Антон Грановский - Посланники тьмы
Коротышка бросился шарить по земле руками и взглядом.
Глеб видел, как Замята и мальчишка встретились посреди пригорка. Видел, как мальчишка высоко подпрыгнул. Видел, как Замята засмеялся от радости и как смех его оборвался, когда зубы ребенка сомкнулись на шее бедняги-дознавателя.
Замята закричал от ужаса и боли и попытался оторвать от себя ребенка, но тот впился, как клещ. А на помощь упыренку уже заспешили взрослые. Втроем они повалили Замяту на землю и стали рвать зубами его тело.
Замята орал и вопил, пытаясь отбиться, но пальцев у него на руках уже не было, их отгрызла упыриха. Твари действовали сосредоточенно и неторопливо, не обращая внимания на вопли и дерганья Замяты. Больше всех усердствовал ребенок. Своими маленькими и острыми, будто у пираньи, зубами он быстро обгладывал Замяте голову.
Дознаватель уже перестал дергаться, но все еще был жив.
– Где ольстра? – хрипло спросил Глеб.
– Нет, – растерянно пробормотал коротышка, с ужасом глядя на трапезу упырей.
– Палку! – прохрипел Глеб. – Найди палку покрепче!
Ребенок вскинул голову и уставился на Глеба. Затем толкнул в плечо отца и показал ему на Глеба пальцем. Взрослый упырь, пережевывая оторванную руку Замяты, повернул голову. Теперь двое упырей – большой и маленький – смотрели на Глеба.
– Быстрее! – поторопил Глеб.
Упырь-мужик небрежно отшвырнул изжеванную руку Замяты, поднялся на ноги и зашагал к Глебу.
Упырь-ребенок вскочил на ноги, нагнал отца и зашагал рядом с ним, с безумной, похожей на судорогу улыбкой глядя на Глеба.
– Анчутка! – взмолился Глеб, потея от ужаса. – Ищи палку!
Анчутка бегал по высокой траве, пытаясь высмотреть подходящую крепкую и толстую палку, но ничего пригодного ему не попадалось.
Женщина-упырь продолжала с чавканьем обгладывать труп Замяты. А мужчина и мальчишка быстро приближались. Оба не сводили с Глеба голодных, алчущих плоти взглядов. Ноздри их трепетали от запаха свежего мяса.
– Анчутка, мать твою! – севшим от ужаса голосом крикнул Глеб.
Он задергался в своей ловушке, пытаясь вытащить ногу из расщелины. Поняв, что искать палку уже бессмысленно, храбрый коротышка выхватил из ножен свой скрамасакс и побежал на подмогу Глебу.
Глеб согнулся пополам, уперся в ствол ободранными в кровь пальцами и хрипло прошептал:
– Боги Гиблого места, помогите мне!
Затем сцепил зубы, напряг руки так, что на предплечьях вздулись жилы, и последним отчаянным усилием сдвинул ствол в сторону.
И в этот миг упыри набросились на него. Молниеносно выхватив из-за пояса нож, Глеб всадил его маленькому упырю в висок, выдернул клинок и откатился в сторону. Ноги мальчишки подломились, и он рухнул лицом в мокрую траву.
Взрослый упырь остановился и озадаченно завертел головой. Казалось, он не мог понять, что произошло и почему добыча вдруг исчезла из поля его зрения. Вблизи Глеб разглядел на его лице трупные пятна.
Увидев подбегающего Анчутку, упырь выставил перед собой руки со скрюченными пальцами и ринулся на него.
– Эй! – окрикнул его Глеб.
Упырь обернулся на звук, и Глеб одним ударом снес ему с плеч голову. Отрубленная голова прокатилась по траве и, ткнувшись в ноги Глеба, попыталась вцепиться ему зубами в сапог. Глеб отдернул ногу и пнул чудовищную голову сапогом. Голова взлетела в воздух и, пролетев две сажени, упала в снег.
Туловище упыря все еще пыталось схватить Анчутку, загребая руками воздух, но Анчутка уворачивался и, ловко орудуя мечом, наносил безголовому монстру быстрые, точные удары в бока и живот.
Глеб поудобнее перехватил меч, шагнул к чудовищу и одним сильным ударом прекратил его муки.
– Осталась еще одна, – хриплым голосом проговорил Глеб и повернулся к упырихе, которая продолжала с чавканьем пожирать тело Замяты. – Идем.
И он, прихрамывая и поморщиваясь от боли, стал взбираться на пригорок. Бледный, встрепанный Анчутка последовал за ним. Завидев приближающихся врагов, упыриха несколько мгновений оцепенело смотрела на них, потом быстро поднялась на ноги и побежала в лес.
Глеб остановился и, перегнувшись пополам и упершись рукою в колено, стал восстанавливать дыхание.
– Черт... – прохрипел он, морщась от боли в ноге и груди. – Надо бросать курить.
Растерзанный труп дознавателя Замяты лежал на пригорке. Снег и жухлая трава вокруг были забрызганы его кровью. Глеб и Анчутка, хмурые, бледные, измазанные зловонной кровью упырей, стояли рядом.
Глеб поднял правую руку и проговорил – не торжественно, а скорее устало:
– Покойся с миром, княжий дознаватель Замята. Мне жаль, что ты погиб. Правда, жаль. Надеюсь, лесные твари обглодают твои кости прежде, чем ты превратишься в упыря. – Он вздохнул и перевел взгляд на коротышку-нелюдя. – Идем отсюда, Анчут.
Глеб поправил на поясе ножны и зашагал к чащобе. Коротышка нерешительно посмотрел ему вслед, затем вновь взглянул на труп Замяты, поднял с земли сосновую ветку с засохшими иголками и бережно прикрыл ею лицо дознавателя.
Потом повернулся и закосолапил за Глебом.
Глеб и Анчутка уже скрылись за деревьями из виду, когда лежащее на пригорке истерзанное тело Замяты зашевелилось. Дознаватель резко поднял обглоданную упырями голову и огляделся по сторонам единственным уцелевшим глазом.
Затем с трудом поднялся на ноги и несколько секунд стоял, балансируя, чтобы не упасть. Вместо левой руки из его плеча торчал обглоданный обрубок. Сорванный с черепа и изжеванный мальчишкой-упырем скальп висел на лоскуте кожи, словно обрывок желто-красного платка.
Замята приподнял голову и принюхался, шевеля порванными ноздрями. Затем кивнул сам себе и, время от времени принюхиваясь, заковылял по следам Глеба и Анчутки.
11
Дергающая боль в плече, о которой Глеб успел подзабыть, вернулась, а вместе с ней вернулась и злоба. Пора было принимать бурую пыль. Глеб потянулся к карману, но остановился. Что, если бурая пыль затуманит его разум и сделает его уязвимым для врагов? Этого нельзя было допустить.
Но, с другой стороны, без бурой пыли он станет опасен сам для себя. И для Анчутки. Придется все же рискнуть.
Глеб сунул руку в карман, собрал остатки бурой пыли – получилась отменная щепоть – и сунул ее в рот.
Через несколько секунд мир вокруг Глеба преобразился. Так хорошо и комфортно он чувствовал себя только в баре, в компании близких друзей, после двух кружек пива, заеденных жареной свиной рулькой или промаринованными в лимонном соке и прожаренными до хрустящей корочки ребрышками.
– Слышь, Анчутка, – обратился он к семенящему рядом коротышке. – Вот ты раньше был нелюдем, а теперь вроде как человек. Так?
