Алексей Замковой - Наемник (СИ)
– Прибить ее, от греха... – каркнул кто-то.
Наемники угрожающе зашевелились, бряцая оружием. Женщина, прищурившись, смотрит по сторонам. Смотрит на поднимающиеся для атаки мечи, на устремленные в обнаженную грудь наконечники копий...
– Мы здесь случайно оказались. – я внезапно осознал, что уже стою перед ней и, немилосердно частя, отвечаю на ее вопрос. – Наверху на нас какие-то твари напали. Нам удалось скрыться в пирамиде, а потом...
Снова сморщив лоб, женщина подняла руку в простом останавливающем жесте. Она мотнула головой, отчего длинные волосы, будто так и оставшиеся золотыми, как были на той фигурке, взметнулись веером.
– Я'ах тхэб'а пхан'имвах'ю, – произнесла она, чуть помолчав, – нхо са тхрауд'ом. Г'ахаври мех'делаене...
'Я тебя понимаю, но с трудом. Говори медленнее...' – я кивнул, показывая, что понял, и только раскрыл рот, чтобы повторить сказанное, как просила женщина, помедленнее... Воин, убитый ею, пошевелился. Так и оставшись с открытым ртом, я заозирался в поисках меча, оставленного где-то на полу. Воин снова пошевелился – уже более отчетливо. Вот он! Упав на колени, я ухватился за скользкую от крови рукоять меча и изо всех сил вонзил его в горло оживающего врага. Кто-то вскрикнул. Еще четыре копья вонзились в лежащее на полу тело. Только сейчас я понял, что оно как-то странно шевелиться. Словно на полу лежит не человек, а марионетка. И кто-то, чуть дергая вразнобой ниточки заставляет, так же вразнобой, подергиваться ее руки и голову. Дарен всемогущий! Это ведь не тело шевелиться...
С левой руки покойника свалился на пол щит и, чуть подрагивая, приподнялся на множестве маленьких, членистых ножек. Тут же ожил и меч, тоже отделившись от руки. Подрагивая, явно пытался слезть с головы мертвеца шлем... Передо мной оказались такие же твари, как те, что напали на нас наверху и от которых мы были вынуждены бежать сюда, под землю! Щит – это же та 'тарелка'! Такая же, как напавшая на Молина в нашу первую встречу с этими существами. Меч... Я вспомнил тварь, от которой Баин заслонил щитом Молина. Точно такая же застряла в его щите тогда!
О том, что в моей руке меч, я забыл абсолютно. Я забыл обо всем, кроме осознания того, что оружие напавшего на нас воина оказалось уже знакомыми тварями. Живое оружие?!! Привела меня в чувство все та же женщина. Увидев происходящее, она выкрикнула что-то, чего я так и не разобрал, и, упав рядом со мной на одно колено, яростно опустила окровавленный кулачок на 'щит'. Тварь громко пискнула, но еще громче раздался сухой треск – чуть выпуклый панцирь рассекла сетка трещин, разбежавшихся вокруг кулака женщины. Я заметил, что вокруг руки ее еле заметно светится красноватое сияние, но не уверен, что мне не показалось. Так же быстро, как расправилась со щитом, она повернулась к мечу и, быстро схватив, запустила его над головами стоящих вокруг людей куда-то в сторону. Громкий всплеск – видимо тварь упала в воду. Не останавливаясь, будто ее движение перетекло в другое, женщина вскочила и подпрыгнула. Ее босые ножки опустились на почти сползший с головы мертвого воина шлем и, с хрустом, раздавили его вместе с черепом мертвеца. Ноги женщины чуть ли не до колен покрылись кровью и какими-то серовато-белесыми ошметками, но она даже не обратила на это внимания. Даже не удостоив пораженных воинов, стоящих вокруг, взглядом, она снова выпрямилась и вопросительно уставилась на меня. Затянулось молчание...
– Кх'то в'эхы? – повторила она, так и не дождавшись от меня ничего, кроме хлопанья глазами и бессвязного мычания.
Я постарался взять себя в руки. Очень постарался... И, в первую очередь, постарался не обращать внимания на кровь, покрывавшую ее ноги, руку и лицо. Постарался представить, что передо мной просто красивая женщина. Обнаженная красивая женщина, которой надо дать ответ на заданный вопрос...
– Алин... – наконец выдавил я, указав на себя.
Она удивленно посмотрела на меня.
– Ах'элин? – повторила женщина и оглянулась, видимо надеясь, что кто-то другой все ей объяснит. Вдруг ее лицо просветлело. Она ткнула себя окровавленным кулачком в грудь, оставив на нежной коже алое пятно. – Н'арив!
– Нарив. – я указал на нее и кивнул. Вот и познакомились, пришло в голову.
* * *– Как ты ее понимаешь? – спросил Молин, переводя взгляд с меня на Нарив и обратно. Причем на Нарив, особенно – на некоторых частях ее тела, взгляд задерживается гораздо дольше чем на мне.
Мы сидим вчетвером – я, Молин, Баин и Нарив. Вокруг довольно обширное пустое пространство. Остальные, после недавних событий, стараются держаться от женщины подальше. Кто-то считает ее ведьмой, кто-то просто побаивается после того, как она вонзила голую руку в тело напавшего на нас воина, пронзив непробиваемый доспех, плоть и кости. Многие хотели бы, чтобы она никогда не появлялась среди нас. Ее даже хотели убить. Но заступился я, а вслед за мной, поддерживая друга – Молин и Баин. Сильно сомневаюсь, что это остановило бы кого-то, но Седой, возглавивший собравшиеся здесь остатки армии, оказался совсем не дураком. Пришлось, конечно, рассказать все по поводу золотых фигурок и появления из них странного воина и, не менее странной, женщины. Пришлось и выслушать немало в свой адрес... Нарив не проявляла никаких враждебных намерений, ни на кого не бросалась, чуть открыв глаза – как тот, убитый ею, воин из другой фигурки... Более того, те, кто еще мог трезво мыслить – в том числе и наш капитан – рассудили, что раз уж с ней можно кое-как объясниться, то ведь можно и расспросить об очень многом. Где мы оказались? Что за твари на нас напали наверху и как они оказались оружием для того странного воина? Что это за город и есть ли еще города поблизости? Есть ли в этих краях хоть какая-то цивилизация?.. Вопросов – море и если есть возможность получить ответы хоть на некоторые из них... Но, почему-то кроме меня ее не мог понять никто. Поэтому, женщину, несмотря на недовольство Ламила, капитан приписал к нашему десятку. А почему Ламил недоволен? Молин, вот, предположил, что десятник опасается возможных раздоров из-за женщины. Вокруг ведь полно мужиков, по большей части не блещущих почтительным отношением к прекрасному полу. Солдатня, одним словом! А тут – женщина, обладающая такой красотой. Еще и полностью обнаженная... Впрочем, Баин тогда справедливо возразил, что вряд ли кто-то позволит себе что-либо по отношению к женщине, которую считают ведьмой. А если вспомнить, что это божественное тело, несмотря на неземную красоту, вымазано сейчас чужой кровью... Что она спокойно может голыми руками вырвать сердце обидчику, несмотря на доспехи и оружие... Вот мы и сидим, немного отдалившись от своего десятка и сильно отдалившись от всех остальных. Вчетвером – потому, что я, выполняя указание Седого, пытаюсь хоть что-то разузнать у Нарив, а Молин и Баин – потому, что мы ведь всегда вместе.
