Дмитрий Емец - Месть валькирий
– Милое желание, особенно если вопрос «почему?», – оценила Ирка. – Ты-то сам где?
– Не важно...
– А как узнал, где я?
– Использовал заклинание всеобщего поиска... Оно позволяет связаться с кем угодно, не выявляя места его присутствия. Телепатическая связь сейчас – слишком опасна. А теперь слушай меня и запоминай! Запоминаешь?
– Да.
– Ты постоянно должна быть на виду! Где-нибудь в толпе лоиухоидов, понимаешь? Днем, но чью постоянно. Хорошо?
– Зачем? – спросила Ирка подозрительно. Толпы она терпеть не могла. Просто как таковой. В любом ее виде.
– Ты что, меня не слышала? Только «да» или «нет»! Будь в толпе, постоянно! Да?
– Да.
– Обещаешь?
– Ну, не знаю... Постараюсь, – уклончиво сказала Ирка. Она не любила связывать себя обещаниями, сути которых не понимала. – Матвей, а ты где? Ты не мог бы ко мне телепортировать?
– Нет, – ответил Багров быстро. – Не мог бы.
– Почему?
– Я иду по следу!
– По чьему следу?
– Не важно, – буркнул Багров. Однако Ирка поняла, о ком он говорит.
– А тот, по следу кого ты идешь, не может использовать это самое... ну заклинание всеобщего поиска? – спросила она. Ей вдруг представилось, что следующий телефонный звонок может быть уже от Мефодия.
– Я не думаю, что он морально созрел, чтобы есть мышиные внутренности. А без этого заклинание не сработает... Ну не важно... Мне нужно завершить одно дельце. Удачи! – ответил Багров со смешком.
Голос в трубке пропал.
Теперь же Ирка стояла на перроне и, выполняя свое обещание быть всегда в толпе, протискивалась в электричку.
«Вот все пишут „Запасной выход“. И хоть бы одна собака написала „Запасной вход“. А он так безумно нужен!» – думала она, рассеянно скользя взглядом по стеклу, в котором отражались перевернутые буквы.
Ирка с трудом пробилась через тамбур, где, всем мешая, всеми толкаемый, помещался невеселый мужичок с двумя автомобильными шинами в руках и с бампером под мышкой. Ирке он показался похожим на спартанского царя Леонида, охранявшего с малым отрядом воинов горное ущелье.
Наконец электричка тронулась. Разболтанный вагон громыхал на стыках. Стекла тряслись. Стиснутая между людьми, Ирка предалась созерцанию. В электричке она оказалась впервые в жизни. Все здесь было ей в новость.
Тяжелый четырехлетний бутуз на руках у мамы уплетал шоколадку.
– С мамой надо делиться, даже если крошечка останется! – робко, уже голосом одним заведомо сдаваясь, поучала она ребенка.
– Хорошо. Вот крошечка останется, и я с тобой поделюсь! – отвечал бутуз.
С другой стороны немолодой, клочками выбритый мужчина разговаривал с газетой. Даже не с газетой, а с газетенкой того сорта, где на обложке обязательно изображена девушка с четырьмя головами, неаккуратно подклеенными в «Фотошопе», и сенсационным заголовком в духе: «Третья голова девушки-мутанта собирается замуж. Дадут ли остальные головы согласие на брак?»
– Ну зачем, зачем ты врешь? – укоризненно говорил мужчина, грозя газете пальцем.
Ирка была заинтригована. Она не раз слышала, как люди разговаривают с собаками, слышала о некой учительнице биологии, которая любила, разувшись на уроке, беседовать с пальцами своих ног, но впервые присутствовала при разговоре человека с газетой.
Электричка остановилась. Ирка стала смотреть наружу через забрызганное стекло. Вот девушка, не большого роста, худая, с острыми лопатками, отрешенно курит на перроне. Лицо умное, несчастное и недоброе. Ирка машинально, по прежней привычке, спросила себя, есть ли у нее сетевой дневник «Зачем она надела такой обтягивающий свитер? Он подчеркивает сутулость. И эта нарочито жуткая прическа! Может, потребность быть несчастной у нее больше, чем потребность быть счастливой?» подумала Ирка, выбрасывая девушку из головы. Это оказалось несложно, потому что электричка тронулась.
Забыв на время о собственных неприятностях, Ирка с интересом стала смотреть по сторонам.
– На примере форточки и кондиционера отмечу, что форточка более прогрессивное изобретение человечества! – вдруг громко произнес кто-то за ее спиной.
Ирка обернулась и увидела молодого человека, судя по всезнающе-назидательному виду, студента-технаря, на плече у которого болталась компьютерная сумка.
Обращался он, как обнаружилось, не к Ирке, а к своей спутнице – красивой, но очень сонной девушке.
Девушка выслушала его, грустно разглядывая потолок.
– Полина! Ты что, меня не слушаешь? – обиделся молодой человек.
– Знаешь, Андрей, бывают дни, когда я почти ничего не понимаю и все делаю медленно-медленно! – томно отвечала девушка.
– Знаю. Это у тебя с первого по тридцатое число каждого месяца, – уточнил молодой человек.
Заметив, что Ирка смотрит на него, он поднял брови и колко поинтересовался:
– Могу я вам чем-нибудь помочь, мадам?
– Мадемуазель. Можете. Не толкайте меня вашей сумкой. Я плохая подставка для ноутбука, сказала Ирка.
– А к чему я его тогда прислоню? – резонно возразил Андрей.
– Все равно! Позвольте вас подвинуть! – строго сказала Ирка.
– Позвольте вам не позволить! – с такой же интонацией возразил молодой человек. Он, видно, обожал переругиваться в транспорте.
Замедленная девушка страдальчески зевнула.
– Не ссорьтесь! Не надо громких звуков! Я так невыносимо хочу спать!
– Спи стоя! – посоветовал ей Андрей.
– Я тебе не лошадь! У меня колени не защелкиваются! – огрызнулась Полина.
В этот момент электричка остановилась, и молодого человека с сонной девушкой унесло отхлынувшей на выход толпой. Ирка спаслась тем, что успела шагнуть в загончик между сиденьями и, споткнувшись о чью-то ногу, провалилась между двумя комфортно расположившимися дамами, не слишком довольными этим вторжением.
– Девушка! Вы хоть смотрите, куда падаете! – Директорским голосом сказала ей худая дама в очках.
– Извините, – сказала Ирка, пытаясь встать.
Дама смягчилась.
– Ничего-ничего. Можете оставаться там, где вы упали...
Ирка воспользовалась предложением и осталась сидеть.
– В этом сезоне так не носят! Если ты в душе спортсменка, смело надевай брюки из ткани «рамье» или платье из хлопка-стрейч с эффектом бумаги... – продолжала худая дама, обращаясь к своей подруге. Подруга худой дамы была очень толстая дама, если и не масштабов Улиты, то где-то около того.
Спортсменка в душе с грустью посмотрела на свои ноги.
– Я уж лучше так, – сказала она и, вдруг вспомнив о чем-то, с умилением сказала: – Ты Петю Про-польчука помнишь?
– Длинный такой, с маленькой головой?
– Нет. Длинный – это Корнейчук Петя, он такой круглый... Ушки еще такие, ну как у пуделя... ну не как у пуделя... да?
