовать по стране, жители которой поклоняются демону, гораздо легче и безопаснее, имея при себе вещь, способную внушить им страх и уважение. И даже если коготь является тем источником, который превращает мои заклятия в Темные, придется потерпеть. Опять же, хоть и противно ощущать силы Мрака, в бою еще не то пригодится. Плохо только, что за это приходится расплачиваться опустошенностью… Я все же надел цепь с когтем. Расстроенная Гир—га поцокала языком и положила передо мной небольшой плоский камешек. Я взял его в руки и повертел – обычная светло—коричневая галька, таких полно на берегу любой речки или моря. С одной стороны гладкая, приятная на ощупь, с другой – испещрена непонятными значками и закорючками. Вот тебе и нет письменности! Старушка знаками показала мне, что это подарок. Я встал, благодарно поклонился и сунул гальку в карман. Кто знает, может, это сильный гоблинский амулет? Однако пора было и честь знать, бедный Дрианн, наверное, заждался меня и извелся от тревоги. Я распрощался с Гир—гой и в сопровождении ее внука покинул гостеприимное жилище.
