Александр Бушков - Колдунья-беглянка
Ольге пришла на память бутылочка с ее «турком» – нет, ничего похожего, даже отдаленно…
Вернувшись за стол, старичок сказал воодушевленно:
– Сосуды эти использовались для хранения благовоний во времена парфянского властителя Азгабарда за двести лет до рождества Христова. Пусть для вас это звучит ужасно прозаически, но для меня еще один этакий кувшинчик – мечта и предмет вожделения… Однако этот болван…
– Мы, кажется, переходим к деталям? – небрежно поинтересовался Фельдмаршал, как видно, принявший решение.
– Да-да, с величайшим удовольствием! Так вот… Искомый кувшинчик находится… где бы вы думали? В подвале! – со всем возможным сарказмом воскликнул Модест Петрович. – В пыльном, заросшем паутиной подвале дома на Фонтанке, который принадлежит князю Бероеву, ротмистру в отставке. Князь, ха-ха-ха! Злые языки давненько уж утверждают, что в кавказских горах, откуда князь родом, этим почетным титулом принято именовать всякого, чей дом выше одного этажа, а количество овец в личном владении превышает сотню…
– Бероев? – поднял бровь Анатоль. – Ах, да, Бероев… Дом на Фонтанке, неподалеку от Поварского переулка, с двумя львами по сторонам крыльца…
– Вы в нем бывали?
– Единожды, и довольно давно. Накоротке с хозяином я не знаком, если вы это имеете в виду… Но, как бы там ни было, он крайне богат и спесив…
– Именно! Именно что спесив, а точнее, упрям, как осел! Вы полагаете, я не пытался приобресть раритет законным путем? Красная цена ему рублей сто… но я дал бы не менее, чем предлагаю сейчас вам, а то и поболее. Я предложил князю хорошую цену – через доверенных людей, заходя издали, действуя так, чтобы он не догадался, о каком именно предмете идет речь – мало ли что он мог бы выкинуть… Да помилуйте, я готов был при надобности купить весь его дом, со всем хламом и помянутыми львами! Но Бероев отказался и говорить. Он, изволите ли видеть, категорически не намерен ни продать, ни отдать даром что бы то ни было из находящегося у него в доме – пусть даже речь идет о пылящихся в подвале грудах совершеннейшего хлама! «Не княжеское это дело!» – гортанным тоном, с кавказским акцентом передразнил Модест Петрович неведомого Ольге Бероева. – Не княжеское это дело, господа мои – продавать или отдавать что бы то ни было находящееся во владении его тифлисского сиятельства… Осел при лихих усах! Скопидом, урод! Бревно, лишенное чувства прекрасного, всяких понятий о возвышенном…
Его монолог на столь животрепещущую тему, несомненно, продолжался бы долго, но Анатоль, деликатно подняв ладонь, прервал разошедшегося антиквария:
– Следовательно, вы хотите…
– Вот именно! А что мне остается делать? Оставить столь ценную для меня вещь покрываться паутиной рядом с пустыми бутылками и потрепанными вениками? Или прикажете дожидаться, когда этот мизерабль отойдет в мир иной и наследники, не столь чванные, за смешные деньги продадут мне все содержимое подвала? Увы, я, как видите, в преклонных годах, а Бероев тридцатью годами меня моложе, здоров, как бык, так что на эту возможность полагаться было бы чересчур оптимистично… Нет уж! – самым решительным, даже зловещим тоном возвестил Модест Петрович, грозно воздевая палец. – Коли вы, сударь, так, то мы – уж этак! Вы мне достанете эту вещь. Сам Бероев вместе с семейством давно пребывает в имении, дома остались лишь слуги-бездельники, которые в отсутствие барина, сами понимаете, пьют водку да большей частью не являются домой ночевать, так что никаких зоркоглазых стражей вы там не встретите. Никому и в голову не придет охранять подвал – это же не денежный ящик в кабинете хозяина. Впрочем, не сомневаюсь, что они и на денежный ящик наплевали бы, поглощенные своими примитивными развлечениями в отсутствие барина… – Он достал из стола листок бумаги. – Вот здесь я для пущей надежности изобразил карандашом сосуд. Вот здесь – план подвала, добытый через строившего дом архитектора… да возьмите, пожалуй, и план всего здания, вам будет легче. Вот лестница в подвал, вот, я пометил, тот закуток, где валяется искомое… Ну, а уж как вы туда проникнете – это, простите, ваше дело и ваше ремесло. Согласитесь, коли уж я плачу такие деньги, следует и вам проявить оборотистость…
– Разумеется, – кивнул Анатоль, пряча бумаги в карман фрака. – Не думаю, чтобы дело затянулось, не вижу пока что ничего сложного…
– Значит, мы договорились?
– Конечно, – сказал Анатоль хладнокровно.
Он подставил ладонь ковшиком, другой рукой смахнул в нее пять рядков золотых, повернулся к Ольге:
– Друг мой, можете забрать свою часть. Дело решено.
Уложив деньги в значительно потолстевший кошелек, ставший теперь размером в кулак, Ольга не удержалась:
– Скажите, Модест Петрович… А что это за зеркало?
Казалось, на нее остро и цепко глянул совершенно другой человек.
– Какое? Это? Это, изволите знать, образец мастерства ремесленников из итальянской Венеции пятнадцатого века. Интересы у меня разносторонние, да-с…
Она не могла бы объяснить, что ей не понравилось в ответе, но знала одно: старик вдруг переменился, и то, что он говорил, очень может быть, не имело с правдой ничего общего…
…На улице Анатоль спросил с искренним недоумением:
– Что ты привязалась к этому зеркалу? Безделушка…
– Просто так, – ответила Ольга самым непринужденным тоном. – Женский каприз. Ну, что ты обо всем этом думаешь?
– А что тут можно думать? – пожал он плечами. – Я слыхивал о чудаках и забавнее. В конце концов, нам предстоит не особенно и сложное дело.
– А если он что-то скрывает?
– Что он может скрывать? – распахнув перед ней дверцу кареты, Анатоль глянул на Ольгу весело, иронично. – Снова французские романы? Голову дам на отсечение, этот горшочек и в самом деле стоит не более ста рублев. Если нашему приятелю угодно заплатить в сто раз дороже – дай ему бог, мы, как-никак, ничего у него не выманивали, он сам меня нашел, сам назвал цену… Ну хорошо, хорошо, мне тоже случалось иногда от скуки пробежать полдюжины романов, повествующих о невероятных приключениях. Я допускаю, что в этой крынке может оказаться закупоренным бесценный алмаз размером с кулак или какое-нибудь старинное завещание, считающееся утраченным… Ну что же, если он запечатан, мы его предварительно вскроем и посмотрим… Кстати, алмаз величиной с кулак не пройдет через узкое горлышко… Что тебя беспокоит?
– Да ничего меня не беспокоит, – сказала Ольга. – Просто все это чуть странно…
– Чудаки всегда странные… Куда ты смотришь?
– Вон тот человек… – сказала Ольга, опуская занавеску. – Он стоял напротив крыльца и так смотрел на нас, будто… Что-то мне в нем не нравится… Не похож он на праздного гуляку…
![Александр Белогоров - Большая книга ужасов. 18 : Черный фотограф. Бунт марионеток [повести]](/uploads/posts/books/276968/276968.jpg)
